Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

— Влад! Ты слышишь меня? — произнес Евгений сквозь молитву Иннокентия на иных языках и мою игру на гитаре, — Скажи "Иисус Христос мой Бог". Назови Его своим Богом.

Влад что-то там прокряхтел, из чего вроде как прослушивалось нечто похожее.

— Повтори это, — мягко попросил Евгений.

Влад повторил, и, кажется, в этот раз у него получилось немного лучше. Он продолжал кашлять и хрипел.

— Начинай молиться, — произнес Евгений. Затем он кивнул своему помощнику и сказал: — Вытри здесь.

Тот сначала не понял, но потом быстро поднялся и пошел в ванную за тряпкой и ведром воды.

Евгений продолжал молиться вместе с Владом.

Я продолжал играть, постепенно затихая и снижая темп, понимая, что кульминация, скорее всего, уже прошла. И вдруг что-то с силой ударило в меня и дезориентировало в пространстве. Я соскочил с кресла, чуть было не потерявшись, и отставив гитару в сторону, заходил по комнате, стараясь придти в себя.

Евгений продолжал молиться, когда почувствовал, что что-то произошло, заметив прекратившуюся игру. Он обернулся на меня и с волнением в голосе спросил:

— Костя! Все в порядке?

Я продолжал ходить по комнате, закрыв ладонями лицо.

— Костя!!! — повторил он нервно.

— Да, — растерянно ответил я, убрав от лица руки, — Все нормально…

Евгений внимательно посмотрел на меня, и, увидев, что я возвращаюсь на свое место и сажусь обратно в кресло, беря в руки гитару, обратился своим вниманием обратно к Владу, с недоверием оглядываясь на меня время от времени.

Я посидел некоторое время, и, снова поставив пальцы на струны, начал тихонько перебирать их, извлекая мелодию.

Евгений с Владом молились еще некоторое время. И я впервые в жизни видел, как молится Влад.

Пришел Иннокентий с ведром воды и тряпкой, и вытер все, что было на ковре. Евгений снял свой пиджак, обтер его и, свернув узлом, положил в сторону.

Постепенно затихая, я со временем перестал играть вовсе, и вскоре наступила тишина, в продолжение которой я слушал, как плачет Влад.

Потом мы все встали, посадив Влада на диван, и начали приводить его в порядок.

Теперь, вроде, все было закончено.

Правда, мы начали думать о том, что сказать Свете о мокром пятне, оставшемся на ковре после нас. Мы остановились на версии о том, что это так чашка чая упала, упала и как давай валяться по всему ковру, расплескивая изнутри себя чай. Чтоб было более правдоподобно, Евгений пришел и специально уронил на это место чашку с небольшим количеством чая.

Теперь вроде действительно было все.

Как оказалось, все это действо с изгнанием бесов и мытьем ковра прошло у нас за сорок минут.

Вскоре позвонила Света, спросив, может ли она вернуться.

— Да, конечно, Светочка, возвращайся, — ответил я ей.

Она вернулась.

Мы потом еще немного поговорили с ней на кухне, пока Евгений с Иннокентием собирались в коридоре.

Влад, ослабший и изможденный, чтобы не вызывать к себе подозрений, сразу ушел к себе в комнату и лег на кровать, притворившись, что заснул.

С ним вроде все было в порядке.

А вот Света, кажется, имела такой вид, как будто не догоняла, что здесь произошло, и в ее взгляде чувствовалось подозрение на то, что она явно что-то пропустила. Но она ничего не сказала.

Вечер. Я находился уже у себя дома. Я лежал на диване, уставший и вымотанный, с головной болью на какой-то неправильной неудобной подушке, и тупо смотрел телевизор. Я был несколько в шоке от того, как у меня сегодня прошел день, и мои противоречивые эмоции, нейтрализуя друг друга, приводили в результате мой мозг в состояние абсолютной неспособности что-либо адекватно воспринимать.

По телевизору шла какая-то реклама каких-то духов. "Мы все одержимы. Быть святым — это скучно", — провозглашалось в рекламном слогане. И красная невероятно сексуальная фигура девушки на высоких каблуках с миленькими остренькими рожками на голове и хвостом, взятым в руку словно хлыст. Мне забавно было смотреть эту рекламу, особенно после того как я участвовал сегодня в изгнании бесов из своего старого друга. Хотя фигуру девушки нарисовали грамотно — действительно очень сексуально.

"— Я б вдул!"

"— И она бы тебя потом отжарила…"

Мысленно промелькнул в голове диалог.

Единственный вывод, к которому я приходил в своей жизни — люди навсегда останутся дебилами.

Как-то я читал в одной книжке по практике экзорцизма: бесы могут входить в человека тогда, когда он слаб — при каких-либо тяжелых обстоятельствах, при авариях и катастрофах, во время насилия, в состоянии психоза, невроза или при продолжительном, тянущемся долгое время, психологическом напряжении, во время переживания какой-либо трагедии, или в сопровождении тяжелой болезни. Да, эта вселенная просто хлещет примерами справедливости. В этом мире все настолько гармонично и сбалансировано, что я даже начинаю задумываться — а может и не стоит уничтожать его атомной бомбой? Мир прекрасен… А если честно, я мечтал о ядерной зиме, и о том, когда уже, наконец, наступит этот праздничный день — день Конца Света. Еще, в продолжение темы практического экзорцизма: есть огромная разница между одержимостью — тотальным контролем, и просто контролем — влиянием демонов на какую-либо сферу в человеческой жизни. То есть человек может иметь какой-либо демонический контроль в той или иной степени или демоническое воздействие на свою жизнь, но это еще не значит, что он одержим, при этом он может быть глубоко религиозен и иметь спасение. По статистике 70–80 % всех ВЕРУЮЩИХ людей (то есть христиан) имеют то или иное влияние демонов на свою жизнь и нуждаются в освобождении. При этом они не одержимы. На земле нет черного и белого — это все равно, что идеальный газ, или абсолютный ноль температуры, или отсутствие сил трения при движении. На земле есть только серое и его степень насыщения. В общем я с нетерпением ожидал праздничного дня — дня Конца Света… Пока он не наступит, война никогда не закончится…

21.

Этой ночью я просыпался от кошмаров три раза. Я вскакивал с криком на кровати посреди темной глубины своей комнаты и не сразу мог придти в себя. Потом я лежал некоторое время, пытаясь преодолеть страх, чтобы заснуть, и чем сильнее я погружался в сон, тем слабее и беззащитней себя чувствовал. Хотелось контролировать ситуацию, в том числе собственные мысли и собственные страхи. Но сладостный дрем, покрывая пеленой забвения, делал сознание уязвимым, и мне приходилось просто забивать на какие-то нездоровые фантазии, убеждая себя в том, что никакая враждебная сила не может меня коснуться без серьезной борьбы. В большинстве случаев у человека есть выбор, и просто так зло не может поглотить личность. Я надеялся, что и мой случай сейчас не был исключением.