Джим Батчер - Луна светит безумцам

Луп-Гару выскочил следом за добычей. Настиг первого, повалил, распорол жертве спину одним взмахом чудовищных не когтей, и человек остался лежать на скользком кафеле, вздрагивая, истекая кровью. А оборотень уже настиг следующего детектива и перекусил тому подколенное сухожилие. Добивать не стал, оставил надрывно кричащего человека и бросился дальше, за теми двумя, что все еще упрямо тащили обезглавленный труп.

Я загородил собой убегающих ребят и поднял жезл. — Не торопись, зверушка!

Луп-Гару прижался к полу. Оборотень не спешил, двигался с каким-то завораживающим и почти дьявольским изяществом. Морда и вся передняя часть туши щедро вымазаны кровью своей и чужой. Главным образом, чужой. Глаза распахнуты до предела. Под темно-коричневой шкурой перекатываются могучие мускулы. За его спиной корчился на полу офицер с прокушенной ногой, заходясь в мучительном, истошном крике. Другой, которому Луп-Гару разорвал спину, еще жив, но дела у парня были хуже некуда. Меня захлестнула неудержимая злость на треклятое создание, будто я подцепил от зверюги вирус бешенства. Сила собралась в моем кулаке, алая и сверкающая. Разрушающий жезл раскалился добела. Я готов был отправить страшилище в преисподнюю. Энергия бурлила, вскипала, от сильного внутреннего давления аж зубы ломило. Волосы встали дыбом. Каждая мышца была напряжена и натянута. Собирая остатки силы для последнего отчаянного удара, я умудрился выложиться на полную катушку. И…

И тут заклякал пистолетик Мерфи. Пуля попала чудищу в бок, ближе к заду. Брызнула кровь. Оборотень оглянулся и молниеносно бросился к нежданному обидчику. Один громадный прыжок — зверь скрылся за поворотом.

Я метнулся вдогонку, матерясь на чем свет стоит. Заворачиваю за угол и вижу, как Мерфи, стоя посреди кучи трупов, выпускает последний заряд в оборотня. Зверь ревет, прыгает на нее…

— Не-е-ет! — завопил я и побежал вперед.

Кармайкл меня опередил. Точь-в-точь мертвей, вставший из могилы. Лицо бледное, застывшее. Кровь из распоротого живота залила ему весь пиджак, и только на засаленный галстук, по странной случайности, ни капли не попало. В руках погнутое ружье. Кармайкл вскочил оборотню на спину и вогнал ружье, как распорку, в пасть зверюги. Чудище повело плечом и шлепнуло беднягу об стенку. Послышался противный хруст. Кармайкл обмяк. Изо рта хлынула кровь.

Мерфи выскользнула, воспользовавшись минутным замешательством зверя. С перекошенным от ярости лицом она подхватила свой игрушечный пистолетик. Я видел, как тряслись ее руки. Кэррин прицелилась и нажала на курок, но ничего не произошло. Смертельного выстрела не последовало. С такого расстояния она бы наверняка попала оборотню в глаз, если бы в обойме оставался хоть один патрон. Однако обойма была пуста. Мерфи застыла, как громом пораженная.

— Мерфи! — заорал я. — Исчезни!

Она увидела, что я стою с жезлом наготове, и глаза ее стали размером с озеро Мичиган. Луп-Гару стряхнул с плеч бесчувственного Кармайкла, перекусил «распорку»… Мерфи мигом нырнула в зиявший рядом пролом. Оборотень лишь впустую зубами клацнул. С гневным рычанием он обернулся ко мне. Зрачки полыхнули багровым. Сосредоточив на кончике оружия всю ярость мира, я завопил:

— Fuego!

В глазах зверя отразилась высокая худая фигура — черный силуэт на фоне ослепительно-белого сияния. Поток энергии устремился на чудовище, подобный сверкающему рубиновому копью, под аккомпанемент оглушительного рева, в котором потонули окружающие звуки, как в гуле взлетающего «боинга» тонет лепетание грудного младенца.

Огненное «копье» вонзилось в тушу, волна Силы приподняла оборотня и понесла его над стонущими людьми, в предвариловку, мимо раскуроченных камер и сломанных дверей. Дальше, еще дальше. Туша пробила внешнюю кирпичную стену и вылетела, как пробка от шампанского, в холодную осеннюю ночь. Старт был отменным. Оборотня несло через улицу, прямиком в соседнее с управлением заброшенное старое здание, что высилось аккурат наискосок. Туша долетела, пробила стену и теперь мчалась сквозь пустующие комнаты, проламывая перегородку за перегородкой, круша кирпичную кладку.

Я смотрел чудищу вслед, а вокруг — убитые, раненые, кровь, стоны… Царство смерти. Через пробоину с улицы доносился тревожный вой сирен. Худенький чернокожий парнишка поднялся с пола камеры, наружная стена которой выпустила Луп-Гару подышать свежим воздухом. Мальчик обалдело глянул на огромную пробоину, потом медленно обвел выпученными глазами кровавое побоище и едва слышно прошептал: «Черт побери!» Ругательство в его устах прозвучало как святая молитва.

Хрипло дыша, из укрытия выбралась Мерфи с прокушенной до кости рукой. И рухнула на залитый кровью кафель бледная, как полотно, не сводя глаз с Кармайкла.

Время остановилось. Я стоял, не в силах шевельнуться, машинально рассматривая коридор. В стене обнаружилась еще дыра. Наверное, в этом месте Луп-Гару выскочил из помещения архива и попал между двумя группами полицейских. Ребята открыли перекрестный огонь, рискуя подстрелить друг друга. Похоже, так и случилось — у многих ранения явно пулевые.

За всеми сиренами, криками и шумом ночного мегаполиса я четко слышал отдаленный злобный вой.

— Ах ты, образина! — вздохнул я и на ватных ногах похромал за угол.

И наткнулся на стоявшего столбом Руди — в одной руке бумажный стаканчик, в другой плюшевый песик Снупи. Я молча отобрал у парня то и другое и похромал ко второй дыре. Там я нашел, что искал. Крови своей оборотень оставил предостаточно. Она была гуще и темнее человеческой. Я наполнил стаканчик и поковылял в холл. Нашел пятачок посвободнее, расчистил немного подошвой, положил жезл и мелком начертил круг. Руди бочком приблизился ко мне, судорожно подергивая головой и очумело таращась на трупы.

— В-вы… О Господи Иисусе! Ч-что вы делаете?

Я усадил Снупи в середину кольца и вымазал звериной кровью игрушечные глазки, ротик, ушки, носик…

— Это томатургия.

— Ч-чего?

— Магический обряд, — мрачно пояснил я. — Сотворение символической связи между маленьким объектом, — я кивнул на песика, — и большим. Надаем пинков маленькому, а у большого задница гореть будет.

— Обря-яд, — эхом отозвался новичок.

Я посмотрел на него.

— Вали-ка вниз, парень. Приведи сюда медиков. Да пошевеливайся! Раненым нужна помощь.

Он перевел взгляд с окровавленной игрушки на меня и быстро-быстро закивал. Потом встрепенулся и дунул во все лопатки к лестнице.

А я мог без помех продолжить свое занятие. Гнева и ярости сейчас во мне было хоть отбавляй. Я чувствовал, что Сила моя буквально сочится ожесточением, но надо держаться, нельзя позволить скорби и мыслям о возмездии заполнить душу, отравить ее горечью печали. Я представил жестокую боль, которая неминуемо поселится в сердцах родных и близких погибших ребят. Я слышал, как в дома стучится горе. Господь свидетель, я желал одного — предать огню свирепую тварь.