Джанин Фрост - На краю могилы

Я прикоснулась к его лицу, стирая розовые потеки:

— Это не твоя вина, Тэйт. Никто не мог предугадать, что произойдет.

Он схватил меня за руку:

— Я слышал, что Макс тебя схватил, и хотел убедиться, что ты в порядке.

Тэйт так сильно сжал меня в объятиях, что на теле наверняка проявятся синяки. Скорее всего, он еще не привык к своей новой силе.

Я слегка отстранилась:

— Тэйт… ты слишком сильно меня стиснул.

Он резко отскочил, и я покачнулась.

— О господи! Ничего не могу сделать правильно!

Я заметила, как близко подошли трое моих охранников. Энергия клубилась в воздухе, словно снежно-белый, угольно-черный и ковбойского вида вампиры готовились нанести удар.

— Спокойнее парни, — сказала я им.

— Нельзя подходить близко к новому вампиру, — предостерег меня Раттлер. — Эта не безопасно.

Глаза Тэйта вспыхнули зеленым огнем.

— А это еще кто такие?

— Проявление заботы Кости о моей безопасности. Сам он приедет позднее, а пока они играют роль моей тени.

Аннет с любопытством склонила голову набок:

— Значит, Криспин сегодня занимается Максом?

— Да. Кости уверен, что меня стошнит от его садистских фантазий. Тем не менее он взял с собой, маму и Купера. Наверное, считает их более крепкими по этой части.

— Или, если выражаться точнее, его не заботит, что они о нем подумают, — поправила меня Аннет.

— Похоже, вы заодно, — сердито фыркнула я.

Светловолосый Зеро подвинулся ближе к Тэйту.

Я заметила его маневр и раздраженно вздохнула:

— Объявляю всем: он не собирается меня кусать, так что можешь вернуться назад.

— Твой вид и запах волнуют его, — спокойно заметил Зеро. — А он обращен совсем недавно и вряд ли сможет долго противиться таким факторам.

Я оглянулась на Тэйта. Его глаза сверкали, как изумруды, а аура, если бы я могла ее видеть, наверняка искрила. Возможно, слова Белоснежки не лишены смысла.

— Я никогда не причиню ей вреда, — сердито рыкнул Тэйт.

Молчавший до этого момента Дон вступил в разговор:

— Тогда возвращайся в камеру и докажи это.

Тэйт развернулся, не успев взять себя в руки. Он сделал глубокий вдох и выпустил воздух через ноздри.

— Ты прав. Каждый, у кого бьется сердце, пахнет слишком хорошо. Ладно, вернусь, коробку. Лучше безопасность, чем сожаления.

Проходя мимо меня, он снова втянул ноздрями воздух.

— Кэт, ты пахнешь медом и сливками. Теперь буду дышать всю ночь, пытаясь уловить твое дуновение на своей коже.

Проклятье! Зачем он это сказал?

Тик-Ток потянулся за висевшим на поясе кинжалом. Зеро встал передо мной, чуть, не отдавив ноги. Раттлер лишь покачал головой:

— Парень, еще пара таких фраз, и тебе снова придется умереть.

Тэйт окинул его холодным взглядом:

— С каждым словом становится все страшнее!

Произнося эти слова, он вышел и свернул к лифту, чтобы спуститься на самый нижний уровень, где располагалась его камера. Я откашлялась:

— Хорошо. По крайней мере, не возникло неловкости.

Губы Аннет иронично изогнулись.

— Могу я с тобой поговорить, прежде чем вернусь к Тэйту?

Я пожала плечами:

— Разумеется. В чем дело?

Она оглянулась на остальных:

— С глазу на глаз!

— Нет проблем. Пойдем в мой новый кабинет.

Клыкастые сторожа не настаивали на своем присутствии во время разговора. Вероятно, в Аннет они не видели угрозы. И уж конечно, не догадывались, что у нас с ней больше поводов для разногласий, чем с кем бы то ни было.

Я прикрыла дверь, создавая иллюзию уединения, хотя не рассчитывала, что это помешает неумершим подслушивать.

— Ну, так в чем дело? — Аннет уселась на один из двух стульев.

— Криспин прав, оберегая тебя от этого зрелища, Кэт. Несмотря на то, что его поступок тебя явно расстроил.

— Только не начинай все сначала, — возмутилась я.

Она пристально посмотрела мне в глаза:

— Мне было четырнадцать, когда меня насильно выдали замуж за самого подлого и отвратительного человека из всех, кого я видела… на тот момент. На третью ночь Эббот пригласил в нашу постель одну из горничных. Я отказалась, и тогда он меня избил. После этого я не осмеливалась спорить, когда он приводил в спальню других женщин. Спустя несколько лет нас пригласила в свое поместье графиня, леди Женевьева; ее муж в это время был занят при дворе. Она опоила Эббота и, когда он отключился, сказала, что у нее есть для меня сюрприз. В дверь постучали, и вошел молодой человек. Догадываешься, кто это был?

— Мне обязательно это слушать?! — воскликнула я. — Все очень интересно, но я не желаю выслушивать твои воспоминания о сексе с Кости.

Она раздраженно махнула рукой:

— Суть не в этом. Видишь ли, Криспин и я, мы оба вынужденно подчинились обстоятельствам. В те времена развод был доступен лишь королям, а женщина воспринималась как машина из плоти и крови для воспроизведения потомства. Признаюсь, мне неизвестно, от кого я забеременела, поскольку спала и с Криспином, и с Эбботом. Но когда пришло время рожать, Эббот отказался звать повивальную бабку. Младенец лежал ягодицами вперед, я чуть не умерла от потери крови, а мой первенец запутался в пуповине и умер от удушения.

Мое раздражение улетучилось. Даже сейчас, спустя два столетия, в голосе Аннет слышалась боль.

— Мне очень жаль, — искренне призналась я.

Она кивнула и продолжала:

— После родов я болела несколько месяцев и осталась бесплодной. Криспин привязался ко мне и ухаживал, пока я не поправилась. Вскоре после этого его арестовали за кражу. Леди Женевьева устроила мне частное свидание с судьей, и я убедила того заменить виселицу на каторгу в колониях Южного Уэльса. Только так я могла отплатить Криспину за доброту.

— Спасибо тебе!

Я никогда не говорила этого Аннет, но сейчас не могла не поблагодарить ее. Да, у нас имелись разногласия, но без нее, — а если подумать, и без Джэна — Кости так и остался бы в восемнадцатом веке.

— Прошло девятнадцать несчастных лет. Однажды ночью к нам в спальню постучали. Эббот открыл дверь, и передо мной предстал Криспин, ни на день не постаревший с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Он сказал, что не забыл ни меня, ни моей страшной истории, а затем переломал все кости в теле Эббота. Покончив с ним, Криспин рассказал мне, кем стал, и предоставил выбор. После смерти мужа я могла унаследовать все имущество и безбедно провести остаток жизни при дворе, но для меня это означало замену одной клетки на другую. И я выбрала второй вариант. Криспин преобразил меня и с тех пор оказывает покровительство.

Она помолчала и смахнула одинокую слезинку:

— А теперь мы дошли до сути. Кэт, ты сильна, но не жестока. И Криспин тоже, если не взбешен или к этому его не вынуждают обстоятельства. Тогда он действительно и силен, и жесток. Многое из увиденного поразило бы тебя, но Криспин должен принять меры предосторожности. Он винит себя, и не без основания. Вампиры уважают лишь тех, кого боятся. Милосердие считается проявлением слабости. Продолжай любить его, даже если тебе придется поступиться гордостью.