Энн Райс - Гимн крови

— Эш — так звали мужчину, — сказал я.

— Да, — сказал Михаэль. Его боль становилась очевидной, когда он говорил. — Эш Тэмплетон. Он был древним. Прожил в одиночестве так долго, что невозможно себе представить. Он видел, как вымирало его племя. Это он рассказал нам историю Талтосов. Он считал, что в мире людей Талтосам не выжить. Впрочем, он же видел, как они были сметены с лица земли. Его история была трагичной. Конечно же, когда мы слушали его рассказы, мы не знали о существовании Морриган. Мы оставили Эша в Нью Йорке. Мы полюбили его. Мы расстались настоящими друзьями. А потом мы вернулись домой и обнаружили Морриган.

— Возможно, это способность к телепатии помогла ему разыскать Морриган, — предположил я.

— Мы не знаем, — сказала Ровен. — Но он пришел сюда, вошел в боковой сад, увидел ее в окне. Она почувствовала его запах и выбежала к нему.

— Мы боялись годами, — сказал Михаэль. — Мы просматривали все сообщения в газетах, в поисках историй о Талтосах. Мы были начеку, как и Таламаска. Мона, подумай о времени, когда тебе еще не стало хуже. Ты должна вспомнить. Мы были напуганы, потому что знали, что это племя может причинить большой вред людям.

— Верное замечание, — сказала Долли Джин. — И Морриган все горела идеей переделать мир, настаивая, что ее видение пришло к ней от ее человеческих отца и матери. И она все зыркала то назад, то вперед, кружилась по саду и вечно принюхивалась. Она была дикой бестией.

— Ах, замолчи Долли Джин, пожалуйста, — прошептала Мона, кусая свою нижнюю губу. — Ты знаешь, что любила ее. И все вы — я хотела посмотреть на них еще задолго до вас. Годы вы скрывали от меня их название. О! Вы просто хотели оставить это для себя. Для Мэйфейр и Мэйфейр. А сейчас вы говорите об этом так, будто это не имеет значения. Эш Тэмплетон. Эш Тэмплетон, — она начала плакать.

— Это не правда, — сказал Михаэль. — Я относился к существу, как к своей дочери. Ты знаешь, что это так. Мы начали поиски до того, как сказали тебе о них. Мы не знали, насколько тебе может стать плохо.

Его голос был хриплым, но он сглотнул и облизал языком сухие губы, потом продолжил: — Мы не знали, насколько тебе будет необходимо молоко Талтосов. Мы только со временем это поняли. Но мы пытались связаться с Эшем и выяснили, что он продал все свои фирмы. Он исчез из всех банков, фондовых бирж и с мирового рынка.

— Что бы он к нам ни чувствовал, — сказала Ровен, — он предпочел исчезнуть. Он не хотел посвящать нас в свое будущее.

Мона всхлипывала, прижавшись к Квинну. Это разрывало Михаэлю сердце.

Заговорил Стирлинг авторитетным, но почтительным тоном:

— Мона, — сказал он, — Таламаска начала поиски Морриган и Эша почти немедленно. Мы пытались не афишировать наше расследование. Но мы искали. Напали на их след в Доннелэйф. Но потом их путь затерялся. И, пожалуйста, поверь мне наконец, и я повторю это снова: нигде о них даже не упоминается.

— Это действительно очень странно, — сказал я.

— Я не разговариваю с тобой! — закричала Мона, уставившись на меня, а потом снова прижалась к Квинну, будто испугалась.

— Но какие-то улики еще могут всплыть, — сказал я. — Не зависимо от того, что с ними случилось.

— Вот об этом-то я все время и думаю, — сказал Михаэль. — Два или три года мы жили, опасаясь услышать о них нечто ужасное. Не могу пересказать тебе все свои опасения. Я думал: что если самые юные из них вышли из-под контроля? Что если они восстанут против Эша? Что если они совершат убийства? А потом, когда страх отступил, и мы начали розыски — ничего.

Долли Джин снова хихикнула. Пожала плечами и покрутила головой.

— Ходячие дети могут убивать людей так же легко, как люди убивать ходячих детей. Они могут размножаться где-то, распространяясь, как пожар, расползаясь во всех направлениях. Могут прятаться в долинах и холмах, в горах и на равнинах, путешествовать по земле и по морю, чтобы заявиться где-то с колокольным звоном, и все они продвигаются по миру в одно и то же время. И они перестреляют всех людей до единого, бэнг, а потом захватят всю планету!

— Оставь это для Танте Оскар, — сказала вполголоса Ровен, прохладно приподняв брови. (Я подмигнул Долли Джин. Она кивнула и погрозила пальцем).

Михаэль подался вперед, обращаясь именно к Моне:

— Я надеюсь, что мы дали тебе все, что у нас было. Что касается файлов, то с них со всех сделаны копии, и ты получишь их, когда пожелаешь. Они служат доказательством того, что мы действительно искали. Мы дадим тебе все имеющиеся у нас о Эше Тэмплетоне бумаги.

— Конечно, — сказала Долли Джин, — может оказаться, что их охладевшие трупы лежат где-то в могиле, подобно Ромео и Джульетте! Два ходячих ребенка, в обнимку друг с другом, разлагаются где-то в безвестности. К примеру, может случиться, что он не выдержал ее разглагольствований, ее бредовых речей и всех ее планов, накинул шелковую петлю ей на шею…

— Прекрати, Долли Джин, — закричала Мона. — Если ты скажешь еще хоть слово, я закричу!

— Ты и сейчас кричишь, тише, — прошептал Квинн.

В глубине своей души я вступил в спор с самим собой, а потом заговорил.

— Я их найду, — сказал я.

Я заставил всех их замереть.

Мона с обиженным видом повернулась ко мне.

— Что ты хочешь этим сказать?! — потребовала она. Ее платок был мокрым от кровавых слез.

Я посмотрел на нее так высокомерно, как только мог, замечая, как она нежна и прелестна, и каким бессовестным и жестоким я был, потом посмотрел через стол на Ровен.

— Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы поделились с нами своими секретами, — сказал я. Я посмотрел на Михаэля. — Вы доверились нам и обращались с нами, как будто мы безгрешны и добры. И я не знаю, так ли это. Но я знаю, что мы стараемся.

Медленная открытая улыбка осветила лицо Ровен, восхитительный момент, чтобы сохранить его в памяти.

— Безгрешны и добры, — повторила она. — Как чудесны эти слова. Если бы я только могла сложить из них гимн и напевать его днем и ночью, днем и ночью.

Мы посмотрели друг на друга.

— Дайте мне время, — сказал я. — Если они все еще существуют, если они основали колонию, если они где-то есть в огромном мире, я знаю тех, кто выяснит, где они. Тут нет сомнений.

Ровен приподняла брови, отвернулась в задумчивости, а потом улыбка снова вернулась на ее лицо — как огонек радости.

Она кивнула.

Казалось, Михаэля несколько подстегнули мои слова, Стирлинг же выказывал любопытство и уважение.

— Бесспорно, — сказала Долли Джин, не открывая глаз. — Вы же не думали, что он самый старший из кровавых детей в мире. А ты запомни мои слова, — сказала она, обращаясь ко мне:

— Ты значительное, древнее великолепное существо, и ты, бесспорно, красив, как ангел и в тебе с избытком обаяния, чтобы быть гангстером. Я по три раза пересмотрела все фильмы с гангстерами, и знаю, о чем говорю. Вот одеть на тебя черный парик, и ты бы мог сыграть Багси Сигала.