Марк Фрост - Шесть мессий

— Из этого отрывка ребе Леву открылось нечто куда более важное: формула зарождения живого из неживого, которую Яхве использовал при сотворении Адама, первого человека.

— Вы шутите, — буркнул Пинкус.

— Это легенда, — подчеркнул Дойл.

— А как, по-вашему, он это все-таки сделал? — осведомился репортер.

— Используя чистую воду и глину из ямы, вырытой в освященной земле, он изготовил конечности, голову и тело гигантской куклы, приблизительно напоминавшей человека. Потом, в строгом соответствии с ритуалом, соединил эти части и написал древнееврейское священное слово на клочке бумаги, который вложил под язык изваяния…

— А что это за слово? — поинтересовался Иннес.

— Об этом тебе надо было бы спросить отца Лайонела. И что, этот голем взял да ожил? — обеспокоенно уточнил Пинкус.

— Потом, насколько известно, голем, как он назвал его, сел и начал двигаться. Когда он обратился к нему, голем стал делать именно то, что ему было велено, и ребе Лев понял: он создал послушного, безотказного слугу, неказистого, но сильного. Восемь футов ростом, могучие руки и ноги, маленькие камушки вместо глаз, грубо очерченный рот. Сначала голем исполнял черную работу по дому, но потом, уверившись в его послушании, ребе стал по ночам посылать голема на улицы охранять гетто и отпугивать всех, кто пожелал бы вредить евреям. Каждый вечер он вкладывал в рот голема бумагу, придававшую ему жизнь, а когда на рассвете тот возвращался домой, ребе вынимал бумагу, и глиняный истукан замирал в его сарае. При этом чудище из гетто нагнало на всех недоброжелателей такого страха, что нападения на евреев прекратились полностью.

— Неплохая легенда, — сказал Пинкус, ухватившись за койку, когда судно встряхнуло на очередной волне. — Похожа на историю того малого, которого звали Франкенштейн.

— Высказывалось предположение, что Мэри Шелли большую часть своего знаменитого романа почерпнула из легенды о големе, — заметил Дойл.

— Ну-ну, — буркнул Пинкус, не имея ни малейшего представления о том, кто такая Мэри Шелли.

— Но суть в следующем, — продолжил Дойл. — Однажды утром в субботу, когда евреи исполняют свои религиозные обряды и не должны заниматься никаким физическим трудом до заката, ребе Лев забыл вынуть клочок бумаги изо рта голема.

— Ого! — протянул Пинкус. — Нутром чую, тут пахнет жареным.

— И чутье вас не обманывает, мистер Пинкус. Когда ребе Лев утратил контроль над големом, монстр впал в ужасное неистовство. Он крушил дома и лавки, погубив между делом множество невинных людей, по большей части евреев, рвал, метал и топтал, уничтожая в слепой ярости все вокруг, и, наверное, уничтожил бы все гетто, не сумей ребе Лев подобраться к нему и выхватить у него изо рта бумажку. Миф о големе всегда представлялся мне идеальной метафорой апокалипсической силы, неподконтрольной человеческой ярости, так же как и чудесной притчей о жизнеутверждающем сострадании, свойственном иудейской традиции.

Иннес с Пинкусом искоса переглянулись, как заинтригованные школьники, которые, очевидно, ничего не поняли.

— Черт возьми! — только и сказал Пинкус.

— И что же случилось с големом? — спросил Иннес.

— Тело голема Лев и его друзья унесли в подвал пражской синагоги, где, предположительно, оно лежит, дожидаясь, когда к нему вернется жизнь.

Стараясь сохранить равновесие, когда корабль тряхануло особенно сильно, Дойл извлек из кармана еще один лист бумаги.

— Джентльмены, у меня есть корабельная копия декларации агента на эти пять гробов в трюме. Не хотите ли угадать пункт их отправки?

— Ну не Прага же! — воскликнул Иннес.

— Именно так.

— Пожалуйста, мистер Дойл… Не станете же вы всерьез утверждать, что в одном из этих гробов находился голем из Праги, — пролепетал Штерн.

— Или что шестифутовый глиняный монстр рыскает где-то на борту этого корабля, — добавил Иннес.

— Я хочу сказать следующее: если вам нужно получить нечто у человека на борту судна, находящегося посреди океана, и вы не хотите привлекать к себе лишнего внимания…

— То шестифутовое чудище подходит для этого как нельзя лучше, — язвительно встрял Пинкус.

— …и вам известно, что человек, у которого вы хотите украсть этот предмет, имеет сердечное заболевание и хорошо знает легенду о глиняном монстре, возможно связанную с этим предметом, и что вам нужно убить этого человека и заполучить сей предмет, но обстоятельства требуют, чтобы его смерть не показалась очевидным убийством…

— Вы напугаете его до смерти, — сказал Иннес, в уме которого головоломка наконец сложилась.

— Переправите тайком на борт четырех человек и один гроб с куклой из глины. Укажете в качестве пункта отправления гробов Прагу, что на впечатлительного и мистически настроенного человека непременно произведет сильное впечатление. Вспомните: пассажир, который слышал крик «привидения», видел также большую серую фигуру, которая бродила по трюму, а каюты второго класса находятся всего в двух лестничных пролетах. Когда прошлой ночью в дверь каюты мистера Зейлига постучались и он открыл ее, насколько позволяла цепочка… Полагаю, одного вида «голема», которого незаметно поддерживали сзади двое преступников, хватило, чтобы вызвать этот роковой приступ.

— Вот оно что! — воскликнул Пинкус.

— Если все было так, что же помешало им зайти и похитить книгу? — спросил Штерн. — Тут даже цепочка порвана не была.

— Их спугнуло наше неожиданное появление, — пояснил Дойл. — Они решили не рисковать, а подождать следующей возможности. Чего было опасаться: смерть мистера Зейлига выглядела естественной, и никто не должен был поднимать тревоги. Другое дело, что убийцы недооценили свою жертву: у умирающего мистера Зейлига хватило отваги собраться с духом. Сорвав рукой с чудовища часть глиняной корки — глину потом обнаружили у него под ногтями, — он изобразил на стене рисунок клейма, замеченного на руке одного из нападавших.

— Вот оно что! — вновь повторил Пинкус излюбленную фразу, к которой, похоже, прибегал всякий раз, когда ему нечего было сказать.

— Мне кажется, все это вполне логично, за исключением одного: откуда им было известно о больном сердце Руперта? — спросил Штерн. — Этого не знал даже я.

— Мистер Зейлиг жил в Лондоне, по всей видимости, они получили эту информацию от его доктора, — ответил Дойл. — Он ведь говорил вам, что, когда вы находились там, за ним следили; добраться до медицинских документов не такая уж проблема.

Не согласиться с этим Штерн не мог.

— И все же, как можно пойти на такие хлопоты, издержки и преступления только затем, чтобы заполучить старую книгу? — Иннес слегка обиделся на брата за то, что тот не поделился с ним своими заключениями раньше и наедине.