Юрий Нестеренко - Черная Топь

Сергей огляделся по сторонам — улица, как обычно, была пуста — и двинулся в сторону гостиницы. Не факт, что он решился бы на этот шаг, не будь у него в кармане пистолета, однако оружие придало ему уверенности. Он подошел к двухэтажному зданию со стороны заднего фасада. Дверь черного входа была забита досками, но Коржухину не составило труда влезть в одно из выбитых окон.

Он спрыгнул на трухлявый пол, вдыхая запах пыли и затхлости. Убогая комнатушка, где он оказался, была совершенно пуста; не было даже торчащего из стены куска трубы, который указывал бы, что прежде в номере имелась раковина. Сергей вышел через дверь в коридор. Коридор, по обе стороны которого шли номера, был погружен во мрак — в одних номерах были закрыты двери, в других — окна забиты фанерой, и лишь из пары дверных проемов вдалеке падал вечерний свет. Падал он и из только что покинутой Сергеем комнаты, что позволило разобрать номер над дверью — 17. Номер 43 находился, очевидно, на втором этаже.

Сергей достал из кармана свой фонарик, лежавший там со времени осмотра дома Лыткаревых. На лестнице тьма была полной, но на втором этаже было светлее, здесь уцелело больше окон. Сергей отыскал сорок третий номер и с трудом потянул на себя разбухшую и перекосившуюся дверь.

В этой комнате сохранился стоявший у стены платяной шкаф, естественно, пустой; куда более, однако, удивил Коржухина лежавший на полу матрас. Оконное стекло было выбито; осколки хищно скалились по периметру рамы.

Сергей подошел к матрасу и поднял его за угол. Пол под матрасом не отличался от пола вокруг. «А что ты ожидал там увидеть? — спросил себя Сергей. — Несмываемую лужу крови, как в историях о привидениях?» Он сделал несколько шагов к окну, и вдруг широкая половица под его ногой глухо треснула, и нога провалилась по щиколотку.

Сергей выругался. Этак недолго и компанию Алексу составить. Хотя, конечно, сам виноват, нечего лазить по развалинам, полагаясь на слова полоумной старухи… Он нагнулся, вытаскивая обломки доски, чтобы освободить ногу — и тут же перестал ругать себя за легкомыслие.

Потому что под вытащенной половицей обнаружился блокнот.

Конечно же, он не мог оказаться здесь случайно. Его спрятали, и, скорее всего, сделал это постоялец номера, чувствовавший опасность. Как видно, старуха все-таки была права…

Сергей поднял блокнот и тут же брезгливо поморщился. Снег и дождь много лет подряд попадали в номер через разбитое окно; грязная вода протекала вниз сквозь щели в полу; к тому же, кажется, над блокнотом потрудились и мыши… Грязные слипшиеся листки расползались под пальцами. На первых страницах ничего невозможно было разобрать; чернильные строчки расплылись в мутные полосы. Похоже было лишь, что это дневниковые записи — каждая предварялась короткой строчкой, скорее всего, датой. На очередной странице Сергею удалось разобрать год в этой дате — не то 74, не то 79. Здесь уже можно было понять отдельные буквы и слова — в частности, Сергей смог прочитать фамилию «Дробышев» — но общий смысл оставался еще более туманным, чем в записке жюльверновского капитана Гранта. Следующая страница пострадала еще меньше и была уже вполне читабельна, но на ней оказалось лишь несколько строчек:

«17/IX/74.

Не знаю, что и думать. То ли я схожу с ума, то ли это какой-то грандиозный розыгрыш. Но на банальные махинации в любом случае не похоже. Сегодня побывал на местном кладбище — кто бы мог подумать еще неделю назад, что я туда попрусь? Но ошибки быть не может — там действительно нет…»

На этом запись обрывалась. Дальше в блокноте шли пустые листы.

В общих чертах картина произошедшего здесь четверть века назад была ясна. Некто, приехавший в Игнатьев — и не имевший здесь родных и друзей, раз остановился в гостинице — заподозрил что-то неладное. (Уже тогда! 25 лет назад! Впрочем, Сергей ведь подозревал что-то подобное — и дорога, и грузовик, и книги Лыткарева — все на это указывало; просто боялся себе в этом признаться. Ну даже если не 25, а 10 — разница скорее количественная, чем качественная. Но все же от числа 25 у него как-то особенно похолодело в животе.) Этот приезжий начал собственное расследование; может быть даже, что таковое входило в его служебные обязанности. Он понимал, что это опасно, и отыскал в своем номере плохо державшуюся половицу — в таком бараке это и тогда было нетрудно — под которой устроил тайник для своего дневника. И вот вечером 17 сентября (собственно, почему именно вечером? ну а когда еще писать отчет за день!) он делал очередную запись, когда в дверь требовательно постучали. Может быть даже стук сопровождался словами «откройте, милиция». Тот человек поспешно спрятал свой дневник и пошел открывать, после чего… ну, вряд ли его убили прямо тут, хотя, если он был единственным постояльцем «Тайги»… но скорее его все-таки куда-то увели. «И костей не оставили», сказала бабка. В кислоте, что ли, растворили? Да ну, бред. А вот сжечь, к примеру, в топке электростанции вполне могли. Хотя зачем такие сложности, когда кругом — леса да болота…

А и что странного, если 25 лет, подумал Сергей. Уж где-где, а в России вряд ли стоит удивляться беззаконию, которое длится годами и десятилетиями. Да еще в таком медвежьем углу, где, что называется, сам бог велел местной власти превратиться в мафиозную клику… Вот только мафия — это прежде всего коммерческое учреждение; все прочие ее атрибуты — не более чем способ ведения бизнеса. А в чем заключается бизнес игнатьевской администрации — такой бизнес, ради которого надо блокировать связи с внешним миром и убивать заехавших в город чужаков

— Коржухин никак не мог понять. Может быть, на торфозаготовках добывают вовсе не торф? Может, у них тут золото под боком? Алмазы? Правда, все, что он видел в городе, включая и кабинеты чиновников, не производило впечатления особой роскоши. Унаследованный от предшественников добрежневских еще времен комплекс подпольных миллионеров, боящихся демонстрировать свое богатство? Это вряд ли. В городе им стесняться некого, а посторонних здесь давно уже не бывает. А если бывают, то… Пожалуй, только теперь, держа в руках этот блокнот с оборванной на середине фразы записью, Сергей по-настоящему поверил, что его жизнь в опасности. В большой опасности.

В этот момент в коридоре послышались шаги.

Сергея обдало холодом, словно он глотнул жидкого азота. Заметили, как он лез в гостиницу? Разглядели его в окне? Или, может, все-таки идущие не знают, что он здесь?

Он растерянно оглянулся («надо было закрывать за собой дверь!») и метнулся к шкафу. Первой его мыслью было спрятаться внутрь, но он испугался, что дверцы громко скрипнут, или что он не сможет как следует закрыть их изнутри. Поэтому он просто прижался к торцу шкафа, сжимая потной рукой рукоять наполовину вытянутого из-за пазухи пистолета.