Майкл Слэйд - Вурдалак

Наконец тетка ответила:

— Гортензия — это бессердечие.

«Бессердечие — нет сердца», — подумала детектив. И в тот же миг некое шестое чувство, чутье, нюх ищейки — называйте как хотите — подсказало ей, что Джек-Взрывник и Убийца-Вампир — одно лицо.

Вот почему в вечер взрыва в «Римских парных» Джек прислал букет мне. Мы ошибались, это не было его первое преступление. Я тогда уже занималась его делом, только он выступал как Убийца-Вампир.

И тогда она увидела ступицу.

18: 04

Далеко от Нового Скотланд-Ярда, в ист-эндской квартирке сидел за кухонным столом человек. Он изучал в зеркале свое лицо. Осколки маски для подводного плавания, разбитой во время неудачной охоты в «Туннеле любви», изрезали ему лоб, щеки, нос и подбородок. Он чудом не лишился глаз и приобрел глубокие шрамы, которые останутся на всю жизнь.

«К врачу нельзя, слишком рискованно, — подумал он, поднимаясь со стула. — - Ярд может выследить меня».

Он вышел из кухни и прошел по коридору в спальню. Одна стена здесь была заклеена газетными вырезками, освещавшими дело Убийцы-Вампира, другая отдана Убийце из канализации, третья воспевала подвиги Джека-Взрывника.

Человек долгим взглядом посмотрел на пустую четвертую стену за изголовьем кровати.

Окинул взглядом разложенные на полу вырезки, посвященные его фиаско в «Туннеле любви».

Вновь посмотрел на пустую стену. Вздохнул. Покачал головой.

И уселся рассматривать картинки в «Книге чудовищ».

Провиденс. Род-Айленд

13: 04

— Расскажите мне о Рике, — попросил Чандлер.

— Я не любила ее, — ответила Дебора.

— Это я понял. Вы очень спокойно приняли весть о ее смерти.

— Они вели себя очень жестоко по отношению ко мне. Оба, инспектор. Я христианка, поэтому стараюсь забыть и простить. Но, поверьте мне, с близнецами это нелегко.

На улице сияло солнце, день выдался прекрасный. Они стояли на крыльце частной школы для девочек, где преподавала Дебора. Слякоть, нанесенная проезжающими по Энд-желл-стрит машинами, начинала подмерзать. Дебора повернулась к Цинку и спросила:

— Вы впервые в Провиденсе?

— Да, — ответил он.

— Вы знаете, что оказались в самом сердце американского заповедника ужасов?

— Я считал, это Мэн, — удивился Чандлер. Дебора улыбнулась.

— Кинг молодец, он очень популярен, но он не первый. Видите вон то здание? Там когда-то стоял дом № 454, где родился и провел первые годы жизни Лавкрафт. Читали Лав-крафта?

Чандлер кивнул.

— Совсем недавно на дежурстве у нас с одним парнем вышел разговор — вернее, спор. Чтобы доказать свою правоту, он потом дал мне сборник рассказов Лавкрафта. Один из них, «Крысы в стенах», я прочел в самолете.

— А во-он там, — Дебора махнула рукой куда-то влево, — в доме номер 88 по Бенефит-стрит жила Сара Уитмен. Прямо напротив моего дома. В 1848 году — в последний год своей жизни — Эдгар Аллан По приезжал в Провиденс делать ей предложение. Она согласилась выйти за него — пусть только бросит пить. По заартачился, она дала ему от ворот поворот, а год спустя он умер. Пройдемся? — предложила Дебора.

Они неторопливо двинулись по Энджелл-стрит в сторону реки («Первые жилые кварталы здесь начинали строиться в семнадцатом веке»), миновали сорокаакровое пространство, обнесенное высокой каменной стеной («Бывший «Дом умалишенных Декстера», — пояснила Дебора. — Название Лав-крафт позаимствовал для "Истории Чарльза Декстера Уорда"»), свернули направо на Проспект-стрит, пошли на север, к огромному куполу и ионическим колоннам церкви «Христианской науки» («Дом на этой стороне Митинг-стрит — вон тот, георгианский, видите, квадратный, со стеклянной крышей — это последнее пристанище Лавкрафта; правда, тогда он стоял на Колледж-стрит, номер шестьдесят шесть»), взяли левее и по Кушинг-стрит, где сохранилась весьма оригинальная коновязь — пушка, врытая стволом в землю, — через Конгдон-стрит вышли на Проспект-Террейс.

— Вот это да! — восхитился Чандлер, устремляя взгляд к далекой окраине города, где высилось многоглавое здание Ратуши с центральным куполом из белого джорджийского мрамора.

— Это Бенефит-стрит, — Дебора показала за парапет, на подножие Колледж-Хилл. — Там под номером сто тридцать три стоит Заброшенный Дом из другого рассказа Лавкрафта — рассказа об ужасе, погребенном глубоко под его фундаментом. Вон там когда-то стояла гостиница «Золотой шар», где якобы останавливался По. А в двух шагах от дома номер шестьдесят шесть (я живу напротив) — кладбище Сент-Джон, где есть могилы времен колонизации. И По, и Лавкрафт частенько сиживали там при луне — творили.

— Жутковатая выходит экскурсия, — заметил Чандлер.

— Инспектор, вы спросили, что за человек была Рика. Я показываю вам Провиденс как Мекку любителей ужасов, потому что Рика и Сакс обожали этот жанр до фанатизма. Кошмары были им нужны как хлеб, вода и воздух.

«Христианская наука» — религиозная секта, основанная в конце прошлого столетия Мэри Бейкер Эдди.

Цинк посмотрел на статую основателя Род-Айленда Роджера Уильямса, венчавшую обзорную площадку, потом на его могилу внизу.

— На этот счет тоже есть отличная жуткая история, — улыбнулась Дебора. — Когда в 1683 году Уильяме умер, его похоронили за домом под яблоней. В 1860 году могилу вскрыли, чтобы перенести останки на Северное кладбище. И тогда оказалось, что корень яблони пророс туда, где почва была тучнее, оплел тело мертвеца и раздвоился, пустив отростки вдоль его ног. Теперь этот корень в коллекции Род-Айлендского исторического общества.

Чандлер усмехнулся.

— Ваш город с каждой минутой нравится мне все больше. Врастает в душу…

— Ой! — Дебора наморщила нос, потом хихикнула.

На миг воцарилось молчание. Дебора нарушила его вопросом:

— Почему вы не расспрашиваете меня о тяжбе? Вы ведь наверняка слышали о ней.

— Да, слышал, — подтвердил Цинк.

— Вас, наверное, заинтриговало заявление близнецов, что моя мать будто бы родила их от своего брата.

— Что, заметно?

— В общем, да.

— Они сказали правду?

— Нет, — коротко ответила Дебора. Чандлер молчал, не желая торопить события. Некоторое время Дебора оценивающе вглядывалась в его лицо и наконец заговорила: — После рождения близнецов моя мать приняла католичество. Она была хорошая женщина и больше всего любила возиться в саду. Она делала все, чтобы обратить близнецов в истинную веру, и даже когда в конце концов пришла к выводу, что Сакс — Антихрист, не отступилась от него. Мама целиком посвятила себя единственному сыну.

— Он любил ее?

— У них были странные отношения. Взаимная одержимость.

Чандлер почувствовал, что Деборе неловко говорить об этом, и сменил тему.

— Близнецы отставали в развитии?