Мария Барышева - Увидеть лицо

— Нет, нет, — пробормотал Гершберг. — В этом нет смысла, здесь он бы не стал…

— Кто?! — вскричал Виталий, и Гершберг, отпрянув, на этот раз сам стукнулся своим многострадальным затылком о стену. — Ты же знаешь, кто! Кто он, где?! Какой он в этом мире?!

— Да он тебе не скажет! — со злой усмешкой произнесла Кристина, теребя свою жемчужину. — Посмотри на него! Ему страшно!

— Конечно, страшно… Это ведь он прихлопнул твою подружку, чтобы она тебя нам не слила, а?! Верно?! Только как он узнал о ней?!..

— Пожалуйста, отпустите меня… — прошептал тот. — Бога ради, не заставляйте меня больше ничего говорить! Вы не представляете, что может произойти!

— Кретин! Если мы его поймаем, уже ничего не произойдет! Ни с кем, ни с тобой, в частности!..

Гершберг отрицательно покачал головой, и это легкое движение стало искрой, упавшей на груду иссушенной травы. Все повскакивали и набросились на него с яростными криками, тряся, колотя и требуя объяснений. В углу образовалась галдящая кучамала, распавшаяся только тогда, когда в помещении раздался оглушительный грохот. Все, тяжело дыша, обернулись и вопросительно уставились на Алину, с потерянным видом стоявшую возле опрокинутой стремянки.

— Бориса нет! — глухо произнесла она и махнула рукой туда, где еще совсем недавно, привалившись к стене, сидел Лифман. — Он ушел!

— Ты же запер дверь! — воскликнул Олег, глядя на Виталия, а тот уже метнулся к выходу, крикнув на ходу.

— Там только засов!

— Может, вышел подышать? — Кристина подбежала к окну и оторвала кусок газеты, потом припала к стеклу, обзирая пустое пространство перед домом, возле которого сиротливо стояла белая кривцовская "Нива". — Нету. Куда он девался?!

— Нет нигде! — сказал Виталий, появившись в дверном проеме. — Если он бежал, то уже мог добраться до трассы и словить машину! Черт! Куда он мог поехать?! Домой?!

— Господи, — прошептала Алина, побелев, — он, наверное, поехал на работу!

— Зачем ему ехать на работу?! — изумился Олег.

— Возвращать свою жизнь, я думаю! — неожиданно подал голос измочаленный, исцарапанный Григорий Данилович. — Я же говорил — вы сумасшедшие!

— Я за ним! — Виталий подбежал к Гершбергу и одним коротким ударом снова отправил его в бессознательное состояние.

— Зачем ты это сделал?! — почти обиженно спросил Жора.

— На всякий случай, мало ли, что он вам еще наговорит!

Он повернулся и бросился к выходу, но уже в дверях его остановил голос Олега.

— Запри нас снаружи… на всякий случай!

— Что?! — возмутилась Кристина, но Олег бесцеремонно дернул ее за плечо, и она, стукнув зубами, замолчала.

— Цыц, звезда! Запри обязательно. И еще… — он сунул руку в карман, потом взмахнул ею, рука Виталия взметнулась в воздух и поймала брошенные ключи от машины.

— Гони, не церемонься! — сказал Олег, мужественно улыбнувшись. Виталий, пристально глянув на него, кивнул, потом хлопнул дверью, и все они внимательно выслушали, как защелкивается дверной замок.

Бросив водителю деньги и не поблагодарив его, Борис выскочил из машины, забыв захлопнуть за собой дверцу, и почти побежал к ограждавшему пристройку "Камелии" забору, на ходу доставая пропуск. Молча показал его охраннику на пропускном пункте, не ответив на обычное полунасмешливое приветствие. Охранник проводил его удивленным взглядом, не понимая, что сегодня нашло на вежливого до крайности Лифмана, потом пожал плечами и снова уткнулся в журнал.

