Джим Батчер - Луна светит безумцам

— Выходит, ты умнее, чем я?

— Хм… Сейчас не об этом. Я здесь по другой причине.

— Понимаю. Пришел сообщить, что мне выпала честь встретить три свои ипостаси — Гарри прошлого, настоящего и будущего?

Двойник хохотнул:

— Классная шутка. Твои шутки вообще лучше моих. Наверное, потому ты и за старшего. Если бы верховодил я, ты бы то и дело валялся без сознания.

— Может, сократим эту часть? Устал я от догадок.

— Не смешно. Из-за усталости ты отключился. Правда, времени мало, а нам еще анализ провести надо.

— Анализ? Хочешь сказать, я сам себе психиатр? — И я повернулся к Двойнику спиной, намереваясь выйти из Круга. — Видал я нелепые сны, но этот самый идиотский.

Двойник выскользнул сбоку и преградил мне путь.

— Уверен, что не хочешь поговорить?

— Я устал, ранен, чувствую себя погано, и сны с тобой мне нужны, как рыбе зонтик. Сгинь. — Я повернулся направо и захромал в другую сторону.

Опять он.

— Сгинул бы, да не могу, Гарри. Я — это ты. Забыл?

— Слушай, у меня была долгая, утомительная ночь…

— Знаю, Гарри. Поверь. Знаю, как никто. Важно, чтобы ты избавился от ее груза, прежде чем он навсегда осядет в душе. Прежде чем свихнешься…

— Плевать, — солгал я. — Нас голыми руками не возьмешь!

— Если так, — буркнул Двойник, — чего ж ты стоишь здесь и переругиваешься сам с собой?

Я открыл рот… и закрыл.

— Твоя взяла.

— Все происходило слишком быстро, и ты не успевал толком обмозговать события. Сначала анализ, а потом придется крепко подумать.

Я вздохнул и устало потер веки.

— Согласен. Что ты хочешь услышать?

Двойник взмахнул рукой, и появилась Мерфи, какой я оставил ее в холле полицейского участка — бледная, в крови и слезах, сломленная.

— Мёрф, — тихо проговорил я, упав на колени подле видения. — Силы небесные! Что я натворил?!

Видение или, лучше сказать, воспоминание не могло меня услышать, и Мерфи продолжала горько плакать.

Двойник опустился на колени с другой стороны призрака.

— Ничего, Гарри, — сказал он. — В случившемся нет твоей вины.

— Черта с два, — зарычал я. — Если бы я успел вовремя или хотя бы с самого начала сказал правду…

— Но ты поступил так, как поступил, — вскользь заметил Двойник. — И причины на то были веские. Не трави себя. Прошлое не изменишь.

— Тебе легко говорить.

— Не скажи, — прошептал Двойник. — Сосредоточься на том, что ты сделаешь, а не на том, что мог бы сделать. Ты пытаешься защитить Мерфи, вместо того чтобы ее саму научить защищаться. Она привыкла поступать по-своему, и ты не можешь вечно нянчиться с нею. Перестань разыгрывать пастушка невинных овечек. Обучи Мерфи, натаскай. Так будет лучше для нее же.

— Но это значит…

— Расскажи ей все, — сказал Двойник. — О Белом Совете, о Небывальщине. Все.

— Совет психанет. Я расскажу, а они решат, что Мерфи — угроза их безопасности.

— А если ты смолчишь, она не узнает, с чем борется, и однажды ночью какая-нибудь тварь сожрет ее. Тягаться с Мерфи не просто даже Совету. Она большая девочка. Хорошо бы тебе иногда выводить ее в свет.

— Чего? — переспросил я.

— Ты не ослышался. Совсем забыл о развлечениях, парень.

— Хватит с меня этой фрейдистской бредятины.

Я поднялся, чтобы уйти, и нос к носу столкнулся с призраком Сьюзен. Она стояла передо мной, как тогда, — на лестнице в управлении. Тот же костюм, те же шпильки. Элегантная и красивая. На лице тревога.

