Владимир Границын - Линия Крови

- Скучаешь? – прошелестело за спиной.

Андрей резко развернулся.

- Как ты вошла?

- Через дверь, как обычно.

Они стояли лицом к лицу. Влада была еще прекрасней, чем всегда. В эту ночь она пришла в белой тунике, скрепленной на плече золотой пряжкой. Черные кудри, как и накануне, были забраны в высокую прическу. В колеблющемся свете живого огня на меловом лице отчетливо выделялись черные крылья бровей, крупные прекрасные глаза, ярко-красные губы. Губы едва различимо дрожали. Андрей, не отрывая от лица Влады восхищенного взора, протянул руку к столу, где лежала приготовленная для нее роза. Как зачарованный он шарил по столу, нашел, при этом сильно укололся о шип. Не обращая внимания на боль, протянул цветок девушке. Меж пальцев его выступила капелька крови.

- Вот, сегодня украл в цветнике твоей мамы, - проговорил он и поймал себя на мысли, что бормочет вздор. – Ни один цветок не может сравниться с твоей красотой, Влада. Я люблю тебя. Ты станешь… моей женой?

Влада с минуту стояла молча. Она пришла рассказать русскому гостю правду о себе. Страшную правду. Это оказалось совсем нелегко, а тут еще запах вырвавшейся на волю крови. Он сводил с ума, возбуждал и пьянил. Из груди Влады вырвался похожий на хрип стон, тело ее содрогнулось. Она взяла розу из рук Андрея, всхлипнула и сказала:

- Стану. Только если ты украсть меня.

- Украду! Увезу хоть на край света – куда пожелаешь! Прямо сейчас…

- Завяжи свой рана – она делает меня безумный, - перебила она его, слегка оттолкнув, и отступила к кровати. Села.

Граф не сразу понял, о какой ране идет речь. Догадавшись, достал из кармана платок, замотал палец и шагнул к Владе. Опустился перед ней на колени.

- Уходи, - зашипела она. – Убирайся, если тебе дорога твоя жизнь! Я не человек – я мертва!

- Что ты такое говоришь, любимая?! Я…

- Замолчи! Выслушай, что я сказать тебе. Я – мертва. Я проклята. Я вампир.

Несколько секунд Андрей молчал, не понимая.

- Ты знаешь, что есть вампир? – спросила она.

- Ерунда, это сказки, - прохрипел он, но все странности последних дней сложились вдруг в его сознании в ПОНИМАНИЕ. – Не может быть, - прошептал граф, уже осознав: МОЖЕТ!

- Да, - печально подтвердила она. – Я чудовище. И… мы не можем быть вместе, ни здесь, ни в твоя Россия. Рано или поздно я не смочь справиться с собой и ты станешь таким как я. А потом… потом твои крестьяне отрезать нам голова.

Несколько минут Андрей безмолвствовал, по лицу его текли слезы.

- Но как же? – всхлипнул он, наконец. – Но я не могу жить без тебя… Я НЕ ХОЧУ без тебя жить!

Он, плача, целовал точеные белоснежные ноги. Уткнулся лицом в ее колени и зарыдал. Влада гладила его голову, плечи. Потом притянула его к себе…

Упала на пол туника. Андрей покрывал поцелуями прекрасное лицо, безукоризненную холодную грудь. Платок с пальца слетел. На мраморной груди осталось пятнышко крови – там, куда спустя сорок лет с хрустом войдет острие осинового кола.

Денщик господина не дождался – сбежал. Думитру с гостем своим старался не встречаться. Неожиданной пособницей безумного плана стала госпожа Ана. Именно она помогла графу Воронову раздобыть четверку лошадей и большую закрытую карету. Андрей сам, не сильно заботясь о внешнем виде экипажа, забил досками единственное оконце и отправился в путь.

