Виктор Куликов - Первый из первых или Дорога с Лысой горы

У Анечки на переносице обозначилась совершенно ненужная ей складочка:

— Худосокин и Брык? А им-то что здесь надо? И к чему весь этот цирк с вертолетом?

— Вы изволили выразиться весьма точно и образно. С вертолетом они устроили именно цирк! И намеренно, с тонким расчетом. Для того, чтобы и об их появлении на теплоходе не забыло сообщить ни одно из так называемых средств массовой информации. Реклама нужна господам депутатам, шум… Согласитесь, что прибудь они на фестиваль как все остальные, а господ политиков соберется немало, вы еще в том убедитесь, то Худосокин и Брык на общем-то фоне выделялись бы не очень. Согласны?.. То-то же! А так — шум, гам, разговоры, репортеры, фотографы, телеоператоры. И с первых же минут их появления. Если не ошибаюсь, Худосокин первоначально удумал догонять теплоход на подводной лодке, чтобы всплыть перед носом и подняться на борт под звуки оркестра. Но когда узнал, что Брык вылетает вертолетом, а стало быть, окажется на теплоходе раньше, то субмарине приказали вернуться на секретную базу в Северном море, хотя половину пути она уже и прошла, а господин Худосокин буквально выбил себе местечко в вертолете Брыка, который брать его не хотел ни в какую…

В ресторан проник слабый, но отчетливый рев двигателей геликоптера…

— Ага, прибыли, голуби, — усмехнулся Чигиз.

Рассказ его Анечку позабавил.

— Так ведь они оба, и Брык, и Худосокин, ненормальные! — заметила она. — Я и в самом деле далека от политики, но несколько раз видела их по телевизору и любопытства ради пробовала читать их статьи в газетах. Это — маразм!

— Дорогая моя Анна Павловна! — воскликнул продюсер. — Да среди наших депутатов и десятка нормальных не наберется! Нормальный депутат — это такая же редкость, как говорящая собака. Честное слово боевого офицера!

Запрокинув голову, Анечка рассмеялась, а отсмеявшись, спросила:

— Вы хотите сказать, что нормальных депутатов не бывает вообще?

— Нет, я хочу сказать, что говорящие собаки встречаются в природе ужасно редко, но все-таки встречаются. Так и с нормальными депутатами!

Рев двигателей начал стихать, удаляться и вскоре угас совсем.

Продюсер повернулся всем корпусом ко входной двери ресторана:

— Что ж, посмотрим, посмотрим. Чем позабавят сегодня нас господа депутаты?

Любопытство одолело и Анечку, и она с нетерпением смотрела на дверь.

И вот…

По коридору к ресторанному залу покатился гул возбужденных голосов, то и дело разрываемый всплесками особенно нетерпеливых выкриков. Беспрерывно трещали фотовспышки, чьи-то тела ударялись о стены. Но раньше толпы в зал ворвался прекрасно поставленный бас Худосокина:

— …не для того, чтобы прохлаждаться, конечно же!

Наша партия уполномочила меня принять участие в фестивале с целью научить, как надо сценаристам писать, режиссерам — снимать, а актерам — играть!..

Обе створки двери испуганно разлетелись, и толпа с депутатами посреди нее ввалилась в ресторан.

Несколько стульев упало, пара столов была опрокинута, обиженно зазвенели посуда, ножи и вилки, посыпавшиеся на пол.

С ловкостью стада голодных слонов толпа двигалась по проходу меж столиков, пока не остановилась на площадке для танцев.

Здесь кто-то из журналистов и выпалил вдогонку только что сказанному Худосокиным:

— А операторов вы учить разве не будете?

— Молодой человек! Вам не хватает культуры! — обрушился на спросившего Худосокин. — Вы не умеете себя вести! Вы задаете глупые, нет, провокационные вопросы! О каких операторах вы говорите? Чему их учить? Важность профессии кинооператоров выдумана жидо-массонами для того, чтобы прибрать к рукам весь кинематограф. И в первую очередь — кинематограф нашей страны! Оператор — это подмастерье. То есть, он под мастером. Всегда! Он снимает то, что напишет сценарист, прикажет режиссер и покажет артист. А вы знаете, что иногда показывают в камеру артисты?

— Что? — продолжал задавать провокационные вопросы бескультурный молодой человек.

Худосокин отработанно возвел руки вверх и взгляд устремил к выстланному зеркалами потолку ресторана:

— Боже мой, ну за что? Почему мне приходится работать с такими людьми? Зачем женщины рожают и растят таких детей?! Их надо топить в малолетстве, как только они произнесут свое первое «что»!.. Молодой человек, — Худосокин снова смотрел на провокатора с ненавистью и скорбью, — здесь находятся дамы. И в этом ваше спасенье. Иначе бы я вам ответил. Или просто показал, что иногда демонстрируют камере наши люби мые актеры…

С ревностью и нетерпением наблюдавший за конкурентой Брык воспользовался неожиданной паузой и постарался перехватить инициативу:

— Без помощи депутатского корпуса Народного Собрания наш кинематограф никогда не станет воистину народным и не выберется из кризиса, в который ввергли его бюрократы прежнего режима!.. Только самый строгий контроль за каждым режиссером, за каждым актером, за каждым снимающимся фильмом спасет отечественное кино и выведет Россию в число великих кинематографических держав. Поэтому наша партия намерена вынести на обсуждение коллег-депутатов проект закона об основополагающих целях и задачах в развитии российского кино…

— Пойдемте отсюда, — предложил Чигиз, вставая из-за стола. — Не люблю я с утра принимать душ из помоев. Да и курить хочется.

Анечка послушно последовала за продюсером. Когда они выходили из зала, пламенную речь снова держал раскрасневшийся Худосокин:

— Я не националист, не шовинист и уж тем более не антисемит. Вы знаете, что у меня в роду были и камен щик, и полковой писарь, и пивник, и даже милиционер.

Я — демократ до корней волос!.. Но я настаиваю на том, что такой немаловажный вид искусства, как кино, нельзя отдавать на откуп людям с сомнительной идеологической ориентацией. Нет, нет и еще раз нет разным там мазохи стам и транссексуалам от кинематографа! Мы должны…

Свернув из центрального коридора в боковой, Анечка и Чигиз выбрались на палубу благополучно, хотя в ушах все продолжал бесноваться отточенный голос Худосокина.

…В глубоких шезлонгах, принявших их на верхней палубе, хотелось нежиться в дреме и медленно размышлять о пленительных глупостях. Но Анечка и продюсер об этом не помышляли.

Раскурив самую с виду буржуинскую сигару, выпустив в небо пышный султан голубоватого дыма, Чигиз начал так:

— Ну что ж, бесподобная Анна Павловна, давайте по существу… Вам хочется знать, что придется вам делать.

Прекрасно! Я отвечу двумя словами: ничего особенно го!.. Самое трудное, самое важное вы уже сделали: вы стали такой, какая вы есть. То есть, самою собой…

Именно такая вы нам и нужны!.. И мы предлагаем вам роль, о какой вы мечтаете. Вашу заветную роль. У вас ведь есть заветная роль?