Вячеслав Романцев - Корабль-призрак

И встретился наконец с экипажем «Тускароры».

Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Мумифицированные тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги – да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые флотские одеяла, оскаленные рты, провалившиеся носы и пустые глазницы. Иссохшая кожа на лицах, кистях рук и открытых участках кожи.

Сзади удивленно присвистнула Диана. Лесник сделал шаг вперед, водя лучом фонарика по сторонам. Железные переборки и низкий подволок кубрика были не просто покрыты слоем ржавчины – коррозия проела их почти насквозь. Он вынул нож, ткнул в переборку – лезвие почти без сопротивления пробило путь в соседнее помещение...

Сколько же надо времени, чтобы все так проржавело? Тут счет уже явно шел на века...

Застыв на месте, он повторил опыт, ткнув ножом у своих ног – появилось нехорошее подозрение, что разгуливать здесь не стоит: можно отправиться на нижний ярус корабля прямиком, без помощи трапов...

Подозрение не подтвердилось. Опора достаточно прочная... И то ладно.

– Не бывает такого, – негромко сказала Диана.

– Чего не бывает?

– Чтобы так мумифицировались тела, нужен особый микроклимат, с минимальной влажностью – что исключает коррозию металла...

– Не бывает – но факт налицо, – вздохнул Лесник. – Загадка природы... Можешь обратиться за разъяснениями к столь не любимым тобой академикам. Скажи спасибо, что борта «Тускароры» в относительно приличном состоянии.

– Ты, наверное, хотел сказать: надводная часть бортов? – невинным тоном осведомилась напарница.

– Умеешь ты вдохнуть оптимизм, поднять настроение...

Прикоснувшись к одному из одеял, Лесник убедился, что оно истлело почти до трухи. Неосторожное движение – и свисавшая с правой койки кисть одного из мертвецов отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей – даже связки успели истлеть.

Место не просто было неприятным – отчетливо давило на психику. Хотя, казалось бы, трупов в своей работе Лесник навидался... Но этот проржавевший коллективный саркофаг вызывал навязчивое желание: поскорее уйти и никогда не возвращаться.

– Что ты там ищешь? – нервно спросила Диана, не приближаясь к койкам с мертвецами. Диана – и нервы?! Чудеса... Не бывает. Лесник повернул к напарнице лицо и улыбнулся – в свете фонаря его улыбка смотрелась ничуть не лучше ухмылок обитателей кубрика.

– А что попадется, то и ищу. Часы, коронки, обручальные кольца... Золотишко, сама знаешь, не ржавеет...

– Коли уж ты заговорил, как персонаж фильма в гоблинской озвучке, – ледяным тоном произнесла Диана, – моя психотерапия и в самом деле подняла тебе настроение. Чересчур подняла...

Она демонстративно отвернулась.

Лесник вздохнул, шутка и в самом деле получилась неудачная. Если вообще бывают удачные шутки в таких местах... Он достал из кармана плоскую металлическую фляжку, встряхнул – увы, пусто.

Стоявшая спиной к напарнику Диана, тем не менее, прекрасно поняла значение еле слышного звука.

– Уймись, алкоголик! Кто вылакал все запасы «смирновской» в «Старом Кацмане»? А еще мне очень любопытно, куда делся спирт из компаса в рубке «Ариты»? И когда ты успел растратить все командировочные, хотелось бы знать? Почему мне пришлось всучать Андерсону резаную бумагу? Уж на аванс-то за фрахт «Ариты» нам вполне хватало.

– Какой-такой спирт?! – дурашливым голосом возопил Лесник. – Понятия не имею, не видел никакого компаса, не трогал никакого спирта, да и было его там совсем чуть, меньше стакана – испарился, не иначе. Спирт, если верить химикам, – жидкость летучая!

Он намеренно нес полную ахинею, рассчитывая обойти скользкий вопрос о командировочных. Незачем Диане задумываться, на что напарник истратил и в самом деле изрядную сумму. Совершенно незачем.

– Утомил... Или ты начинаешь работать, или на ближайшем заседании Капитула встанет вопрос о твоем морально-бытовом разложении!

– Да я на твой Капитул... – начал было Лесник, но закончил совсем иным тоном:

– Пойдем-ка отсюда, да побыстрее... Здесь мозги идут вразнос, и не только из-за гнетущей обстановки. Что-то не хочется, как лейтенант Харпер, лежать на койке и пускать слюни...

Напарница, похоже, собралась что-то возразить, но в этот момент сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем – лязг металлических ступенек под торопливыми шагами.

Лесник бросился к выходу, Диана – за ним.

На верхней палубе они увидели шкипера Андерсона – отчаянно вопящего и размахивающего руками.

Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения Андерсона. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Ариты» очень захотелось самому занять место шкипера.

Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Андерсон закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Леснику и Диана.

– Это была моя коробка! Черт вас раздери, моя коробка! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Гросс подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы! Вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной нормальной человеческой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!

– Успокойтесь, капитан! – Лесник попытался положить руку на плечо Андерсону, но тот вырвался и отскочил назад. – Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется...

Но сначала они отправились к хроноустановке – благо ее местонахождение долго вычислять не пришлось.

Про город Санкт-Петербург, построенный волей страдающего эпилепсией царя в болотистом месте у неспокойной шведской границы, скептики и недоброжелатели говорили: по меньшей мере странно размещать сердце Империи под кончиком ногтя. Если считать сердцем «Тускароры» хроноустановку, размещена она была не менее странно. Хотя и не под ногтем – корму судна обычно соотносят с другой частью человеческого тела.

Получив в свое распоряжение эсминец, ученые перестроили его весьма радикально. Срезали и демонтировали немалую часть оборудования и надстроек кормы, разместив там новую надстройку, совершенно не вписывающуюся в общий вид корабля.

Полукруглая приземистая башня казалось монолитом из металла – ни иллюминаторов, ни дверей, ни люков... Антенны и вентиляционные отверстия тоже отсутствовали... Металл, судя по цвету, оказался каким-то сплавом на основе титана. А судя по звуку, каким надстройка отзывалась на стук, был преизрядной толщины.