Наташа Мостерт - Хранитель света и праха

Первый поединок, Браун против Доркинга, закончился, и протокол результатов был уже на экране. Пять раундов, и, судя по протоколу, Браун победил. Второй поединок был прерван рефери, потому что катмену не удалось остановить кровь у одного из бойцов. Шел последний раунд третьего поединка, Родригес против Литтла, оставалось две минуты. Оки выходил на финишную прямую.

Он откинулся на стуле и закрыл глаза. Как раз в этот момент Оки, должно быть, опьянен адреналином и другими катехоламинами, [59] Катехоламины — физиологически активные вещества, выполняющие роль химических посредников и «управляющих» молекул (медиаторов и нейрогормонов) в межклеточных взаимодействиях у животных и человека, в том числе в их мозге. а кора его головного мозга сияет электричеством. Если он получит травму в этот момент, он даже не почувствует боли. Если кто-то из зрителей будет кричать ему гадости, он этого не услышит. Беснующаяся толпа с открытыми ртами, белые, задранные вверх лица судей — ничто это не доходит до его сознания. Его уши слышат только громовое биение его собственного сердца и команды Джей Си, которые доносятся до него, словно издалека. Возможно, во рту у него пересохло. Может быть, он стирает пот с глаз. Только три раунда. Но никто из тех, кто сам не принимал участия в поединках, не может вообразить себе, насколько изнурительны девять минут полноконтактного боя. К этому моменту ноги Оки наверняка уже двигаются не так четко, как вначале, они слегка ослабли. Когда усталость постепенно берет свое, он вынужден больше напрягаться, чтобы сохранить концентрацию и не позволить рукам потерять точность удара. А по другую сторону пинков и ударов, градом сыплющихся в его лицо и тело, — глаза его противника. Кто из них окажется сильнее? У кого больше мужества?

Он открыл глаза. Протокол результатов на экране обновился. 9:10, 9:10, 9:10 в пользу Родригеса. Оки проиграл.

Он закрыл сайт и вышел из системы. Интересно, сколько Оки еще протянет. Пару дней, наверное. Возможно, три.

Сон повторился. Она снова слышала голос своей матери, который звал ее по имени, увлекая за собой к струящемуся сквозь тьму озерцу света, и она, запинаясь, на ощупь следовала за ним.

Снова множество книг возвышалось на полках вокруг нее, но только одна имела значение. «Книга света и праха». Сразу можно было догадаться, что она старинная и ценная — об этом свидетельствовали ее объем и тщательно выделанная кожаная обложка. Книга тайн.

Сердце ее бешено колотилось. Она раскрыла книгу на первой странице. И тут же ослепла.

Какое отчаяние! Ее сердце упало, и слезы покатились по щекам, когда, взглянув в зеркало, она увидела свои потухшие глаза. Они смотрели на нее, мертвые, безжизненные. Ни капли энергии. Ни капли жизни…

Нет! Миа судорожно вдохнула воздух, как пловец, разрезающий водную гладь. Ее веки распахнулись. Сердце глухо билось у нее в груди. В какое-то мгновение она не узнала собственную спальню. Дождь барабанил в окно, и свет в комнате сделался опаловым. Еще несколько минут она лежала в оцепенении. Потом прикоснулась пальцами к щеке и поняла, что все ее лицо залито слезами. Она села на кровати и уперлась локтями в колени, вжав голову в руки. Она уже не помнила, когда в последний раз чувствовала себя столь отвратительно. После поединка Оки прошло четыре дня. Он был жив и, насколько ей было известно, чувствовал себя вполне прилично. Но страх не покидал ее. И она не могла предугадать, что последует дальше. Что бы сделала на ее месте мать? Ответ был прост: Молли бы снова вышла за пределы. Если хранительницу одолевают сомнения, или она сталкивается с какими-то трудностями, ей нужно посетить пристанище. Но на ее мать не нападала призрачная темная фигура с целью уничтожить.

«Ты умрешь здесь, внутри. Ты умрешь там, снаружи».

Выход из тела всегда был спасительным, освобождающим актом для любой хранительницы, но он также всегда таил в себе опасности. Миа хорошо понимала, что, покидая тело, очень важно не ускользать слишком далеко и возвращаться в подходящее для этого время. Многие исследователи считают, что именно в этом состояла причина, по которой люди, переживавшие внетелесный опыт, часто были близки к смерти. Если ты умираешь в параллельном мире, созданном твоим мозгом, это сигнал к тому, что твое физическое тело также угасает.

Миа было очень страшно снова оказаться в пристанище. Прежде оно было ее убежищем, но теперь в ее убежище пробита брешь. Кто знает, кто затаился там, поджидая ее. И как удалось этому человеку выйти одновременно с ней? Как он сумел проникнуть в ее медитативное пространство? Единственным человеком, которому удавалось когда-либо сопровождать ее в пристанище, была Молли.

Миа открыла мобильный телефон и в сотый раз прочитала последнее сообщение.

«Мы еще потягаемся силой — хранительница и похититель. Но для Оки это не имеет никакого значения. Для него все кончено».

Оки. Она очень переживала за него. Но пока с ним все было в порядке. Конечно, гордость его была задета, после поражения он ходил надутый и угрюмый. Но физическая форма его оставалась отличной.

На щеке у него образовался весьма внушительный синяк, и, несмотря на то что рот во время поединка был защищен, он все-таки умудрился повредить губу. Но, говоря серьезно, все эти мелкие травмы вряд ли могли угрожать его жизни.

После поединка она извинилась перед Ником за то, что вела себя по меньшей мере странно. Она объяснила ему, что ее внезапно охватила паника. Она видела, что ее объяснение совсем не удовлетворило его, но что еще она могла сказать?

«Я забыла тебе сообщить, что являюсь хранительницей и проиграла поединок некоему захватчику, который вторгся в мой храм и угрожает Оки»?

Она могла представить, как бы это воспринял твердо стоящий на земле Ник.

Но все-таки она склонялась к тому, чтобы рассказать ему правду после того, как состоится его бой. Вполне вероятно, что он сочтет ее сумасшедшей, ну и пусть. Она могла бы довериться ему прямо сейчас, но это было бы несправедливо — Ника нельзя расхолаживать, нельзя отвлекать его внимание. Его поединок состоится через десять дней, и он думает только о нем, без всяких исключений — во всяком случае, так должно быть. А этот разговор, заведи она его, только выбьет Ника из колеи. Кроме того, ей было хорошо известно, что он все еще продолжает тренироваться с Эшем, и потому она избегала их обоих.

Эш. Даже мысль о нем заставляла ее чувствовать себя потерянной и смущенной. Но одновременно ее тянуло к нему. Что на самом деле она хотела получить от этого человека? Вне всякого сомнения, она испытывала к нему сексуальное влечение. Когда он в первый раз поцеловал ее в студии, она готова была отдаться ему полностью, раствориться в нем — пусть делает с ней, что хочет. Она вспоминала запах его кожи, чувствовала, как его руки ласкают ее тело, ощущала привкус его губ, касающихся ее рта. Но потом вдруг наступил этот момент — чего-то темного, леденящего кровь, — словно смертоносный раздвоенный язычок змеи мелькнул перед ней, и она отпрянула от него. Что-то было во всем этом не так, что-то странное и пугающее.