Майкл Слэйд - Вурдалак

— Да, — обрадовалась Хилари. — Вы мне очень поможете. — Продиктовала номер телефона и повесила трубку.

Она поднялась из-за стола, подошла к доске, стерла «Безумного Шляпника» и вписала Элиса Купера. Приписала внизу «Сиамские близнецы (ботинок?) =…» и отступила.

Ботинок, подумала она. Не было печали.

Ведь если убийство в больнице возле Кингс-Кросс и двойное похищение — дело рук Убийцы из канализации (а кто иной это может быть, учитывая столь диковинные обстоятельства?), что означает брошенный ботинок? На ботинке, найденном в коридоре под дверью котельной, порван шнурок. И что? Его оставили нарочно или случайно? А если случайно, отчего убийца на этот раз не стал дразнить полицию загадочными уликами? Забыл? Или состояние его психики, и прежде сомнительное, ухудшилось, и связи, созданные логикой безумца, рвутся?

Ренд смотрела на список на доске и думала: вот чем опасны расследования, где фигурируют душевнобольные. Тебя вытягивает из реальности, засасывает в мир жутковатых фантазий. Игру приходится вести по правилам безумца.

Вдруг нахлынула усталость. Хилари тяжело опустилась в кресло.

«Я слишком стара для этой работы, — подумала она. — Пользы от меня никакой. Выдохлась на полпути».

Она закрыла глаза и расслабилась. В дверь постучали. Хилари подняла голову и встретила пристальный взгляд Брей-туэйта.

— Можно войти? — спросил он.

— Да, только закройте дверь. Доктор вошел в кабинет.

— Почему вы не сказали мне о гибели Дерика? — спросил он.

— Слишком много событий. Извините.

— Что там за новые люди?

— Моя замена, — ответила она и, помолчав, добавила: — Со мной все, Уинстон.

— Пока вы сидите в этом кресле, Хилари, вы в игре.

— Два, от силы три дня. Как только они будут готовы…

— За два или три дня многое может произойти.

— Спасибо, Уинстон. Но мы оба прекрасно понимаем, что все кончено.

— Пока не пущен последний шар, игра продолжается.

— Это теоретически, — откликнулась Хилари. Брейтуэйт пожал плечами.

— Кто у вас теперь вместо Дерика?

— Никто. Я одна. На меня работают сотни детективов, со мной - ни одного. У меня больше нет отдела, у отдела — начальницы.

— А как же старое правило Ярда «каждому командиру — адъютанта»?

— Уинстон, новая власть сидит за этой вот дверью, и все это знают. Никто не хочет со мной работать. Я — достояние истории, общее место, на котором вот-вот захлопнут книгу.

— Вы можете приказать.

— Да полно!

Брейтуэйт придвинул к себе блокнот Ренд, достал из кармана пиджака ручку, написал какое-то имя и вернул блокнот со словами: «Как насчет него?»

Старший суперинтендент прочла: «Сержант Скотт Ма-каллестер».

Недоверчиво тряхнув головой, Хилари бросила блокнот на стол и отошла к окну. Она чувствовала себя раздразненным зверем в клетке.

— Ох уж эти британцы с их страстью к честной игре, — вздохнул Брейтуэйт.

Ренд резко обернулась. По оконному стеклу за ее плечом струились потоки серого дождя.

— Себя вы к ним уже не причисляете, Уинстон? — сухо поинтересовалась она.

— В моем лагере трусов нет. Взгляд Ренд посуровел.

— Макаллестер, — выговорила она с презрением. — Вы что, знакомы?

— Только по слухам.

— Для меня их вполне достаточно. Он олицетворяет все, что мне ненавистно в сегодняшнем Скотланд-Ярде.

Доктор уперся в нее взглядом.

— В мае 1980 года, — проговорил он, — семеро террористов захватили иранское посольство и взяли двадцать четыре заложника. Освобождал заложников спецназ. Четверо преступников погибли, остальных арестовали. Так вот: как бы вы поступили с теми тремя, что сдались?

— Судила бы, — ответила Ренд.

— И их организация получила бы то, к чему стремилась. Громкий процесс и мировую прессу, ради чего и затевался сыр-бор.

— А вы одобряете то, что, по слухам, сделал Макаллестер?

— Смею сказать, благодаря ему в этой стране и по сей день довольно редки случаи взятия заложников. Цена слишком высока.

— Макаллестер, — звенящим от напряжения голосом отчеканила Ренд, — вышиб мозги троим безоружным, выстрелом в голову, в упор, одному за другим!

— Да, — согласился Брейтуэйт, глядя ей прямо в глаза. — Но что делать цивилизованному человеку при встрече с варварами? Вопрос глубоко философский, верно?

— Он ударил командира. Это вас тоже восхищает?!

— На вашем месте я бы радовался, — заметил психиатр. — Именно поэтому он сейчас служит в Ярде, а не в армии.

— Политика, — пренебрежительно скривилась Ренд. — Спасибо, обойдусь.

— Возможно, на восьмом этаже правы, — задумчиво промолвил Брейтуэйт, — и такое трудное дело действительно должен вести мужчина.

Зазвонил телефон. У Хилари дернулась щека.

— Да, — рявкнула детектив в трубку. Слушая, она мрачнела, потом швырнула трубку на рычаги. — Звонили снизу. С ними сейчас связалась хозяйка цветочного магазина в Ист-Энде. Сегодня утром с их уличного стенда украли книгу, а взамен положили записку: «Спасибо. Элейн Тиз». Именно так подписался тот, кто заказал букеты на вечер взрыва в банях. Мы довели это до сведения владельцев цветочных магазинов и попросили брать подобные заказы на заметку.

— Хилари, что-то назревает.

— Я знаю, Уинстон.

— И вы либо дадите самый ожесточенный отпор и сохраните самоуважение, либо позорно проиграете. — Психиатр подтолкнул к ней блокнот. — Доверьтесь мне. Я с ним работал.

16: 04

Лондон снабжает энергией Национальная сеть. Переменный ток в десятке различных точек поступает в черту города, подается на подстанции, где напряжение понижается, и по 17000 миль кабеля поступает к конечным пунктам назначения. Кабели проложены по туннелям, принадлежащим Лондонской комиссии по электрификации, по туннелям Британской телесвязи или, наряду с кабелями Лондонского транспортного управления, по туннелям городского метрополитена. Затем эти линии электропередачи по специальным шахтам поднимаются наверх, по неглубоко залегающим кабельным каналам подводятся к распределительным шкафам, и оттуда расходятся к учреждениям и частным домам.

Джек Ом шел по одному из таких подземных туннелей.

Спустившись по стальным скобам, вмурованным в стену шахты, он оказался в широком, облицованном кирпичом туннеле, проложенном под улицей. Кроме электрических кабелей и водопроводных труб здесь проходила отслужившая свое шестидюймовая труба высокого давления — память о тех днях, когда лондонские гидравлические подъемники и лебедки работали на пневматике. Над головой слышалось шарканье ног по тротуару. Подняв глаза к мокрой решетке, Ом увидел на фоне хмурого давящего неба бесконечную стену домов.

Наконец он остановился и принялся внимательно изучать светившуюся на экране портативного компьютера карту, составленную Лондонской комиссией по электрификации. На карте было обозначено, где в этой части города расположены подстанции и как проходят фидеры — высоковольтные кабели, соединяющие линии электропередачи лондонской сети с конкретными зданиями. Ближайшей к клинике, помеченной черным немецким крестом, какими североамериканские газеты любят обозначать на схемах места обнаружения трупов (на карту Ом нанес его собственноручно), была подстанция «Уиттингтон-3».