Лиза Смит - Дочери тьмы

Голос Клодин… И еще мужской голос, но не Марка: по будням он обычно уходил к своему другу Бену. Голос был незнакомый.

Через кухню Мэри-Линетт заглянула в гостиную. Там на кушетке сидел парень. Виден был лишь его белокуро-пепельный затылок. Пожав плечами, она взялась за дверцу холодильника и вдруг услышала свое имя.

— Мэри-Линетт очень дружна с ней, — быстро, но с легким акцентом говорила Клодин. — Помню, несколько лет назад она помогала ей чинить загон для коз.

Разговор шел о миссис Бердок!

— …Почему она держит коз? Помню, она говорила Мэри-Линетт, что это будет для нее подспорьем, когда она уже не сможет выбираться из дому достаточно часто.

— Как странно. — Голос у парня был ленивый и беззаботный. — Что она хотела этим сказать?

Замерев на месте, Мэри-Линетт внимательно вглядывалась в то, что происходило в гостиной. Она увидела, как Клодин пожала плечами в своей легкой очаровательной манере.

— Должно быть, она имела в виду молоко: сейчас у нее каждый день есть свежее молоко. Ей не приходится ходить в магазин. Но я не знаю. Вам лучше спросить у нее самой. — Клодин улыбнулась.

«Час от часу не легче, — подумала Мэри-Линетт. — С какой стати этот парень явился сюда и расспрашивает о миссис Бердок?»

Ну конечно! Наверное, это полицейский или кто-то в этом роде. Возможно, офицер ФБР. Однако по голосу не скажешь: звучит слишком молодо для полицейского. Разве что это сыщик, который собирается внедриться в школу. Мэри-Линетт потихоньку проскользнула в кухню, откуда все было лучше видно.

Но ее постигло разочарование. Для агента ФБР парень явно был слишком молод. Да и на детектива, какого ожидала увидеть Мэри-Линетт — проницательного, умного и целеустремленного, — он тоже не тянул. Это был всего лишь самый красивый юноша, какого она видела в своей жизни. Высокий, тонкий, изящный, он сидел у журнального столика, вытянув перед собой длинные ноги. Выражением лица он походил на большого симпатичного кота: резкие черты, слегка раскосые озорные глаза и обезоруживающая ленивая усмешка.

Нет, не просто ленивая, подумала Мэри-Линетт, а дурацкая и льстивая. А может, даже тупая. Красивые парни не производили на Мэри-Линетт впечатления, если только не были худощавыми и темноволосыми и если с ними не было интересно, как… ну, как с Джереми Лаветтом, например. У роскошных парней, этаких ленивых больших котов, нет никаких стимулов развивать свой ум. Они самовлюбленные и тщеславные, и их коэффициента умственного развития хватает лишь на то, чтобы кое-как переползать из класса в класс.

Вот и этот парень в гостиной выглядит каким-то сонным и расслабленным.

«Какое мне дело, для чего он к нам заявился. Пойду-ка я лучше к себе наверх».

Но тут парень поднял руку и, повернувшись вполоборота, помахал ей в знак приветствия. Он не смотрел на Мэри-Линетт, но явно дал понять, что обращается к ней. Теперь она видела его профиль.

— Привет!

— Мэри-Линетт, это ты? — окликнула ее Клодин.

— Да. — Открыв дверцу холодильника, Мэри-Линетт чем-то шумно громыхала. — Я ищу банку с соком. Мне нужно идти, я спешу.

От досады и растерянности у нее сильно забилось сердце. Так, он ее заметил. Возможно, подумал, что она на него загляделась. Привык, наверное, что все вокруг на него пялятся. Подумаешь, тоже мне красавчик!

— Подожди, подойди к нам на минуту, — позвала Клодин.

«Нет!» Мэри-Линетт понимала, что ведет себя по-детски глупо, но ничего не могла с собой поделать. Она продолжала греметь бутылками в холодильнике.

— Иди сюда, познакомься с племянником миссис Бердок!

Мэри-Линетт застыла на месте, невидящим взглядом уставившись на шкалу термометра. Из открытого холодильника тянуло холодком. Мэри-Линетт поставила вниз бутылку с абрикосовым соком и не глядя вытащила из упаковки банку кока-колы.

«Какой племянник? Что-то я не слышала, чтобы миссис Бердок упоминала о каком-то племяннике».

Правда, она никогда не слышала ничего и о племянницах миссис Бердок, пока они здесь не появились. Миссис Бердок не особо распространялась о своей семье.

Итак, это ее племянник… Так вот почему он спрашивает о ней! Но знает ли он? А может, он с сестричками заодно? Или он приехал после них? Или…

В полном смятении она вошла в гостиную.

— Мэри-Линетт, это Эш. Он приехал навестить свою тетю и сестер, — прощебетала Клодин. — Эш, это Мэри-Линетт. Та самая, которая так дружит с твоей тетей.

В воображении Мэри-Линетт мгновенно пронеслось видение: Эш медленно поднимается. Его движения полны восхитительной ленивой грации сродни неторопливому потягиванию сонного кота.

— Привет!

Он протягивает руку. Мэри-Линетт касается ее влажными и холодными от банки с колой пальцами и смотрит ему в лицо.

— Привет.

На самом деле все было совсем не так.

Входя в гостиную, Мэри-Линетт опустила глаза и смотрела под ноги, на ковер. Поэтому она хорошо разглядела его теннисные туфли фирмы «Найк» и потертые на коленях джинсы. Потом он встал, и Мэри-Линетт обратила внимание на его футболку с мрачным рисунком — черный цветок на белом фоне. «Наверное, эмблема какой-то рок-группы», — подумала она. Когда ее взгляд скользнул по протянутой для рукопожатия руке гостя, она, пробормотав приветствие, автоматически к ней прикоснулась и взглянула ему в лицо. И… произошло нечто необъяснимое.

Мэри-Линетт показалось, что она прикоснулась к его сути, вторглась в самые потаенные уголки его сознания, что он перед ней беззащитен.

Эй, разве ты меня знаешь?

Нет, она его не знала. В том то и дело. Она его не знала, но чувствовала, что знает. Казалось, будто кто-то проник в нее и коснулся ее позвоночника электрическим током. Это было крайне неприятно. Комната окрасилась в блеклый розовый цвет. У Мэри-Линетт перехватило дыхание, и она ощутила, как на шее пульсирует жилка. Это тоже было неприятно. Но если сложить все эти ощущения воедино, то в целом было похоже на легкое головокружение, наподобие… наподобие того, которое она ощущала, глядя на туманность Лагуна. Или когда представляла себе галактики, собирающиеся в скопления и сверхскопления — все крупнее и крупнее, пока их размеры не выходили за грани воображаемого, и ей не начинало казаться, будто она летит в пропасть…

Вот и сейчас она падала. Она не видела ничего, кроме его глаз. Это были странные глаза. Они, словно призмы, меняли цвет — как звезды, которые наблюдаешь сквозь плотный слой атмосферы. Только что они были голубыми, а теперь — золотистые… фиолетовые…

Прекрати! Пожалуйста, я не хочу, мне это не нравится!

— Как приятно видеть новое лицо, правда? У нас здесь очень однообразная, скучная жизнь, — проговорила Клодин совершенно будничным, хотя и слегка взволнованным голосом.