Миновав небольшой двор, Борис дернул тяжелую дверь и быстрым, уверенным шагом прошел через проходную, глядя перед собой сосредоточенно, как человек, спешащий по очень важному делу. Вахтер всполошенно закричал ему вслед.

— А пропуск?! Борис Анатольевич! Пропуск не оставили!

Борис, не слыша крика, свернул в длинный коридор, потом открыл первую же дверь и зашел в шумный цех. Ювелиры вскинули головы от своих столов и изумленно посмотрели на него.

— Субботин у себя? — отрывисто спросил Лифман у сидевшей за ближайшим столом девушки, и та кивнула, тряхнув тянущимися из ушей проводами наушников. Ее плеер уже был предусмотрительно выключен.

— Вроде бы… Борь, ты кстати — не дашь трафаретнакладку для кольца…

Борис, потянувшись, схватил надфиль, лежавший на столешнице рядом с другими инструментами, повернулся и вышел, не говоря ни слова. Девушка ошеломленно уставилась на захлопнувшуюся за ним дверь, потом повернулась к остальным.

— Видали хамство?!.. Нет, как вам это?!..

— Что это с Борькой?.. — негромко произнес чей-то мужской голос. — Я никогда у него такого лица не видел.

— Может, умер кто…

Борис шел по коридору. Его лицо окаменело, сосредоточенность в глазах сгустилась до предела, губы слабо улыбались, и улыбка была неровной, словно линия, нарисованная дрожащим пальцем на запотевшем стекле. Рука с надфилем покоилась в кармане брюк.

Остановившись перед тяжелой, роскошной дверью директора, Борис облизнул пересохшие губы, потом отворил дверь, шагнул внутрь и осторожно прикрыл ее за собой. Повернул ручку замка.

Виктор был на своем месте, в глубоком кожаном кресле у стола перед включенным компьютером. Взгляд Бориса быстро оббежал кабинет — столы, составленные буквой "Т", музыкальный центр, тяжелый сейф, бронзовая статуя у стены — та самая, из его сна — обнаженная девушка с чашей и змеей, обвившей ее руку и выглядывавшей над левым плечом из ее пышных распущенных волос… только здесь эта статуя была гораздо больше и казалась не такой красивой… Его взгляд скользнул дальше — по занавесям, по пышным цветочным букетам в безвкусных вазах — и остановился на мягком уголке в дальней части комнаты, где на диване, сбросив полусапожки и поджав под себя стройные ноги, полулежала Инга, грызшая соленый миндаль. При его появлении она выпрямилась и положила хрустнувший пакетик рядом с собой.

— Аа, Борис Анатольевич! — произнес Виктор своим ненавистным, чуть гнусавым голосом. — Решили всетаки поработать сегодня?! А начала рабочего дня, как для всех, для вас больше не существует?! Что вам? Кстати, вам известно, что в дверь надо стучать, прежде чем заходить?

Борис молча подошел к креслу, но на директора он не смотрел. Он смотрел только на Ингу.

— Эй, я с вами разговариваю! — Виктор похлопал ладонью по столешнице. — Куку! Борис Анатоольевич!..

— Добрый день, Борис Анатольевич, — произнесла Инга, садясь и спуская ноги с дивана. Взгляд Лифмана скользнул по ним, и он в который раз поразился, насколько красивые у нее ступни. — Что с вами? У вас что-то случилось?

— Да. Я пришел исправить одну ошибку, — сказал Борис будничным тоном и поднял взгляд к ее недоуменному лицу, такому прекрасному и желанному. Сегодня она заколола волосы высоко на затылке, и он считал, что это не очень шло ей. Ему больше нравилось, когда волосы Инги были распущены. Он попросит ее, чтобы она больше их не закалывала. Ведь она не откажет ему в этой маленькой прихоти? — Конечно, ты в ней не виновата. Тебя заставили. Но теперь все будет, как раньше, все встанет на свои места. Ты поймешь, что так будет правильно. Я сейчас все улажу.