Хилари Мантел - Чернее черного

— Пф, — фыркнул Моррис, — ты не запугаешь меня, детка, если ты будешь работать в аптеке, я превращусь в таблетку. Если найдешь работу в кондитерской, я свернусь в сладкий рулет и буду плеваться вареньем в самый неподходящий момент. Если ты попробуешь драить полы, я крикну «плюх!» и выплеснусь из твоего ведра с грязной водой, и тогда тебя уволят. И тогда ты станешь подлизываться ко мне, как когда-то, ах, дядя Моррис, у меня нет карманных денег, ах, дядя Моррис, у меня нет денег на школьные обеды, у меня нет денег на школьную экскурсию. А за моей спиной скулила о том же самом Макартуру и клянчила конфеты у Кита. Слишком уж щедр был Моррис Уоррен. Когда я отправился на тот свет, у меня и пяти шиллингов в кармане не было. Я отправился на тот свет и, уж не знаю как, забрал все долги с собой. — Моррис начал хныкать. — Макартур мне должен. Билл Древкокач мне должен. У меня есть черная книжечка, в которой записано, кто мне должен. Чертовы призраки — скользкие типы, да? Вечно у них отговорки, лишь бы не платить. «Мой карман испарился. Святой, мать его, дух спер мой бумажник». Так что когда я очутился на том свете, они говорят, выворачивай карманы, а когда увидели, что это все мои деньги, то засмеялись, блин. Они сказали, кто не работает, тот не пьет, так-то, старина. Это наше правило. И меня назначили духовным проводником. Сперва мне досталась Айрин Этчеллс, а потом ты. Помогай, Боженька. Я говорю, помогай, Боженька, но на самом деле помощи от этого ублюдка не дождешься. Вот почему я связался с Ником, с Ником есть шансы сделать карьеру. Тебя могут послать на курсы.

— Если тебя повысят, — сказала Эл, — я буду самым счастливым человеком на свете. Мне досталось всего ничего мира и покоя — когда ты был на этих своих курсах.

— Мира и покоя? — взвизгнул Моррис. — Тебе не положено никакого мира и покоя! С твоим-то прошлым? Тебе и десяти лет не было, как на твоей совести оказались мужские яйца.

— Какие еще яйца?! — заорала Элисон.

Через площадку открылась дверь в комнату Колетт. Хозяйка спальни стояла на пороге в футболке, очень бледная и суровая.

— Хватит, — сказала она. — Я больше ни единой ночи не проведу под этой крышей. Как можно жить с женщиной, которая скандалит с людьми, которых я не вижу, и стоит у дверей моей спальни и вопит: «Какие еще яйца?!» Мне этого не вынести.

Элисон потерла лоб. Она не могла пошевелиться.

— Ты права, — признала она. — Но не решай сгоряча.

— Такое поведение просто неприемлемо. Даже по твоим меркам.

Элисон приподняла ногу и отпустила Морриса.

— Хотя бы подожди до утра.

— Не думаю, что ждать до утра безопасно. Я возьму самое необходимое, а потом пришлю кого-нибудь за остальными вещами.

— Кого? — Эл искренне удивилась. — Кого ты пришлешь? Ты не можешь сбежать посреди ночи. Это глупо. Мы должны все обговорить.

— Я ничего тебе не должна. Я построила твое дело с нуля. Без меня это была неуклюжая самодеятельность.

— И я о том же. Ладно тебе, Колетт! Мы столько пережили вместе.

— Что ж, теперь живи сама. Полагаю, с компанией у тебя проблем не будет. Твоей особой компанией.

— У меня есть воспоминания, — сказала Эл. — Ладно. Хорошо.

Она отвернулась. Я не буду тебя больше уламывать, подумала Эл. Она слышала тихие голоса внизу. Похоже, Айткенсайд с дружками пришли и готовят себе пожрать. Колетт закрыла дверь спальни. Эл слышала, как она с кем-то беседует. На секунду она застыла от удивления. Кого это она туда протащила? А потом поняла, что Колетт по мобильному договаривается о своем отъезде.