До самого Зареченска он был как во сне. Дни напролет, лишь изредка останавливаясь перекусить, правил лошадьми; ночи проводил в беспокойном сне возле своей впавшей в оцепенение, ставшей похожей на куклу, избранницы. Как они пересекли границу, Андрей не помнил. Смутно помнились переправа через Волгу и прибытие в усадьбу в Дмитриевском. Приезд молодого барина наделал тогда немало шума. Забегали все, особенно управляющий. Вскоре выяснилось, что проходимец вел дела заботясь лишь о своем кармане, отнюдь не о хозяйском. Он раздавал господские земли хлеборобам в издольщину, а полученную с них часть урожая делил еще на два. Причем не поровну. Выручку с большей части забирал себе, с меньшей – отправлял родителям Андрея в Петербург. Каждый год он сочинял письма о заморозках, засухах и прочих бедах, послуживших причиной неурожая. Проверки плут не опасался – за двадцать лет, прошедших после похорон старого графа – деда Андрея, никто из хозяев в Дмитриевском не бывал ни разу. И вот на тебе!

Кровь управляющего послужила долгожданным ключом для пробуждения Влады. После этого люди в окрестностях Дмитриевского стали пропадать регулярно. Постепенно те места стали пользоваться дурной славой, каменную громаду барского дома все обходили стороной. А в остальном жили, как и прежде - граф Андрей хозяйством не интересовался. Все дела вел через нового управляющего – неразговорчивого попа-расстригу Никанора. Воровал Никанор Иваныч ничуть не меньше, чем покойный Ефим, но барина видно все устраивало. Жил отставной полковник замкнуто, из дома не выходил. Жену же его, то ли турчанку, то ли валашку, которую по слухам он привез с войны, и вовсе ни разу никто не видел. Но по округе ходили упорные слухи, что живет в барском доме опутавшая графа чарами колдунья. Днем спит, а по ночам летает с нечистой силой, веселится. И все были уверены, что колдунья та красы неописуемой, а для сохранения красоты и молодости принимает ванны из крови девственниц и детей.

Сам Андрей стал вампиром спустя месяц после прибытия в Дмитриевское. Стал по доброй воле – ему невыносимо было видеть, как в моменты близости Влада разрывается от искушения. Было понятно, что однажды она с инстинктом не справится. И потом: сказал «А», говори и «Б» - граф решил пройти этот путь до конца.

Был ли он счастлив? Скорее нет, чем да. Но Андрей никогда ни о чем не жалел.

Сорок лет продолжалась их беззаботное существование вдали от страстей большого мира. Сорок лет владычествовали они над округой, вселяя ужас в сердца людишек. Глупые людишки… всегда находились такие, кто отрицал оберегающее значение символов веры. Они становились пищей , а потом и сами бродили во тьме, влекомые инстинктом . Андрей и Влада старались не допускать, чтобы по окрестностям бродили другие упыри – незачем привлекать излишнее внимание. Участь бывшей пищи – оставаться пищей, теперь уже для червей. Бывали, правда, и осечки. Некоторых хозяева уничтожить не успевали, упыри успевали привлечь внимание… тогда крестьяне уничтожали их сами. Постепенно среди людишек появились такие, кто осознал свою силу, перестал бояться. Такие были особо крепки в вере.

Вера. С годами, по мере роста силы и познания собственной природы, Воронов все острее ощущал могущество веры. Ее силу, власть креста, святой воды, ладана. Возвышающаяся над селом церковь с ее огромными крестами чувствовалась сквозь каменные стены, давила. Воронов не осознавал, но это понимание происходило параллельно с ростом и развитием в его душе побегов тьмы. Исподволь, постепенно бывший полковник становился все более кровожадным, беспощадным, жестоким. Осторожная, умеющая обуздать свою натуру Влада – вот тот предохранитель, что удерживал его от кровавого безумия. Но храм над селом угнетал и ее. Со временем в графском особняке родился и постепенно созрел план. Воплощение этого плана в жизнь заняло в итоге почти два года. А первый шаг к его реализации выпало сделать Никанору.