— Думаешь, она получит сенсацию? — спросил Двойник.

— Удар ниже пояса. Она со мной не только из-за этого.

— Может быть. Но ведь ты уже задавался подобным вопросом, не правда ли? — Двойник демонстративно указал на нас обоих. — Ни о чем спросить не хочешь?

— Например?

— Например, как ты докатился до того, что перестал кому-либо доверять? В том числе и Сьюзен, которая сегодня рисковала ради тебя. — Двойник погладил бородку. — Элейн потрудилась на славу, не правда ли?

И тут появилась она, девушка лет восемнадцати. Неуклюжий подросток, смешной жеребенок, несуразная, неловкая, и все же чувствовалось, что она обещает превратиться в будущем в изящную, грациозную красавицу. Джинсы (мои, голубые) обрезаны по «самое не могу», высоко открывая мускулистые бедра. Футболка (тоже моя) завязана узлом на пупке. Меж невысоких грудей покоится пентаграмма, очень схожая с моей, только поновей. Светлая кожа, будто светящаяся изнутри, волосы цвета спелой пшеницы и потрясающие глаза, темно-серые, как предгрозовое облако. Улыбка озаряет лицо, в глазах пляшет скрытый огонь, от которого даже сейчас, спустя годы, у меня перехватило дыхание. Элейн. Прекрасная, полная жизни и… опасная, как змея.

Я нарочно повернулся к видению спиной, прежде чем оно изменилось, показывая такую Элейн, какой я видел ее в последний раз — обнаженную и раскрашенную на варварский манер. Ярко-алые губы кривятся. Она распевает в середине собственного Круга, оккультные символы которого предназначены обратить боль и ярость в осязаемую силу, чтобы швырнуть ее в глупого и беспомощного юнца. А тем временем его наставник предлагает парню последнюю возможность отведать из чаши свежую дымящуюся кровь.

— С этим покончено, — дрожащим голосом сказал я.

Двойник тихо возразил:

— Не покончено, Гарри. Ты продолжаешь винить себя в смерти Джастина и падении Элейн. Это влияет на твои мысли и поступки.

Я не нашелся, что ответить.

— Она все еще жива, — продолжал Двойник. — Ты знаешь.

— Нет. Она умерла. Погибла в огне. Она была без сознания и не смогла бы выжить.

— Трудно утверждать наверняка. Ни одной косточки не нашли.

— Она мертва! — заорал я.

— Пока ты прикидываешься олухом и прячешься от действительности, тебе не изведать покоя. Ты неспособен кому-либо по-настоящему довериться. Это напоминает…

Двойник махнул, и возникла Тера, точь-в-точь как на задворках бензоколонки. Голая, дикая, с лесным мусором в косматых волосах.

— Скажи на милость, какого дьявола ты ей-то доверяешь?

— Скажи на милость, а выбор у меня есть? — зарычал я.

— Она не человек. Она бывала всюду, где случались убийства. Например, в загородном клубе Марконе. Она пестует молодняк, а ведь именно детишек так любят существа из Небывальщины. Ты знаешь, что она мастер перекидываться, что она никогда не скажет тебе всей правды, и тем не менее просит и просит о помощи.

— Мне ли осуждать кого-то за скрытность?

Двойник осекся.

— Хм… Допустим. Однако ты даже не пытался вывести ее на чистую воду. Кто эти дети? Чем занимаются? На что она их натаскивает? Почему таится от Макфинна? Ты назвал их имена, а он ничего не понял.

— Ну, хорошо, хорошо! — сдался я. — Я собирался поговорить с ней. Дай срок. Вот очнусь и…

Двойник сдавленно хихикнул.

— Как будто есть время для неспешных бесед. Убийства валятся лавиной. Ты всерьез думаешь бороться дальше?