Ури Геллер - Элла

Элла разжала пальцы. Боль в груди куда-то ушла. Она облегченно наклонила голову.

Один уже погасший огонек вспыхнул снова. Дядя Роберт, по-прежнему стоявший с поднятыми руками, в изумлении повернул голову. Короткий огарок разгорелся ровным пламенем, и высокий режущий, как повисшая в воздухе проволока, звук раздался вновь.

Зашипев, вернулась к жизни вторая свеча. Потом третья. Вой усилился.

Лицо дяди Роберта с каждым зажигающимся огоньком все больше делалось похожим на хмурую маску. Он навис над Эллой.

— Держи покрепче книгу, дитя! Не отвергай путь к спасению! — он сунул Библию ей в руки. — Право, ты должна бороться за спасение своей души. Я не могу все сделать сам. Борись как следует! Прими Слово Божие в свою грудь!

Ладони Эллы, вспотевшие от ужаса, скользили по черному кожаному переплету.

Дядя Роберт ступил вперед, и встал к ней вплотную, прижав ее ноги своими. Выпирающее чрево нависло над ее коленями, и она отшатнулась, чтобы не прижиматься лицом к переду его рубашки.

— «И увидел я отверстое небо, — читал дядя Роберт, перекрывая пронзительный визг в воздухе, — и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует». [13] Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис), 19:11.

Он поднял руки еще выше и вдруг издал рев, подобный бычьему. Странно прищелкивая и причмокивая языком, он возложил руки на голову Эллы. Его толстые пальцы зарылись в ее волосы, и впились в кожу. Слова, срывавшиеся с его губ, походили на взрывы, волны рокота, зарождавшиеся в глотке, и с силой проталкивавшиеся сквозь зубы. Одни и те же горловые клокочущие слова повторялись снова и снова.

Элла и раньше видела дядю Роберта в таком состоянии одержимости. Посреди проповеди он вдруг вытягивался в струну, и начинал дрыгать ногами, как повешенный. Из его рта вылетали разрозненные гудящие звуки.

Кен сказал ей однажды, что это язык ангелов. Дядя Роберт обладает даром «говорения языками». [14] «Говорение языками», или глоссолалия, способность говорить и понимать на «непонятном языке», дарованная верующему при его мистическом единении с небесными силами в состоянии религиозного экстаза. Согласно Новому Завету, достигается путем сошествия на человека Святого духа. Лишь нечестивцам стоит этого бояться — так сказал отец.

Для Эллы это звучало не по-ангельски и не по-человечески.

Руки проделали путь по ее голове к затылку, и спустились на шею, впиваясь в скальп с такой силой, что Элла решила, что он вот-вот оторвет ей голову. Дядя Роберт качнулся вперед, одна его жирная ляжка с силой протиснулась между ее колен, а влажная от дождя пола пиджака хлопнула по лицу. Элла сделала слабую попытку оттолкнуть его Библией. Свечи пылали языками пламени в фут высотой, как газовые факелы, мучительная какофония звуков завывала под потолком, — но над всем этим клокотало и булькало «говорение языками» дяди Роберта.

Его руки добрались до ее плеч, грубо потянув за них. Элла ничего вокруг не видела, кроме его груди и жирного валика шеи с торчащими из каждой поры стерженьками щетины. Рукава его рубашки промокли от пота, а дыхание шевелило волосы на ее голове.

Руки сползли ей на грудь, стискивая ребра, большие пальцы проникли под лямки лифчика, носить который у нее не было никакой необходимости. Ладони давили и терлись о едва выступающие холмики на месте будущих грудей.

Элла просунула Библию между его руками и попыталась оттолкнуть его, но он чересчур крепко обхватил ее подмышки.

Его голова была запрокинута, и адамово яблоко ходуном ходило от воплей и завываний. Родители не могли видеть, что он делает. Его туша закрывала ее от них. Элла силилась подобрать колени и свернуться в комочек, но ей мешала его жирная ляжка. Твердая выпуклость за ширинкой его брюк давила ей на живот.

Ее сотрясла судорога, потом еще одна. Спазмы трясли ее, будто она была марионеткой, а кто-то наверху дергал за веревочки. Электронные вопли стали неотличимы от звона в ее собственных ушах, но не заглушали омерзительного кудахтанья, вырывавшегося изо рта дяди Роберта вместе со зловонным дыханием.

Ливень барабанил по стеклам. Раскаты грома следовали за вспышками молний почти без перерыва.

И вдруг, когда резкий толчок его паха сделал ей больно, а мясистые ладони, грубо стиснув ребра, лишили легкие воздуха, колено Эллы резко дернулось. Она не собиралась этого делать — у нее бы храбрости не хватило.

Колено подбросило вверх. Тонкая кость ее ноги, хотя почти ничего не весила сама по себе, врезалась между его толстых ляжек с такой силой, что достала до передней тазовой кости и едва не оторвала его от пола. Яички дяди Роберта словно попали между молотом и наковальней.

«Говорение языками» умерло у него на губах. Глаза изумленно выкатились — болевой эффект еще не сказался в полной мере. Племянница не могла этого сделать — она не посмела бы так ударить его! Стараясь не согнуться пополам, он убрал руки. Ее шатнуло вперед. Чтобы не вцепиться руками в пах, и случайно не выдать себя, он схватился за голову. Он не сумел удержаться и не заскулить, но тоненький звук потонул в нечеловеческом вопле, звеневшем в воздухе. Кожаная Библия выскочила из рук Эллы, и с размаху шмякнула его по лицу. Медная застежка рассекла ему нос, и на губу потекла струйка крови, а Библия на мгновение зависла, и мягко спланировала на пол.

Элла обхватила истерзанную грудную клетку. Вопль постепенно стихал. В этот единственный пинок ушла вся ее психическая энергия — и теперь она чувствовала себя так, будто всю кровь выкачали из головы. Она едва цеплялась за ускользающее сознание, а взрослые вокруг превратились в смутные тени.

Дядя Роберт замер, кося взглядом из-за сложенных рук на пылающие свечи.

Отец стоял, протянув руку по направлению к матери, стоявшей где-то позади.

Дядя Роберт надтреснутым голосом заговорил, вспомнив, что владеет английским:

— Во имя Господа, изгоняю тебя! — ритуальные слова не могли скрыть, как ему больно.

Мать Эллы внезапно закричала.

Взмахом руки дядя Роберт велел ей стать на место.

— Ты не восторжествуешь, — выкрикнул он, обращаясь к воздуху. — Я буду бороться и одолею тебя, так же, как Иаков боролся с ангелом Господним и поверг его!

Элла, с закатившимися под веки зрачками, начала подниматься в воздух. Крест-накрест обхватив себя руками с засунутыми под мышки ладонями, подтянув колени, она медленно взмыла над стулом, как пузырек воздуха в густом масле.

Джульетта завопила.

Звуки, наполнявшие комнату, слились в один поток, а потом растворились в воздухе, как будто кто-то резко вдохнул. Элла продолжала парить. Раскаты грома внезапно отдалились.