Райчел Мид - Духовная связь

Направление её ударов было верным.

Ее кол был направлен на сердце.

Кол вошел в него пронизывая.

Ну, вроде бы.

Как и в случае, когда она практиковалась с подушкой, у неё совсем не было сил вонзить кол, туда куда необходимо.

Я чувствовала, что она до сих пор осталась собой, собирая в себе все свои силы.

Перебросив полный вес на нее, она снова оттолкнулась обеими руками.

Кол прошел дальше.

По-прежнему не достаточно.

Эта задержка будет стоить ей жизни в нормальной ситуации.

Это не нормальная ситуация.

У Дмитрия не было никакой возможности, чтобы заблокировать ее, не с огнем, медленно едящим его.

Он старался сопротивляться, понимая какой прогресс она совершила.

Морщась, она попыталась снова, подталкивая кол в прежнее положение.

Но этого всё ещё было недостаточно.

Я пришла в себя, зная, что должна остановить это.

Лисса просто сожжёт себя, если будет пытаться пронзить его.

Ей не хватало навыков.

Либо я должна вонзить его, или нам просто необходимо позволить огню прикончить его.

Я двинулась вперёд.

Лисса увидела меня боковым зрением и послала мне импульс принуждения.

Нет! Позвольте мне сделать это!

Команда ударил меня, невидимой стеной, которая заставила меня остановиться.

Я стала как вкопанная, как от принуждения направленного на меня, так и от осознания того, что она использовала его на мне.

Потребовалось мгновение, чтобы стряхнуть его.

Она была слишком отвлечена, чтобы вложить полную силу в этот приказ, и я была довольно устойчивой к принуждению.

Тем не менее, на это короткое мгновение я перестала тянуться к ней.

Лисса использовала свой последний шанс, зная что у нее не будет другого.

Еще один момент, борясь со жгучей болью, она бросила все, чтобы достать кол, и воткнуть в сердце Дмитрия.

Ее удар был все еще неловким, по-прежнему требующий немного большего нажатия, чем чистый удар подготовленного стража.

Неуклюже или нет, кол всё таки сделал это.

Она пронзила его сердце

И как только это случилось, через нашу связь я почувствовала магию, которую я ощущала так много раз, когда она исцеляла.

Но.

в этот раз магия была в сто раз могущественней, чем я когда-либо чувствовала.

От этого я застыла точно также, как от ее принуждения.

Мне казалось, что все мои нервные окончания порвались, будто меня только что ударила молния.

Белый свет вдруг вспыхнул вокруг нее, свет, который затмил собой яркость огня.

Это было, как будто кто-то вкинул солнце в середину комнаты.

Я вскрикнула, моя рука машинально стала прикрывать глаза и я сделала шаг назад.

По звукам в комнате я поняла, что у всех остальных была такая же реакция.

На какое-то мгновение показалось, что связи больше нет.

Я больше не чувствовала Лиссу — ни боль, ни магию.

Связь была бесцветной и пустой, как белый свет наполняющий комнату.

Сила, которую она использовала, переполняла и подавляла нашу связь, заставляя оцепенеть.

Затем свет просто исчез

Нет он исчезал постепенно.

Только.

прошло, в моргающий глаз.

Как будто переключатели были поменяны местами.

Была некая тишина в зале, за исключением ропота, доставлявшего дискомфорт и чувство растерянности.

Этот свет должен быть вредоносен для чувствительных глаз Стригоя.

Это было достаточно сложно для меня.

Искры танцевали в моих глазах.

Я не могла сосредоточиться ни на чем, так как ослепляющий блеск горел у меня в глазах.

В конце концов — когда я прищурилась — я смогла смутно различать все снова.

Пожара не было, хотя черные пятна на стене и потолке показывали свое присутствие, как это делали некоторые сохраняющиеся клубы дыма.

По моему мнению, должно было быть гораздо больше ущерба.

Я бы не пожалела времени на это чудо, хотя бы потому что было еще одно, происходившее передо мной.

Не просто чудо.

Сказка.

Лисса и Дмитрий оба были на полу.

Их одежда была сожжена и подпалилась.

Некоторые участки ее кожи имели воспаленный красный и розовый цвет, там, где огонь поразил ее слишком сильно.

Больше всего пострадали ее руки и запястья.

Я видела пятна крови, где огонь горел на самом деле, некоторые даже из ее плоти.

Ожоги третьей степени, если бы я могла вспомнить мои занятия физиологией точно.

Но она, казалось, не чувствовала боли, и ожоги руки не влияли на ее движение.

Она поглаживала волосы Димитрия

Пока она старалась принять вертикальное положение, он лежал в неуклюжей позе.

Его голова покоилась у нее на коленях, и она мягко проводило рукой по его волосам, повторяя движение-подобно тому что делают, чтобы утешить ребенка или даже животное.

Ее лицо, даже омраченное с ужасными повреждениями огнем, было светлым и наполненным сострадания.

Дмитрий назвал меня ангелов-мстителем, но она была ангелом милосердия, как она смотрела на него сверху вниз и напевала для успокоения бессмысленные слова.

С состояния его одежды и того, что я видела в огне, я ожидала, что он будет сожжен дотла-какой-то черный, скелетообразный кошмар.

Однако, когда он повернулся головой, давая мне первой увидеть его лицо, я увидела, что оно был совершенно невредимым.

Не было никаких ожогов на его коже — коже, которая была теплая и смуглая, какой она была в первый день, когда я встретила его.

Я только поймала взгляд его глаз, прежде чем он уткнулся лицом в колени Лиссе.

Я видел бесконечные глубины коричневого цвета, глубины, в которых я утопала очень много раз.

Никаких красных колец.

Дмитрий

больше не был Стригоем.

И он плакал.

Казалось, все присутствующие в комнате затаили дыхание.

Все же даже перед лицом чудес, Стражей — или стригоев, не имело значения, было трудно отвлечь.

Поединки, которые было приостановились, теперь возобновились с той же яростью.

Стражи имели преимущество, и те из них, кто не был задействован в схватках с последними выжившими стригоями внезапно устремились к Лиссе, пытаясь отлепить ее от Дмитрия.

Ко всеобщему удивлению, она держалась за него сильно и сделала несколько слабых попыток отбить тех, кто толпился вокруг нее.

Она была жестокой и защитной, снова заставляя меня представить в сознании как мать защищает своего ребенка.

Дмитрий держался за нее с тем же усердием, но его и Лиссу превзошли.

Стражи, наконец, разделили их.

Были неясные крики, так как Стражи пытались определить, следует ли им убивать Дмитрия.

Это не должно было быть трудным.

Теперь он был беспомощен.

Он едва держался на ногах, когда они ставили его на колени.

Это разбудило меня.

Я просто-напросто смотрела, завороженная и остолбенелая.

Отбросив мое изумление, я прыгнула вперед, хотя я не была уверена ради кого это была: Дмитрия или Лиссы