Тара Смит - Посредники

— Пошла прочь, — сказала Моргана мокрой до нитки девчонке. — В компании не нуждаюсь.

Та не шелохнулась, хотя веки ее дрожали, и странное жужжание усилилось. Короткая молния осветила небо, прогремел гром.

— Ты кто такая, дрянь? Я сказала, пошла вон!

Что эта стерва делает? Этот звук, который она издает… Если она не прекратит, Моргане придется…

Она осторожно открыла дверь автомобиля, но все-таки толкнула девчонку, и та шлепнулась на задницу. Не испытывая особых сожалений, Моргана все же пробормотала какое-то извинение, пока искала на брелке кнопку сигнализации, но внезапно глаз уловил рядом резкое движение. Моргана повернулась, а девчонка тут же вцепилась ей в лодыжки, будто взбесившаяся собачонка.

— Черт! — Моргана отпрянула назад, пытаясь освободиться. — Да на кой ты мне сдалась, стерва!

Она бы не стала пинать эту ненормальную, но девчонка вцепилась ей в ногу мертвой хваткой и, казалось, пыталась тащить ее в сторону неряшливых деревьев, растущих у подножия чего-то… кажется, это был вулкан? И где, черт подери, они оказались?

— Отстань! — завопила Моргана, продолжая пинаться.

Она двинулась в другом направлении, но девчонка схватила ее за другую лодыжку — Моргана глазам своим не поверила при виде такой наглости. Она явно пыталась не дать ей сдвинуться с места. Одним быстрым движением Моргана схватила в кулак ее дреды и дернула. Потом ударила, изо всей силы. Она еще никого раньше не била — ну, разве что К. А. или мать. Ее ладонь врезалась в щеку противницы, а потом ее собственные ногти вонзились в кожу, оставляя неровные, зазубренные следы, и Моргана не удивилась, будто все так и должно быть.

— Я сказала, не прикасайся ко мне! — прошептала она.

Ненормальная теперь дышала с трудом и поскуливала. Моргана толкнула ее на землю, треснула рюкзаком и отправилась к темнеющему лесу, где играла музыка. Обернувшись, Моргана увидела, что девчонка смотрит ей вслед, держась за щеку. Она перевела взгляд на свои ногти — невероятно, но они стали на дюйм длиннее, чем были утром, и откуда красно-фиолетовый переливающийся лак? Или это просто кровь, смешанная с макияжем этой психованной?

Боже! Что только нашло на эту дрянь?

Наклонившись на ходу, Моргана потерла руки о траву. Направляясь к каменистой тропе, она прислушалась к себе: сердце билось как-то особенно громко, быстро и равномерно. Ну и пусть. Ломать голову над всем этим ей сейчас не хотелось.

— Прошу прощения!

Проблуждав в толпе минут двадцать, Ундина остановилась перед первым же человеком, взгляд которого удалось поймать. Красивый темноволосый парень сидел, положив руки на колени, а вокруг него под тентом на одеяле расселись несколько приятелей с пустыми глазами. Парень на улыбку не ответил, но кивнул в знак того, что слушает ее, и Ундина, помахав Никсу, который распаковывал теперь у ближайшего дерева синий тент, продолжила:

— Мы с моим другом хотели разбить свою стоянку. У вас не будет веревки?

Парень перекинулся несколькими непонятными словами с остальными — похоже, это был испанский язык, — покопался в соседнем рюкзаке и вручил ей моток коричневой веревки. На этот раз он улыбнулся и кивнул, но все это без единого слова. А что было еще более странно — передавая веревку, он не поднимал глаз от земли, словно не желал смотреть на Ундину.

— Habla ingles? [40] Вы говорите по-английски? (исп.) — Попыталась она снова, досадуя в душе, что по совету отца-ученого выбрала в школе латынь. — Вы не знаете, когда начнется концерт? Mi amigo [41] Мой друг (исп.). и я, — она снова показала на Никса, — мы хотим посмотреть концерт. La musica. [42] Музыка (исп.).

От безысходности Ундина изобразила небольшой танец и прищелкнула пальцами.

— La musica? La Flama? [43] Пламя, огонь (исп.). Зд.: «Флэйм».

В ответ — молчание. Парень продолжать пялиться в землю.

— Gracias, [44] Спасибо (исп.). — разочарованно сказала она и вернулась к Никсу.

— Они только по-испански говорят. — Она пожала плечами. — Странно. Не думала, что «Флейм» популярен среди мексиканцев.

— Может, они и не мексиканцы, — раздраженно поправил ее Никс, забирая веревку, которую Ундина протягивала ему, все еще глядя на маленькую группу. Та теперь увлеклась разговором, на них никто не смотрел.

— Ой, извини. Они, может быть, из Бе-ли-и-и-и-за, — изобразила она испанский акцент, — или из Гватемалы. Господи, да что с тобой такое?

— Ничего.

Ундина вздохнула и покачала головой. Ссориться ей не хотелось.

— Как бы то ни было, вид у них был несколько смущенный, — добавила она, пытаясь перешагнуть ту пропасть, которая образовалась между ними, но Никс молчал, сосредоточившись на обустройстве их временного пристанища.

Она наблюдала, как он растягивает брезентовый полог. Снова сверкнула молния, на этот раз ближе, и Ундина нырнула под навес. Закончив, Никс тоже вполз под низкую кровлю. В сумерках его лицо с прищуренными глазами казалось мертвенно-бледным, даже голубоватым. Несмотря на то что он был рядом, Ундина почувствовала себя ужасно одиноко.

— Пойду отнесу назад веревку, — сказал он. — Жди здесь. Я скоро вернусь.

— Как скажешь.

Ундина посмотрела, как он спускается по тропинке, потом легла на спину и устремила взгляд вверх. Дождь все лил, в центре синего навеса собралась круглая лужа. Ундина направила на нее луч фонарика и осветила водяной круг, колеблющийся от каждой падающей в него капли. Помигала фонариком, раздумывая.

Ее переполняло разочарование. Это и есть та знаменитая тусовка, о которой все так много говорили? Судьбоносное собрание, о котором они с Никсом на пару мечтали последние три недели? Ни выпивки, ни танцев, да еще и дождь. Может, где-то там за камнями и деревьями были и другие люди, но похоже, что на пресловутое «Кольцо огня» собралось не более сотни гостей. И чего все они ждут? Потому как, судя по воцарившейся в лесу тишине, которая весьма относительно оживлялась раскатами грома и треском молнии, было ясно: все чего-то ждут. Может, выступления «Флейм»? Но сыграть музыкантам всяко не удастся — в грозу это явно невозможно. Так что вся затея в эту июньскую среду оказалась сырой во всех смыслах и привела к полному облому.

Ну и как угодно, подумала Ундина. Глупо было ждать чего-то иного, более впечатляющего. Отец говорил: стоит верить лишь тому, что можешь увидеть собственными глазами, и теперь она лишний раз убедилась в его правоте.

«Вещи таковы, какими они кажутся, Ундина». Да, все было таким, каким и казалось: мокрым, серым и скучным. Оставалось только ждать, когда это все закончится. Она хотела спросить у Никса, что он думает об этом, но он ушел возвращать веревку и назад что-то не спешил. Она села, прикрыв фонарик ладонью.