Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

Мы проиграли свою тему, я ушел в затихающую каденцию и плавно закончил под легкий стук барабанных палочек по "райду" (тарелка на ударной установке).

— Круто, — с улыбкой сказала Катя, — Вас наверно на улице реально слышно было.

— Надо дверь, наверное, поплотнее закрыть, кстати, — заметил я с улыбкой, — А то там прохожие наверно пугаются.

Марина переключилась с нас на интерьер комнаты, снимая на фотоаппарат обстановку, обитые войлоком стены, аппаратуру и инструменты.

— Ну что, все здесь прибрала? — с улыбкой спросил я Катерину.

— Тут бы еще мусор вынести и пропылесосить, пыль протереть, — посмеялась она.

— Ну… это, я думаю, уже скорее забота владельцев базы.

— Тут грязно на самом деле.

Я только пожал плечами.

— А ты, Марина, давно занимаешься фотографией? — начал я потихоньку включать эту девушку в процесс общения.

— Ну… где-то… несколько лет, — скромно ответила она, фотографируя висящий на стене плакат.

— А сама этому обучаешься, или тебя кто-то учит?

— Ну, в основном сама, читаю литературу всякую разную… в Интернете смотрю информацию, на форумах общаюсь.

— Понятно, — кивнул я головой, — А у нас, кстати, щас проходят где-нибудь в городе выставки каких-нибудь фотографов, не знаешь?

Марина немного оторвалась от фотоаппарата и, выпрямившись после съемки какого-то темного угла, задумалась.

— Ну… к нам на следующей неделе один фотограф приезжает со своими работами.

— Да?… Хм… Так-то интересно было бы сходить посмотреть.

— Ну, я, возможно, смогу билеты достать, — ответила Марина.

— Правда? Даже так? Это было бы замечательно. Я хоть схожу, наконец, на фотовыставку, — произнес я.

Затем я посмотрел на Славу, тихо сидящего за ударкой в углу.

— Ну чо, упырь, пойдем на выставку?

Он как-то так улыбнулся, не цинично, но с каким-то таким видом, типа "Какая еще нафиг фотовыставка, чувак".

— Ну, мы если что, и сами билеты купим, нам главное сообщить, где и когда она будет проходить, — сказал я.

— Хорошо, — кивнула головой Марина.

Мы снова переглянулись со Славой и решили, что пора сыграть еще что-нибудь.

— Давай эту тему, — произнес я, начиная фигачить в фанковском ритме первый аккорд, — Щас сыграем и потом начнем тебя мучить, — обратился я уже к Кате.

— Я уже готова, — ответила она, улыбнувшись.

И мы снова начали долбиться, только наполняя комнату уже не альтернативным металлюжным "мясом", а танцевально-веселыми фанковскими ритмами. Слава долбился так, что у меня реально звенело в ушах, и мне казалось, что не примоченная гитара звучит немного тихо.

Марина сделала еще несколько снимков, после чего решила просто посмотреть и послушать, как мы играем, периодически обращаясь к Кате, о чем-то с ней разговаривая. А Катя, кажется, чувствовала себя довольно расслабленно, немного пританцовывая, она ходила по комнате, разглядывая всякую ерунду, валяющуюся в углах. Заканчивая играть песню, я обратил внимание на то, что она заинтересовалась деревянной дверью в стене, за которой даже я не знал, что там находится.

Мы закончили на первую долю, обрушив на нее всю мощь моего последнего аккорда и синхронных Славиных ударов по обеим тарелкам и бочке.

Я взял со стола какую-то ткань и кинул ей в Славу.

— На, накройся. Ты орешь как не знаю кто. Я себя не слышу.

Слава развернул ткань и накинул ее на "рабочий" барабан, чтобы он производил меньше шума. И хотя его звук от этого менялся и становился более глухим, но видимо только так можно было бороться с грохотом, который производил мой барабанщик.

Катя указала на деревянную дверь в стене, рядом с которой стояла, и спросила:

— А что там находится?

— Там вроде бомж какой-то живет, — ответил я после небольшой заминки.

— Правда?

— Абсолютно.

— А можно посмотреть?

— Ну, только если он против не будет.

— Ну, мы его спросим.

— Ну тогда ладно… Только повежливее с ним.

— Конечно.

Катя со скрипом открыла деревянную дверь, и они с Мариной исчезли в темной комнате, в которой реально не было освещения.

Мы со Славой переглянулись с улыбками на лицах.

Через несколько секунд девчонки вылетели с визгом из темной комнаты, а я заметил в руках у Кати зажигалку.

— Там правда бомж валяется! — с выпученными глазами выкрикнула она.

— Чо серьезно?

— Да. Сам посмотри.

— Афигеть.

Я подошел к двери и заглянул в комнату.

— Где?

— Да вон он лежит!

Катя сунула мне зажигалку.

— Возьми вон подсвети.

— Давай… О-о-о, как же я давно уже не держал в руках зажигалку, — ответил я, сжимая в ладони эту красную полупрозрачную пластмассовую коробочку, внутри которой плескалась горючая жидкость.

Я щелкнул большим пальцем по шестеренке, и, проведя перед собой образовавшимся огоньком, осветив пустую комнату, осмотрел углы.

— Точно! Вон он лежит! — громко прошептал я, остановившись на одном из углов, в котором валялась какая-то старая фуфайка.

— Я же говорю.

— А-а-а! Жесть!

— Да ваще п^#!$ц.

— Он хоть дышит? Он живой, нет?

— Не знаю.

— Ладно, пошли отсюда.

Мы вышли из этой комнаты и закрыли дверь.

— Там реально бомж валяется, — произнес я с выпученными глазами, обратившись к Славе.

Он покачал головой с видом, типа, "Чо за детский сад", и ответил:

— Ладно, давай играть уже.

В общем, на репетиции складывалась легкая полушуточная обстановка, расслабляющая и делающая процесс общения более свободным. Прикалываясь между собой, мы раскрепощались и начинали сильнее сближаться, со временем так же привязываясь друг к другу, и переходя на новый уровень отношений. Это было важно. Теперь Катя воспринимала нас не только как профессионалов своего дела и своих учителей, но и как хороших приятелей.

Мы проиграли еще несколько песен. Катя, кажется, окончательно расслабилась в создавшейся обстановке и чувствовала себя довольно свободно. Она откопала где-то в углу какую-то заныканную недопитую бутылку водки, не самой дешевой, кстати, и, давясь от смеха, продемонстрировала ее нам.

— Лучше не пей! Ты не знаешь, что там может быть! Даже мы не знаем! — прокричал я сквозь грохот барабанов и примоченной электрогитары.

— Вы же не пьете! — заметила она.

— Это же не наша база! — ответил я с улыбкой.

Катя, постебавшись, убрала бутылку обратно, а я продолжил концентрировать внимание на своей партии во время игры.

Походив еще немного по комнате, в надежде обнаружить в ней еще что-нибудь интересное, пока мы фигачили одну и ту же тему, Катя наконец-то все же успокоилась и, усевшись в старое кожаное кресло, упертое из какого-то концертного зала, закурила. Марина, закончив переводить пленку на нашу репетицию, упаковала обратно фотоаппарат и тоже села на кресло рядом со своей подругой. Пока мы долбились, они сидели и разговаривали между собой, затирая за какие-то темы, смысл которых сложно было уловить сквозь грохот наших инструментов, и получалось, что у нас здесь складывалось таких как бы два мира, объединенных все же в нечто одно целое.