— Че? — спросил Гэвин. — Кто это? — Он фыркнул, кашлянул, дважды прочистил нос; она как будто позвонила в берлогу медведя, впавшего в спячку.

— Не так уж и поздно, — рявкнула она. — Проснись, Гэвин. Ты не спишь? Ты слушаешь меня? У меня неотложное дело. Ты должен забрать меня отсюда.

— А, — узнал Гэвин, — это ты, Колетт. Как поживаешь?

— Бывало и лучше. Я бы не обратилась к тебе за помощью, но мне надо выбраться отсюда немедленно и где-то перекантоваться, всего одну ночь. Я уже собираю вещи.

Молчание.

— Так, давай разберемся. Ты хочешь, чтобы я приехал туда?

— Да. Прямо сейчас.

— Ты хочешь, чтобы я приехал туда и забрал тебя?

— Мы были женаты. Разве я прошу о многом?

— Да нет, не то чтобы… — Он отошел. Возможно, чтобы посоветоваться с Зоуи? Потом вернулся. — Понимаешь, проблема в машине — ну, она в ремонте.

— Нашел время! — рявкнула она. — Надо было купить маленькую японскую машинку, как у нас. Ни разу еще не подвела.

— Так почему ты не… ну, не сядешь в нее?..

— Потому что она принадлежит ей! Потому что хозяйка — она, а я не хочу споров. Потому что я не хочу, чтобы она или какая-нибудь ее вещь была рядом со мной.

— Ты о толстухе? Ты сбегаешь от нее?

— Слушай, я вызову такси. Просто пусти меня к себе, когда доберусь. Вероятно, это будет не скоро.

— Ладно, у меня есть тачка, — сказал Гэвин. — Я могу приехать. Не вопрос. Только не смейся. В смысле, она ниже моей обычной планки.

— Гэвин, приезжай, умоляю, хоть на палочке верхом.

Она выключила телефон. Прижала ладонь к солнечному сплетению и попыталась дышать медленно и спокойно. Она сидела на краю кровати. В голове мелькали сцены жизни с Эл. Элисон в «Олене и подвязке» в день, когда они встретились: перекладывает пакетики с сахаром и наливает молоко. Элисон в гостинице в Хемел-Хемпстед: примеряет сережки у туалетного столика и перед каждой новой парой протирает мочки ватными шариками, смоченными в водке из мини-бара. Элисон, закутанная в одеяло, в ночь, когда умерла принцесса, стучит зубами на диване в квартире в Уэксхэме. Она стащила сумку со шкафа, запихнула в нее косметичку и пару белья, после чего принялась репетировать свое объяснение Гэвину и всему миру. Бродяга повесился в сарае. Стало душно, и у меня заболела голова. Она топала у моей комнаты и орала: «Какие еще яйца?!» Она рывком застегнула сумку и потащила ее вниз по лестнице. Внезапно она подумала, я не могу явиться к нему в таком виде, а как же Зоуи, на ней, поди, дизайнерское белье, может быть, даже нечто уникальное, созданное другом специально для нее, что-нибудь шифоновое или шелковое — я не хочу, чтобы она увидела меня в трениках, она рассмеется мне в лицо. Колетт побежала обратно, содрала с себя одежду и встала перед раскрытым гардеробом, мучительно размышляя, во что такое нарядиться, чтобы произвести впечатление на модель. Она глянула на часы: сколько времени Гэвину понадобится, чтобы доехать из Уиттона? Дороги, наверное, пустые, подумала она. Она оделась; и не осталась довольна результатом; может, накраситься? Она направилась в ванную, старательно нарисовала два глаза и рот. Снова спустилась по лестнице. Обнаружила, что дрожит, и подумала, что чашка чего-нибудь горячего не помешает. Потянулась было к кухонному выключателю, но отдернула руку. Предполагается, что нас тут нет; соседи думают, что мы уехали. Она подошла к окну кухни и осторожно приподняла жалюзи.