Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

Короче, я не боялся за этих чуваков. Они не вызывали у меня большого повода для беспокойства.

Чего я, к сожалению, не мог сказать про того человека, к которому сейчас направлялся.

Света, которая позвонила мне — у нее был младший брат. То есть он сам как бы, в общем-то, был уже взрослый человек, но так получилось, что его старшая сестра продолжала ходить за ним, практически как за маленьким ребенком. Его звали Влад, и мы были знакомы с ним довольно давно. В свое время он поступил в институт, но там у него что-то не сраслось. В поисках смысла жизни и в попытках ответить на вопрос, что он делает в этом институте, Влад немного потерялся в реальности и забыл, что он вообще является студентом. Пробухав несколько сессий и так и не сумев самому себе ответить на вопрос, зачем ему становиться инженером и до конца своих дней дышать грифельной пылью — он очнулся уже в том состоянии, когда говорят "Не плач, сынок, солдаты не плачут". Не сумев закончить второй курс ненавистного ему университета, он с философским отношением к жизни пошел в армию. Вернувшись через два года, он впал в состояние последембельского расслабона и пофигизма. Обычно у пацанов, только-только вышедших на дембель и вернувшихся на гражданку к своей семье и старым друзьям, такое состояние длится от нескольких недель до полугода. Ну, это нормальный период такой, нужно отдохнуть, придти в себя, там, привыкнуть к гражданской жизни. Сразу начинаются мамины пироги, бухло с друзьями, тусняк, клубы, девочки, или одна девочка, если она все-таки по какой-то странной случайности дождалась, косарезиво по вечерам — "Слышь, а ты чо в армии не служил, ошпарок!?", и "Папа, принеси мне сигарету, подкуренную. Я телик смотрю."

Хотя некоторые сразу же активно входят в гражданскую жизнь, устраиваются на работу, или начинают заниматься какими-то вещами, минуя этот этап.

У Влада же время последембельского расслабона сильно затянулось. Придя домой после увольнения, он начал много бухать со старыми друзьями, тусоваться по разным клубам, трахаться с кем попало и просто отрываться на полную катушку. Все бы было ничего, но в таком состоянии он провел полгода, потом еще полгода, и вот в результате уже больше полутора лет он тупо сидел дома, не работал, почти ничем не занимался, а только и делал, что бухал и бегал по проституткам, или по тем девушкам, которые давали без особой разборчивости.

Его старшая сестра Света не знала, что с ним делать, и, наверное, она бы уже давно возненавидела его, плюнула и отправила бы в какой-нибудь нарко-центр, если бы по вечерам он в пьяном состоянии не рыдал где-нибудь в углу рядом с батареей и не просыпался с криками по ночам. Ей было понятно — у ее брата серьезные проблемы. Проблемы вообще в жизни. Проблемы в душе. Проблемы в сердце. Проблемы в голове. Психологические проблемы. Проблемы в мировоззрении и в отношении ко всему этому миру.

Я прошел пару кварталов и довольно скоро оказался возле нужного мне дома. С легкостью миновав препятствие в виде домофона благодаря вышедшему из подъезда человеку, я поднялся на третий этаж. Уже когда я подходил к квартире, меня чуть было реально не зашибла железной дверью, резко и со злостью распахнув ее, вылетевшая из этой квартиры девушка. Вот бы нелепая смерть была бы, а. Из квартиры еще вырвались злобные крики и недовольные ругательства. А девушка, пробурчавшая что-то матерное себе под нос, гордой походкой направилась к лестнице. В сильно обтягивающих джинсах, подчеркивающих каждый изгиб и каждую линию на ногах и ягодицах, в короткой легкой кожаной куртке, с длинными волосами и сумочкой на плече со множеством звенящих цепочек, отстукивая каблуками по старой керамической плитке, девушка наверное бы так и не заметила меня, даже если бы я сейчас по ее вине валялся в луже крови с пробитым железной дверью черепом — ага, если бы из ее сумочки не выпала пачка сигарет, и я бы не сказал вслед этой удаляющейся, видимо, не дешевой проститутке, мнящей себя королевной:

— Девушка, у вас сигареты выпали.

Она остановилась, немного развернувшись, бросила на меня мимолетный взгляд, затем посмотрела на пачку сигарет, валяющуюся на полу, и нагнулась, чтобы ее поднять.

— У вас прекрасный повод бросить курить, — с улыбкой на лице проговорил я.

Она подняла голову, снова бросив на меня свой теперь уже немного смущенный, но гордый взгляд, выпрямилась с пачкой сигарет в руке, развернулась и ушла, цокая по лестнице каблуками.

Я открыл железную дверь (которую видимо так и не собирались закрывать) еще сильнее, чтобы войти в квартиру, и тут же с порога был встречен Светой.

Ее сильно не довольное и ужасно измученное лицо слегка переменилось и появилась слабая тень какой-то небольшой радости и облегчения, хотя улыбки так и не последовало.

— О, Костя, привет… — устало, но нежно произнесла она, — Как хорошо, что ты пришел.

Она подошла чуть ближе к двери и вместе с тем немного отошла в сторону, давая мне возможность зайти в квартиру, образовав зазор между ней и косяком.

— О, Костян, здорово! — поприветствовал меня поднятой вверх рукой небритый, толком еще не опохмелившийся, с помятым лицом и в такой же помятой бордовой футболке и джинсах, еле стоящий на ногах, Влад.

Света как-то грустно посмотрела на меня своими выразительными глазками и устало наклонила голову, даже не оборачиваясь на брата, но стараясь передать мне своим взглядом все свое недовольство им.

Я зашел в квартиру.

В этой квартире — еще больше чем в той, предыдущей, в которой я был до этого — стоял сильный запах перегара, а также в ней пахло сексом, что еще сильнее отличало ее от первой.

— Он меня достал, — грустно произнесла Света, глядя мне в глаза, — Они оба. Ну, эта шлюха — хрен с ней. Не знаю, где он ее подцепил, первый раз ее вижу. Но он меня уже заколебал.

— Ясно все, — понимающе ответил я, вздохнув.

Я не знал, что еще сказать, поэтому просто участливо и нежно подольше посмотрел на Свету и затем прошел на кухню.

— Заходи, Костян, пивка со мной выпьешь, — пригласил меня сидевший уже за столом Влад.

— Тупо сок, — ответил я, улыбнувшись.

— А, ну да, я же забыл, что ты у нас сок любишь. Светик, налей Костяну сока, — Влад знал, что я не пью, но не предложить в самом начале не мог.

— "Светик, налей сока", — недовольно передразнила его сестра, и полезла в шкаф.

Влад стукнул пальцами по пачке сигарет и, достав одну из нескольких высунувшихся из общей массы, закурил.

Его небритое, с острыми чертами и острым носом и маленькими губами, помятое грустное лицо, словно накидывало на себя некий платок не опохмелившегося самодовольного цинизма, закрываясь от окружающего мира вуалью жизнерадостной и бесшабашной крутизны.