Уильям Джонстоун - Детские игры

— Да. Если приду к заключению, что иного выхода нет.

— Карл, по-моему, на несколько минут вы отключились, — обратилась к следователю Соня.

Он улыбнулся.

— Простите.

— Если не ошибаюсь, перед самым отъездом вы перетащили на заднее сиденье целый оружейный склад, не так ли?..

— Совершенно верно.

— И вы думаете пустить все это в ход?

— А почему бы и нет, если возникнет необходимость…

— Хорошо. Я не забуду упомянуть об этом в своей статье.

На секунду он повернулся к ней, и взгляды их встретились… Соня сжалась, заглянув в ледяные глаза, и холодная испарина выступила на ее лице.

— Нет, Соня, вы ничего не напишете. Если в статье появится мое имя, то я обещаю, что ваша журналистская карьера закончится раз и навсегда.

Эта фраза не на шутку рассердила Соню. Собравшись с духом, она возмущенно выпалила:

— Вот уже второй раз за сегодняшний вечер вы мне угрожаете, Карл. Я только не понимаю, зачем вы нарываетесь на неприятности?

— Я и не рассчитываю на то, что вы меня поймете, Соня. Позвольте заметить, что в этом округе идет сейчас настоящая война. Однако речь в данном случае не только о наших краях. На карту поставлено будущее всего человечества. Это битва не на жизнь, а на смерть. Между силами Добра и Зла. И на сегодняшний момент побеждает Зло. А что вам вообще известно о дьяволопоклонничестве?

— Ну… практически ничего. Эта ерунда меня никогда не занимала. А вот что касается Джесса, то он по части сатанизма просто дока, смею вас уверить. Я никак не могу понять, почему вдруг Джесс решил оставить вас в покое и больше не надоедать со своими интервью.

Карл намотал на ус эту последнюю фразу.

— А еще мне интересно узнать вот что. Каким образом вы собираетесь запретить мне писать о вас и собирать материал?

— Ну, это проще простого. Самый легкий способ — пристрелить вас. Хотя я не сторонник подобных мер и предпочитаю идти по линии наибольшего сопротивления.

— Спасибо и на этом. Вы что же, серьезно?

Карл окинул Соню таким ледяным взглядом, что все ее сомнения разом улетучились: похоже, у Карла слова не расходятся с делами.

— Карл, за кого вы себя принимаете? За телохранителя самого Господа Бога, что ли?

— Нет, Соня. Для этой цели у него есть архангел Михаил. Скоро вы увидите нечто такое, что будет потом до конца жизни преследовать вас в кошмарных снах. И скорее всего ваша жизнь круто изменится. То же самое произошло и со мной несколько лет назад, когда я еще жил в округе Раджер.

— И что же стряслось тогда с вами?

— Пожалуй, я расскажу вам, Соня. Но если вы вздумаете опубликовать хотя бы одну строчку, вами немедленно заинтересуются кое-какие государственные организации. Они предъявят вам такие обвинения, что и врагу не пожелаешь. Все произойдет настолько стремительно, что вы и глазом не моргнете, как окажетесь за решеткой. В лучшем случае. Я не шучу, уж поверьте.

Соня молчала. Она не знала, что ответить. Стало совсем темно, ночь угрожала своим мраком, в котором словно сгустились тени зла. И даже ослепительный свет фар не мог полностью рассеять этой зловещей тьмы.

— Я вам верю, Карл. В конце концов, журналисты, как и представители других профессий, должны уметь заключать сделки и идти на компромиссы. И если кто-нибудь из моих коллег заявит вам, что не занимается этим, не верьте ему. Но я не спешу на тот свет, Карл. И мне важно знать, что случилось в округе Раджер. Расскажите. Но только чистую правду. Я клянусь, что никогда не напишу об этом. У меня такое впечатление, что почти все журналисты, которые знали о тех событиях, странным образом погибли. Я не ошибаюсь?

— Вы совершенно правы, Соня. Но самое страшное сейчас другое. Батлер может с минуты на минуту взорваться, и тогда все силы ада освободятся. Знаете, так бывает, когда в кастрюле скапливается пар. Крышка не выдерживает, и жидкость выплескивается наружу. Так вот этого-то и добиваются сатанисты. Они просто жаждут полного разрушения города. Им необходимо установить свое господство. Уничтожить всех здравомыслящих людей во всем округе. Увы, это так.

Соня вдруг вспомнила про свой крошечный диктофон и, поколебавшись секунду, достала его из сумочки и положила на переднее сиденье.

— Вот видите, магнитофон выключен. Итак, что же нас ждет? Какие кошмары придется пережить?

И тогда Карл подробно рассказал Соне все, что знал и пережил сам.

Когда Карл закончил свое повествование, Соня не стала ничего спрашивать. Оставшуюся часть дороги они ехали молча. Карл не смог бы сказать наверняка, поверила ли Соня в его рассказ. Но зато он твердо знал, что ей вот-вот предстоит увидеть все это собственными глазами. Так что если в ее хорошенькой головке и оставались какие-то сомнения, то очень скоро рассеются и они.

Свернув на Центральную улицу, Карл заметил, что здесь собралась толпа. Он сразу же понял: час пробил. Вот и сорвана крышка с кипящей кастрюли, доверху наполненной тем самым кошмаром, которому суждено царствовать в округе.

И тут Карл заметил, как разъяренная толпа, оттащив в сторону Майка и Чака и избивая на ходу, волочит их в темный переулок.

Карл действовал почти автоматически. Нельзя было терять ни секунды. Он развернул машину и подъехал вплотную к небольшой группе людей, безжалостно мутузящих Майка. Опустив боковое стекло, Карл, не раздумывая, влепил пулю из своего пистолета прямо в лоб одному подонку, а другому прошил грудь.

Соня, онемев от ужаса, уставилась на Карла. Да-да, не на разбушевавшуюся и обезумевшую толпу маньяков, которые недвусмысленно пытались избавиться от священника и полицейского, а на Карла. Только что на ее глазах он хладнокровно уложил двух жителей. Соня перестала соображать. Челюсть ее отвисла. Еще бы, Соня стала свидетельницей сразу двух убийств, которые она всю свою жизнь так ненавидела.

Но вот снова раздался выстрел, мгновенно вернувший Соню в чувство. На этот раз мишенью Карлу послужила женщина, угрожающе размахивающая дубинкой и мчавшаяся навстречу машине. Пуля угодила ей в живот. Женщину отбросило назад. Повалившись на тротуар и истекая кровью, она начала выкрикивать проклятия в адрес Карла.

Чак с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к «ягуару». Дрожащей рукой он распахнул дверцу машины и рухнул на заднее сиденье. Лицо у него было порезано сразу в нескольких местах, из ран текла кровь.

Карл выскочил из машины и схватил с заднего сиденья автомат, прицелившись в бушевавшую толпу. Несколько человек, яростно крича и воинственно размахивая ножами и дубинками, уже спешили к машине. В толпе замелькали винтовки и обрезы. Карл не стал дожидаться и открыл стрельбу первым. Толпа взревела, фонтанами забила кровь, пули вырывали из тел куски плоти, и люди, как кегли, падали на асфальт. Одни тут же замирали на месте, другие корчились в предсмертной агонии.