Мария Барышева - Увидеть лицо

Он не был виноват. Скользкая зимняя дорога, парень пьяный в хлам вздумал проскочить перед колесами — прямо возле гостиницы… только до колес и проскочил. А одно из колес ему в аккурат по голове пришлось. Была у парня голова, стала лепешка кровавая. Но Петр не был виноват, так ему и сказали… и все же на той работе оставаться больше не мог. Уехал, закрутился, забыл…

И вот здрассьте! И как это понимать? Сидел в одном автобусе, оказался в другом. Да еще в том, на котором человека убил! Всю дорогу до особняка он вел автобус, стискивая зубы, чтобы не сорваться в истерике, а тут еще эти уроды сзади — только масла в огонь… Знали бы они, каково ему! Им плохо… а ему?!

Петр махнул еще водки и закрыл глаза, вспоминая разговор в гостиной. Дом, дом, странный дом… Да сиренево ему, что это за дом! У него автобус пропал! А вместо него эта вот хрень появилась, за которую еще и отвечать приходится! Он поймал себя на мысли, что сейчас бы с удовольствием спустился вниз с чемнибудь поувесистей и разнес бы эту колымагу вдребезги пополам!

— Я Петр Алексеевич Сливка, родился в 1968 году в городе Воронеже… — сонно пробормотал Петр, открыл глаза и хмуро посмотрел на кровоподтек под ногтем большого пальца. Потом встал и снова подошел к окну, пристально вгляделся туда, где за деревьями скрывалась подъездная дорожка, словно за это время автобус подкатился поближе к дому. Может, спуститься вниз проверить?..

Может, это всетаки не тот автобус?

Не дури, Петя! Ты же знаешь, что тот. Ты ведь знаешь его наизусть — и изнутри, и снаружи.

— Петр Алексеевич, скажи-те… вы нас помните?

Нет! Он не помнил никого из них! Ни единого! Ни великана Жору, ни даже Ольгу Харченко, на которой, казалось, кроме френча ничего больше и не было. И вот это-то и странно. Ладно, он мог сесть за руль, когда Вершинин уже был в салоне, а вот Ольга сидела как раз за его спиной. Он должен был ее запомнить! На смазливых баб невольно обращаешь внимание, особенно когда они голоногие.

Но он не помнил.

— Это он нас завез! Смотрите, как у него глаза бегают. Он с ними заодно!

Вспомнив возглас Светланы, Петр не выдержал и зло шарахнул кулаком по стене, из-за которой его тотчас же голосом Ольги внятно послали.

— Уже иду! — процедил он свозь зубы, потом не выдержал и пожелал Харченко всяческого здоровья, заключавшегося в разнообразных половых извращениях со всеми представителями фауны, включая и бактерий, а также приятного путешествия «в» и «на». Услышала Ольга или нет, но из-за стены больше не донеслось ни звука. Петр отвернулся и мрачно посмотрел на себя в большое зеркало, потер уже заросший светлой щетиной подбородок.

— И ничего у меня глаза не бегают! — заметил он вслух почти с детской обидой, потом взглянул на противоположную стену. Кто бы ни был хозяин этой комнаты, он явно очень беспокоился о своей внешности — зеркала на каждой стене. Хорошо хоть потолок не зеркальный! Он видел такой в какомто фильме. Кажется, в «Половом инстинкте»… тьфуты, в «Основном инстинкте»! Впрочем, какая разница?

Петр подошел к кровати, взял бутылку и обнаружил, что употребил без закуски уже ровно половину. Надо выпить все — все равно спать ложиться — а бутылку потом спрятать в автобусе, чтоб не нашли. Да, ага — а если утром вместо этого автобуса появится какойнибудь другой? Что там говорили — какаянибудь передача снимается шуточная? Камеры везде?

Из любопытства он осмотрел комнату в поисках камер. Если они там и были, он их не нашел. Зато нашел нечто другое, заставившее его сесть на кровать и крепко призадуматься, глядя на вещь, покоившуюся на его темных мозолистых ладонях.

Это был шар размером с крупный апельсин — прозрачный стеклянный шар, наполненный водой, шар, в котором сидела золоточешуйная русалка с зелеными глазами, и дно вокруг нее было усыпано золотыми блестками. Петр несколько раз встряхнул шар, и в нем поднялась золотая метель, в которой лениво заколыхались длинные русалочьи волосы.

— А откуда это тут? — тупо спросил он у пустой комнаты. Потом перевернул шар и уставился на выцарапанные на подставке буквы.

«МОЁ!»

Да уж, еще бы не его, жена подарила год назад специально для автобуса. Мол, так веселее. Он взял, хотя после того случая не любил игрушечек… обзор заслоняют.

Он отхлебнул «Столичного стандарта» прямо из горла и сфокусировал взгляд на безделушке. Шар из автобуса, его шар из его автобуса. Только почему этот шар в чьемто особняке, а автобус и вовсе пропал?!

Во всяком случае, теперь понятно что хозяева особняка причастны ко всему этому бардаку! Появятся — живыми не уйдут!

Петр повернул голову и взглянул на закрытую дверь.

— Сейчас! — рявкнул Алексей в ответ на очередной вежливый стук в дверь ванной. — Уже иду!

Его пальцы быстро двигались, смывая под струей воды уже подсохшую кровь с наушников и останков плеера. По голубой эмали раковины в сток тянулись бледнорозовые нити. Он работал сосредоточенно, нахмурившись и закусив губу.

Мысль пришла в голову, когда он собирался перепрятать пакет с Лешкиным барахлом. А вдруг все равно найдут? Заметят кровь и что тогда? Как он будет выкручиваться? Выбросить гденибудь в саду, закопать, булькнуть в пруд? А как он выйдет из дома незаметно? Даже глубокой ночью — где гарантия, что кто-нибудь не спит? Услышит, как он отпирает входную дверь и прибежит — а куда это вы собрались? А что это у вас такое? Нет, нельзя.

А если найдут без крови?

«Перестраховаться! — думал он, закручивая кран. — А как подсохнет, либо перепрячу, либо выброшу утром гденибудь. В других комнатах прятать нельзя пока — наткнутся — кто-нибудь да и узнает Лешкин плеер. Лешки в доме не появлялось, как эти вещи сюда попали? Кто принес? Хозяев не было. А в лес за Лешкой кто ходил? Он и Виталий. А кому больше поверят, а? Уж явно не тебе!»

Евсигнеев сложил отмытое в полотенце, которое прихватил тут же в ванной, проверил — не вывалится ли — придал лицу равнодушносонное выражение, открыл дверь и столкнулся нос к носу с Алиной. На ней все еще был серый костюм, с согнутой руки свисал длинный бледнозеленый халат. Она обмахнула его удивленнонастороженным взглядом. Алексей повернулся и, посторонившись, сделал широкий жест в сторону ванной.

— Прошу! Подурацки дом устроили — комнат куча, а ванная только одна. Извините, что заставил вас ждать.

— Ничего, — отозвалась девушка, проскользнула мимо него и тихо прикрыла за собой дверь. Она показалась ему какойто подавленной, зеленые глаза словно смотрели куда-то внутрь себя, будто пытались отыскать нечто очень важное. А, к черту, не до нее сейчас!

…объясни мне, состоятельный человек, какого ты из Питера в Валдай едешь в какойто древней консервной банке?