Максим Перфильев - Жажда Смерти

— Замечательно.

— Правильно. На хрена нам геолог. Нам ведь совсем не нужен геолог.

— Да. Зачем он нам?

— Да мы и сами, в общем-то, никому не нужны.

— Да ну и ладно, чо.

— Да ну и хрен с ним.

— Правильно.

Викториус поднялся на ноги и оглядел участников экспедиции. Крос Валиндук тоже встал и направился в его сторону.

— Я полагаю, что ты знаешь намного больше, чем пытаешься показать. — произнес он. — Я много встречал священников в своей жизни, и все они пытались мне что-то доказать, хотели убедить в своей вере. И я еще никогда не встречал такого, как ты — которому самому нужно было что-то доказывать.

— Я не прошу мне ничего доказывать. — ответил Малочевский.

— Еще бы ты просил об этом. Твоя обязанность заботиться о душах, а ты сидишь в психоделическом настроении и спокойно наблюдаешь за тем, как остальные дохнут.

— Во-первых, я никому ничего не обязан, и никому ничего не должен. — Викториус повысил голос. — Я не обязан ни тебе, ни, тем более, всем остальным. Да я, вообще, с вами едва знаком. Я даже Богу ничего не обязан. Я человек. И делаю только то, что считаю нужным.

— Ты знаешь, что здесь происходит. — крикнул капитан.

— Что? Я знаю? Это ты мне говоришь? С какой стати я что-то должен знать? Да и что толку. Никто из вас все равно не собирается верить ни одному моему слову. Вы сидите здесь и строите какие-то безумные предположения о каком-то там психологическом оружии…

— Мы рассматриваем возможные варианты. — перебил Валиндук. — Если мы так не правы — скажи, что ты думаешь.

— А что я должен вам сказать?! Вы сами видели все своими глазами. — закричал Викториус. Начинался разговор на повышенных тонах. — Это был демон. И он просто пришел и забрал душу Кароса. И, насколько я понимаю, он собирается сделать это с каждым из вас. Вы это хотели услышать? Неужели вы такие тупые, что не в состоянии проанализировать то, что видели своими глазами. И какого хрена вы требуете от меня, если все равно не верите в это. Этот математик, — Викториус замахал рукой в сторону Лаена, — готов поверить во что угодно, но в любом случае всегда будет отрицать существование духовного мира. И знаете, что: я понятия не имею, что здесь происходит.

— Но ты наверняка встречался с этим раньше. — огрызнулся капитан. — И знаешь, как с этим бороться!

— С чего ты взял?!

— Ты священник! — закричал Валиндук.

— И что?! А может, я, вообще, никогда ничего и не видел. Может, я самый обычный человек. Такой же, как и все. С чего ты взял, что я должен разбираться в сверхъестественных явлениях? С чего ты взял, что каждый священник должен хотя бы раз в жизни увидеть какое-нибудь чудо? А даже, если и так, — завизжал Малочевский, — может все, что я видел в своей жизни — это всего лишь плод больного воображения. Знаешь, я никогда не обследовался у психиатра — может я, вообще, болен. Может все, что мне казалось реальностью — всего лишь галлюцинации. Может, все, во что я верил — это просто иллюзия. Может вся моя жизнь — это иллюзия.

— Значит, ты не веришь? — спокойно спросил Валиндук.

— Верю. — ответил Викториус. — Но не так, как ты думаешь. Тебе кажется, что ты поверишь, если, Бог лично спустится на землю и пожмет тебе руку. Это не так. Я видел таких, как ты. Человек всегда найдет оправдания любым доказательствам веры, если предмет веры ему не по нраву.

Наступила пауза.

— Хорошо. — ответил капитан. — У нас сейчас нет времени, чтобы спорить об этом. Давай проверим. Если ты прав, ты должен знать, что делать дальше. Тебя этому учили. Я — воин. Меня всю жизнь учили воевать. Меня учили убивать. Меня учили выживать. Я знаю свое дело. Ты должен знать свое. Ты — священник, мать твою.

Викториус огрызнулся.

— Я — бывший священник.

Валиндук вздохнул.

— Ты знаешь, что нам нужно делать.

— Я ничего не знаю.

— Ты встречался с чем-то подобным раньше? У тебя есть опыт.

— Возможно, вся моя жизнь — просто иллюзия. — усмехнулся Малочевский. Он больше не собирался продолжать этот разговор. Он развернулся и пошел обратно к своему дереву.

Капитан Крос Валиндук уже давно неофициально взял на себя руководство экспедицией. И, наверное, это было как нельзя кстати. Никто другой на данный момент времени не мог выполнять эту роль. Только он один действительно хотел спасти женщин и попытаться сохранить жизни всех членов группы. Он поставил перед собой цель, и шел к этой цели. Но он понимал, что без помощи священника, скорее всего, мало, что хорошего из этого получится. Он не верил, но готов был предположить. Тем более, что, все равно, другого выхода он не видел. После смерти Франкла Кароса он решил сделать привал. Ему нужно было подумать прежде, чем предпринимать дальше хоть какие-нибудь действия. И, кроме того, всем не помешал бы отдых. Он установил дежурство, наивно полагая, что кто-то будет спать этой ночью. Хотя, на самом деле, трудно было определить, когда здесь начинается и заканчивается ночь. Продолжительность самого темного времени суток, судя по всему, сильно превосходила продолжительность менее темного. А часы явно не отображали реальной действительности. Но, в любом случае, нужно было на какое-то время сделать остановку.

Викториус Малочевский завернулся в спальный мешок рядом все с тем же деревом и предался размышлениям. После разговора с капитаном ему было, о чем поразмышлять. У него действительно был определенный опыт, и с этим сложно было спорить. И он понимал, что если его опыт все-таки правильный — то, скорее всего, кроме него никто больше не сможет помочь этим людям. Нужно только вспомнить этот опыт, каким бы он не был — отрицательным или положительным.

22.

Огромные хлопья снега в свете уличных фонарей, освещавших темные места между домами, медленно опускались на тротуары маленького провинциального городка, пребывающего в состоянии ночного дрема. Некий молодой человек, одетый в черное короткое пальто с капюшоном, натянутым на голову, быстро шел по дороге. Он внимательно осматривал путь своего следования, но не оглядывался. Его глаза судорожно бегали по сторонам, но голова все время оставалась неподвижной. Казалось, он сам бежал от чего-то, но при этом старался быть незамеченным. Он свернул в темный переулок, в котором, как он думал, можно было спрятаться. И это было не плохой мыслью. На заднем дворе какого-то длинного здания практически отсутствовало освещение и было несколько выходов. Петляя между домами, молодой человек вскоре вышел на узкую тихую улочку, которая находилась недалеко от центральной площади. На этой самой площади, заставленной кабаками и трактирами, всегда, даже ночью, было много народа. Но по той небольшой дорожке, по которой сейчас стремительно двигался молодой человек, никто никогда не ходил. Это было идеальное место. Здесь можно было остаться одному, но в случае опасности — звать на помощь, либо бежать в сторону площади. Молодой человек знал — у него будет на это время. Под черным абстрагирующим капюшоном скрывалось напряженное, в высшей степени сосредоточенное на чем-то лицо. Он внимательно прислушивался, но пока не слышал ничего, кроме хруста снега у себя под ногами. Он остановился, зайдя в тень какого-то углубления в стене. Заработало некое устройство представляющее собой наушник и микрофон, подведенный к губам. Это последнее слово науки и техники обеспечивало связь на расстоянии. Молодой человек закрыл рукой красную лампочку, загоревшуюся на корпусе устройства, и одной кнопкой вызова набрал нужный ему номер.