Вячеслав Романцев - Корабль-призрак

Но Андерсона было уже не остановить.

– Это что – краска?! Покажите мне идиотов, которые обмазали пузырящимся птичьим дерьмом надстройки и корпус!

И в самом деле, краска – если это действительно была краска – оказалась весьма специфичная. Неровная, словно вспененная поверхность... Хотя насчет птичьего дерьма Андерсон явно погорячился.

Причем по мере приближения к корме странное покрытие находилось в куда менее приличном состоянии – во многих местах отслоилось, обнажив металл, успевший покрыться ржавчиной. На кормовых надстройках, насколько смог разглядеть Лесник, псевдо-краски не осталось вообще. Он пояснил Андерсону:

– Думаю, что таким «птичьим дерьмом» красят свои корабли люди, не желающие, чтобы их засекали радары противника. Да и мы бы спокойно проплыли мимо, останься всё покрытие в целости и неприкосновенности.

– Секретный корабль... Военные тайны... – прямо-таки простонал Андерсон. – Они же не заплатят нам ни цента! В лучшем случае законопатят до конца дней в какую-нибудь секретную тюрьму на Кубе, а то и пустят пулю в затылок в укромном месте... Идиот я, идиот... Ну почему я не стал бухгалтером, как хотела моя мама?

– С чего начнем? – спросила Диана.

– Для начала обследуем рубку и ходовой мостик, – сказал Лесник. – Там должны остаться судовые документы – журнал, маршрутные карты. Если, конечно, они еще использовали бумажные носители... Вернее, если еще будут использовать... Тьфу, сам черт ногу сломит с этой свистопляской времен...

Они медленно двинулись в сторону рубки – насколько понимал Лесник, именно она располагалась за огромным обзорным иллюминатором из непрозрачного снаружи стекла. По пути пытались открыть все ведущие внутрь надстроек люки – большинство из них оказалось не заперто, но три не поддались усилиям агентов.

Нигде не было видно ни души – ни живой, ни мертвой. Следов торопливого бегства тоже не наблюдалось. Создавалось впечатление, что команда корабля просто внезапно исчезла вместе со своими вещами – за исключением тех восьми человек, что успели погрузиться в спасательную шлюпку.

В рубке эсминца было пусто. На взгляд неспециалиста, здесь царил почти полный порядок – за исключением того, что обе двери на мостик были распахнуты настежь и по помещению гулял холодный сырой ветер. Сколько лет он здесь гулял?

Как выяснилось, моряки – народ весьма консервативный. И останутся таковыми десятилетия спустя... Судовой журнал оказался бумажным. Точнее сказать, почти бумажным, – страницы изготовлены из очень похожего на бумагу пластика. Лесник подозревал, что эта псевдобумага не горит и размокает в воде, но ставить над ней опыты времени не было...

Навигационные карты – из того же материала – лежали там, где и должны были лежать, – на штурманском столике. Если, конечно, оснащенный двумя дисплеями предмет меблировки и самом деле был штурманским столиком.

Лесник склонился над картой, внимательно разглядывая ее. Ломаная красная линия, отмечавшая курс, тянулась от атлантического побережья США на северо-восток и обрывалась возле берегов Гренландии, засечки и цифры отмечали места изменения курса. И никаких намеков, что «Тускарора» направлялась в Северное море...

Судовой журнал принес мало интересной информации. Последние страницы содержали только сообщения о маршруте корабля и дежурные приказы. Ни одной радиограммы, ни единого информативного сообщения... Но последняя запись – от 23:37 16 июня 2046 года – вызвала изумление Лесника. Сначала аккуратным почерком: «Приступили к выполнению инструкции по плану «F».

И чуть ниже неровные, скачущие буквы, начертанные явно другой рукой: «Железная Кандолиза спятила! Господи, помилуй нас...»

Возможно, более интересная информация обнаружилась бы на предыдущих страницах, однако в этот момент Лесника отвлек голос Дианы. Он обернулся.

Напарница стояла, нагнувшись над неким предметом, лежавшим в углу. Лесник направил туда луч фонаря. Предмет оказался позеленевшим от времени медным рогатым шлемом достаточно примитивной формы – несколько напоминавшим каску русской армии образца 1915 года. Но найденная Дианой деталь амуниции явно надевалась на голову гораздо глубже, закрывая почти все лицо – для обзора служили две крестообразно расположенные прорези. Шлем не раз побывал в деле: несколько глубоких вмятин и обломанный рог неопровержимо о том свидетельствовали.

– Древние скандинавы... – негромко произнесла Диана. – Шлем какого-то конунга. Значит эта, как выражается Андерсон, «лоханка» и в самом деле проваливалась в прошлое как минимум на тысячу лет... А может быть, и гораздо глубже... Наверняка драккар викингов потерпел крушение, иначе бы они разграбили здесь всё, что только можно.

– Викинги и их конунги здесь не при чем, – безапелляционно заявил Лесник. – Историки давно доказали, что викинги никогда не носили рогатых шлемов – к чему им совершенно нефункциональное украшение из дефицитного в те времена металла? Впервые такие шлемы появились в карнавальных костюмах германских студентов девятнадцатого века.

Диану авторитет корифеев исторической науки не смутил.

– Если факты противоречат теориям, – заявила она, – то верить надо фактам. Или ты для поддержания престижа академиков станешь утверждать, что здесь побывали студенты в карнавальных костюмах?

Вместо ответа Лесник без всякого почтения к древности ухватил шлем за рог.

– Что-то больно легковесный для меди. Ну-ка, ну-ка... Конечно, стоило ожидать...

Изнутри на затылочной части шлема имелись надписи на трех языках:

MADE IN CHINA

FABRIQUE EN CHINE

HECHO EN CHINA

Судя по следам пепла, амуниция конунгов использовалась в качестве самой банальной пепельницы.

По узкому металлическому трапу Лесник и Диана спустились на нижнюю палубу. Андерсон тоже потащился за ними. Юный Торстен остался на мостике, сказав, что будет дежурить. Лесник заподозрил, что парнишке просто хочется полазать по военному кораблю и засунуть любопытный нос во все щели, однако он не решается заниматься столь откровенным мальчишеством в присутствии посторонних.

Жилая палуба оказалась узким тесным коридором, по обе стороны тянулись одинаковые двери, ведущие в кубрики. Здесь было темно, холодно и сыро.

А еще казалось – в этой части корабля прошли долгие годы, если не десятилетия...

Луч фонаря вырывал из темноты ржавые потеки на переборках, облупившиеся номера кают и прозрачные крышки осветительных плафонов – освещение не работало, ни основное, ни аварийное... Открыть первую дверь не удалось, однако вторая распахнулась от легкого прикосновения. Лесник первым протиснулся в узкий проем, посветил фонариком, и...