Джанин Фрост - На краю могилы

Подтверждая слова Менчереса о сроках восстановления, Кости двигался с некоторой неуклюжестью, очень заметной по сравнению с его обычной грацией хищника. Мы провели часть дня на диване, и за это время Менчерес рассказал Кости, что произошло за время его отсутствия. Он коротко, но во всех деталях поведал о вмешательстве Патры в ход собрания, состоявшегося в театре. Моя мать перестала демонстрировать отсутствие интереса к происходящему и тихо сидела в соседнем кресле. Когда рассказ был завершен, она первой нарушила тягостное молчание:

— Какая же она сука! Кэтрин, ты должна ее убить.

Кости насмешливо фыркнул:

— А я собирался сделать это сам.

Мы должны были отслеживать, не попытается ли кто-то связаться с Патрой, чтобы известить ее о состоянии Кости. Дон установил прослушку на всех телефонах и даже перехватчики беспроводных сообщений, посылаемых из дома. Компьютеры, факсы и другие средства связи, кроме разве что почтовых голубей, были изъяты. Менчерес объяснил, что это делаетсяв целях безопасности, и никто не осмелился ему возражать. Предатель, если он решится сделать очередной шаг, прибегнет к помощи телефона, и тогда мы сможем его поймать. До тех пор оставалось ждать.

— Кости, ты все еще слишком бледен, — сказал Менчерес. — Тебе надо больше есть и отдыхать.

— Хорошо. — Кости сжал мою ладонь. — Котенок, я хочу тебе что-то показать.

Вслед за ним я спустилась в подвальный этаж, и мы прошли через несколько комнат, которые я до сих пор не удосужилась осмотреть. Дабы обеспечить комфорт вампиров и вурдалаков, примерно треть дома располагалась под землей: то, что можно было увидеть на поверхности, являлось лишь малой частью сооружения.

Два вампира, открывая перед нами тяжелые деревянные двери, поклонились в пояс.

При нашем появлении несколько находившихся внутри людей подняли головы. Помещение было похоже на зону развлечений: кто-то смотрел телевизор, сидя на диване; двое играли в бильярд за одним их четырех столов; еще несколько человек, казалось, были полностью поглощены игрой в покер.

— Что это? — шепотом спросила я.

Кости жестом обвел зал:

— Это вампирская версия кухни, любимая. Многие вампирские семьи заботятся о людях в обмен на их кровь. Я хотел, чтобы ты это увидела.

— Ставьте на рыжих! — воскликнул веснушчатый молодой человек, подходя к нам. — Вам понравится, я здесь — лучший.

— Ты решил, что я зашла выпить крови? — удивилась я, когда увидела, как он наклоняет голову, подставляя шею.

Кости хихикнул:

— Конечно, он так и подумал. Извини, Нил, но она не собиралась тебя кусать. И ты здесь — не лучший, — добавил он, кладя руку на плечо парня. — Но ты тоже годишься, хотя я бы посоветовал тебе есть поменьше лука.

На моих глазах Нил повернулся к Кости, а тот прижался ртом к его шее и вонзил зубы, словно перед ним был ходячий кекс. Не прошло и минуты, как Кости отстранился, закрыл ранки и легонько стукнул его по подбородку.

— И чеснока тоже надо бы поменьше, дружище. Я пил итальянских поваров, но и от них не было такого резкого запаха.

Нил даже не перестал улыбаться:

— Это лучшая пицца, которую я когда-либо пробовал, бледнолицый, и она была начинена луком и чесноком. Извини.

Кости удовлетворенно усмехнулся:

— Зубная щетка, дружок. Подружись с ней, или не видать тебе обращения. Нет, не вставай, — махнул он рукой одной из девушек на диване. — Мы немного пройдемся, а затем поднимемся наверх.

Мать наверняка грохнулась бы в обморок, узнай она, что творится у нее под ногами: ходячие закуски, и всегда под рукой.

— Кто эти дети? — спросила я.

Ни одному из людей на вид было не больше двадцати лет.

Кости провел меня по остальным комнатам — библиотека, компьютерный уголок и даже подземный бассейн с джакузи. И через каждый десяток футов — спальни. Некоторые стояли пустыми, другие были заняты, и оттуда доносились характерные звуки — люди сексом занимаются.

— Здесь всего понемногу, — ответил Кости. — Есть студенты, начинающие артисты, беглецы из неблагополучных домов, бездомные ребятишки и перспективные подмастерья. Нил — один из них. Он хочет стать вампиром и выражает свою преданность, отдавая кровь и оказывая мелкие услуги. Такие случаи происходят довольно часто во всех больших домах, где живут вампиры.

— Они в трансе?

— Что ты, вовсе нет! Они знают, кто их содержит и для чего. Беглецы могут здесь учиться, получают крышу над головой и карманные деньги, которые они копят на тот случай, если решат начать самостоятельную жизнь! Ради их собственной безопасности им чаще всего неизвестно ни местонахождение дома, ни настоящие имена хозяев. Перед уходом все воспоминания о местной жизни стираются из их памяти. Такой порядок существует не одно тысячелетие, Котенок. Это своеобразная форма феодализма.

— Феодализм? — Я остановилась у одной из закрытых спален. — Теперь это так называется?

— Это, — Кости кивнул на дверь, — происходит по договоренности. Не могу поручиться, за все дома, но в большинстве случаев считается недопустимым гипнотическое принуждение к сексу предназначенных для еды людей. Если подобное проделает гость, он может поплатиться жизнью. Ну а если люди не возражают против подобных отношений, кто их за это осудит? Выбор — за ними.

Кто будет осуждать? Я! Отлично, Менчерес. Доставка любой пищи любыми способами. Не забудь спуститься в столовую, Кости. Там — отличный выбор. Скотина!

— Котенок, ты же меня знаешь, — со всей серьезностью возразил Кости. — Этого никогда не произойдет.

Я верила ему, но, как это ни глупо, подобная доступность меня напрягала.

— Ты поэтому привел меня сюда? Чтобы я не заподозрила, что ты от меня что-то скрываешь?

— Да, это одна из причин, — улыбнулся Кости. — А вторая стоит у тебя за спиной и пялится на твою попку, нарываясь на неприятности.

— Амиго, — раздался чей-то вкрадчивый голос, — я так давно ее не видел…

Резко развернувшись, я бросилась навстречу говорившему. Хуан обнял меня и тихо загудел по-испански:

— Mi, quierida, твой муж вернулся, que bueno. [3] Моя дорогая, твой муж вернулся, это так здорово.

— Дf, я токе очень рада, — усмехнулась я. — И тебя тоже рада видеть. Как ты себя чувствуешь?

Непристойно ухмыляющаяся физиономия Хуана напомнила мне о том, что обращение не меняет характер человека.

— Я чувствую себя превосходно, и для моих обновленных глаз ты еще прекраснее. Только взгляните на эту кожу. — Он дотронулся до моей щеки. — Magnifico. [4] Великолепно.

— Парень, я тебя в последний раз предупреждаю: не смей ее лапать.

Кости слегка толкнул его, заставив Хуана отступить на шаг назад. Хуан только усмехнулся:

— Я должен за многое тебя поблагодарить, друг, но за это особенно. Женщины теперь еще больше привлекают меня. А их запах! А стук сердец! А вкус их крови… — Он даже зажмурился. — Delicioso. [5] Восхитительно.