Марк Фрост - Шесть мессий

Дневная жара и палящее солнце нанесли тридцати восьми валявшимся на открытом участке телам больше повреждений, чем эти люди получили, когда были убиты. Большую часть из них застрелили, с десяток человек скончались от ножевых ран. Пожиратели падали окончательно обезобразили трупы.

«Хорошо, что мы попали сюда затемно, — подумал Дойл. — При свете дня, должно быть, кошмарное зрелище».

Джек стоял в стороне, глядя на искромсанные тела. На его лице отражалась интенсивная работа мысли и, как показалось Дойлу, первые признаки гнева, пробудившегося от запаха и вида крови.

Дойл шагнул вперед и подобрал лежавший на песке жетон.

— «Помощник», — прочел он надпись. — «Феникс».

— У них у всех такие, — сообщила Ходящая Одиноко, пройдя подальше.

— Лайонел, оставайтесь на месте! — Дойл увидел появившегося в проеме Штерна.

— А что случилось?

— Ничего особенного, просто подождите. Так… Все средних лет, явно привычны к сидячему образу жизни…

— Ну и что все это значит? — спросил Престо.

— Они не похожи на служителей закона, — заметил Иннес.

— Так они ими и не являются, — указал Дойл, изучая окровавленный лист бумаги, который вытащил из-за пазухи у одного из убитых. — Это добровольцы — «помощники шерифа», так, кажется, здесь принято их называть. Преследовали этого человека.

Дойл протянул плакат. Престо чиркнул спичкой, и они увидели в свете ее пламени незамысловатый чернильный портрет демонического вида азиата, а под ним объявление о розыске с кратким описанием вменяемых ему преступлений.

— «Чоп-Чоп, убийца, отрубающий жертвам головы. Китаец, — начал читать вслух Иннес. — Разыскивается за совершение десяти жестоких убийств и подозревается во многих других отвратительных преступлениях».

— Деятельный малый, — сказал Престо.

— «Самый опасный из живущих людей», — прочел Дойл с мрачной усмешкой. — Пожалуй, в этом случае они не слишком преувеличили. А вот обещанная награда в пять тысяч долларов вполне объясняет наличие добровольцев.

— Боже правый, разве мог один человек сотворить такое? — воскликнул Престо, озирая следы бойни.

— Он действовал не один. Эти люди попали под перекрестный огонь. Стреляли оттуда и оттуда, из-за скал. — Дойл указал на два края прогалины. — И стрелявших было как минимум четверо.

— С магазинными винтовками, — прозвучал из-за камней голос Иннеса. — Тут разбросаны гильзы.

— А головы у них у всех на месте, — указал Престо. — Это не похоже на modus operandi [26] Образ действий (лат.). Чоп-Чопа.

И тут подошедший сзади Джек выхватил плакат из его руки и принялся внимательно рассматривать портрет.

— Кто это, Джек? — тихо спросил Дойл.

— Он знает, — отозвалась Ходящая Одиноко.

— Знает?

— Это человек из сна, — пояснила она, указывая на плакат. — Один из шести.

Джек поднял на нее взгляд, в котором блеснуло согласие.

— Тогда мы можем заключить, что на них напали, когда эти люди следовали за ним к Новому городу, — сказал Дойл.

Джек положил плакат на место и целеустремленно поспешил к лошадям.

— Нам стоило бы похоронить… — Престо наблюдал за собиравшимися поодаль стервятниками.

— О них позаботится пустыня, — спокойно заметила индианка, направляясь обратно к просвету между скал.

— А ты сам видел этого малого в снах? — осведомился Иннес.

— Когда я думаю об этом сейчас, то да… кажется, видел. — Престо внимательно смотрел на портрет. — Правда, сходство невелико.

— Надеюсь, этот парень хотя бы наполовину так хорошо владеет мечом, с которым, говорят, не расстается, как ты — рапирой, — заметил Иннес.

— Будем лучше надеяться, что он на нашей стороне, — тихо откликнулся Престо. Затем перекрестился, мысленно помолился за павших и покинул место резни.

Когда их немногочисленный отряд вернулся к лошадям, Джек уже вскочил в седло и, не дожидаясь своих спутников, помчался галопом на запад, вместе с державшейся чуть позади индианкой. Остальные поспешили следом, не обменявшись ни единым словом. Что ждало их в Новом городе?

«Эти, в белых рубахах, — необычная публика, — подумала Эйлин. — Конечно, для артистов, раз зрители пришли, пьесу смотрят и аплодируют, особой разницы нет. Странно только, что все это людское море разражается громовыми аплодисментами как по команде, да и все прочее — охают, смеются, вздыхают — делают одновременно, так, что тысяча голосов сливается в один».

Ример казался необъяснимо довольным и без конца, захлебываясь от восторга, восхвалял театр Нового города. Возможно, конечно, то было лишь ее впечатление, но этот придурок вел себя еще более глупо, чем обычно. Правда, в одном она должна была с ним согласиться. Кулисы и сцена в этом театре были устроены продуманно, функционально, пусть без всяких изысков, а уж зрительный зал и вовсе поражал великолепием. Своим убранством он мог соперничать с иными театрами Лондона и Нью-Йорка, а уж с провинциальными сценами, на которых ей приходилось выступать последние полгода, не могло быть никакого сравнения. Возможно, именно впечатление, произведенное всем этим бархатом, резьбой и позолотой, добавило в этот вечер Бендиго сценического пыла: глотку он рвал так, словно ему нужно было докричаться до зрителей через Гудзон.

Эйлин отыграла свой выход в первом акте, почти не оглушенная патетическими выкриками Римера, оравшего по большей части всего в нескольких дюймах от ее лица. Освободившись, она не ушла, как делала обычно, в гримерную, а отыскала укромное местечко в кулисах, откуда имелась возможность рассмотреть зрительный зал.

Она чувствовала беспокойство. Фрэнк так и не вернулся с новостями о Иакове; правда, он говорил, что на поиски может потребоваться время. Эйлин попыталась унять свои страхи: на слово Фрэнка Макквити можно, безусловно, положиться. Когда Фрэнк вернется после спектакля с Иаковом, они втроем покинут город, и Бендиго Ример навсегда останется в прошлом, подшитый к перечню ее прочих ошибок. Пусть чокнутый крохобор подавится ее чертовым жалованьем: сегодня ее последнее выступление со «Странствующей антрепризой».

Но что потом? Она отправится на восток с Иаковом, удостоверится, что он благополучно вернется домой… но и только. Да, конечно, она привязалась к старику, он дорог ей, но доброе отношение — это одно, а жизнь — несколько другое. Надо смотреть на вещи реалистично: разве размеренная, рутинная жизнь с ребе Штерном где-нибудь в Нижнем Ист-Сайде — это именно та судьба, которой она желала для себя по завершении театральной карьеры? С другой стороны, Фрэнк Макквити…

Ее взгляд выделил группу людей в черном — первых, кого она увидела здесь не в белых одеждах, — напротив, в ложе бельэтажа. Они обступили человека, одиноко сидевшего в первом ряду кресел, у самого барьера. Она прищурилась и прикрыла глаза от слепящих огней рампы.