Анжела Шафрина - Тринадцать

— Его нашли в лесу, возле болота, — вместо приветствия сказал Алексей Андреевич.

— И вам доброе утро, доктор. — Логинов пожал протянутую руку Шохина. — Вас он тоже разбудил?

— Нет, сегодня моя смена.

— Вскрытие ещё не делали? — Спросил Виктор, кивая головой на единственное прикрытое тело в зале.

— Не успел, только наружный осмотр. — Шохин подошел к столу, на котором лежало тело. — Предупреждаю зрелище не из приятных, — и он одернул простыню.

Достаточно было одного только взгляда на разбухший серо-синий, покрытый гнилыми язвами труп, чтобы молодой стажер рухнул на пол как мешок с картошкой.

Бросаться на помощь зелёному сыщику не кто не спешил.

Шохин и Логинов стояли молча, пристально рассматривая каждый сантиметр гниющего тела. Логинов, переступив через незадачливого стажера, подошел к железному столику, на котором лежали страшного вида инструменты, и взял от туда пару резиновых перчаток. Его внимание привлёк странного вида шрам, на левой руке покойного, который напоминал крыло бабочки. Логинов взял большой пинцет и снял, прилипшие к коже листья, Шохин понял, что хочет рассмотреть капитан, и протёр это место, смоченным в формалине, ватным тампоном.

— Это старый шрам, — сказал Алексей Андреевич, — думаю, он был получен ещё в детстве.

— Я уже видел этот шрам, — без всякого намёка на удивление сказал Логинов, — я знаю чьё это тело.

За их спиной, на гладком полу, появились признаки жизни. Бедняга стажер, стал приходить в себя. Логинов присел на корточки и похлопал его по щеке.

— Вставай, мы уходим, — сказал капитан.

— Я что-то пропустил? — явно испытывая неловкость, спросил Чубов.

Логинову, стало немного жаль пацана, он протянул ему руку и помог подняться на ноги.

— Как тебя зовут, стажер? — Спросил он, стараясь повернуть мальца в противоположную сторону от стола с трупом.

— Саша. — Ответил тот так тихо, как только ему позволял стыд, — простите меня, я впервые увидел подобное.

— Я тоже, — сказал Логинов и подбадривающе похлопал его по плечу, — влага и бактерии знают своё дело.

— Утопленники самые отвратительные клиенты, — подхватил Алексей Андреевич, — скоро привыкнешь, сынок. Может чайку?

Логинов посмотрел на бледное лицо стажера и сказал:

— Мы лучше пойдем, док, а то мальца сейчас стошнит. Когда вы с ним закончите? — спросил он, кивая в сторону трупа.

— Может через час или полтора, звоните.

Чубова, когда он вышел на улицу, всё-таки вырвало. И как только это произошло, он тут же стал одолевать вопросами капитана.

— Слушай, — еле вставив слово в этот наплыв вопрошаний, сказал Логинов, — в следующий раз, прежде чем звонить, дождись рабочего времени.

— Так разве это не наш жмурик?

— Поживем, увидим, — Виктор не особо хотел посвящать его в свои планы.

— Хорошо, как скажите, шеф, — обиженным голосом сказал стажер, — только вот я считаю…

— То, что ты считаешь, я знаю, а ещё и половина отдела, если не научишься держать язык за зубами…, - Виктор, осёк сам себя, ему не хотела обижать мальчишку, — ты давай лучше иди, поспи, считай это приказом.

— Подчиняюсь, шеф, а когда мне приходить?

— На сегодня ты свободен, хотя постой…Как поспишь, съезди-ка в одну фирму, — Логинов достал блокнот и что-то быстро записал, — вот адрес, — протянув ему листок, сказал он, — наведайся и поинтересуйся где господин Королёв, только смотри не переусердствуй с напором, уразумел?

— Так точно, товарищ капитан, будет сделано, — его лицо светилось от счастья.

— Ступай.

И Чубов, почти в припрыжку побежал прочь.

Логинов лениво смотрел ему в след и прекрасно понимал, что, вряд ли этот делец отправится спать.

— Мне бы хоть половину его энергии, — пробормотал Виктор и направился к своей колымаге.

Эльвира сидела и нервно грызла ногти, она не знала, как бы помягче сказать Кристине о том, что ей поведал профессор. В её памяти было ещё свежо воспоминание о том, как отреагировала подруга на её предостережение на счёт кольца. Эльвира то и дело крутилась возле ванной, в которой принимала душ Кристина, и всё время интересовалась, не нужно ли ей чего-нибудь. Она не стала расспрашивать подругу о том, где та пропадала двое суток, хотя ей до чертиков хотелось знать всё.

Наконец, шум текущей воды прекратился. Эльвира отклеила своё ухо от двери ванной и быстренько, прибежав на кухню, попыталась принять непринуждённую позу.

— У тебя красное ухо, — улыбаясь, сказала Кристина, как только вышла из ванной, — налей-ка мне чаю, подруга.

— Ах, подруга! — Эльвиру прорвало. — Значит теперь я твоя подруга! Чаю, она захотела! Хрен тебе, пока не выложишь всё, ни какого тебе чаю!

— Ну не на сухую же выкладывать, — сказал она спокойно. Кристина почувствовала себя как раньше — она почувствовала заботу. — Я всё тебе расскажу.

Эльвира очень обожала подробности и была на седьмом небе от счастья, когда Кристина, опуская интимную часть, начала рассказывать об Антоне.

— Господи Кристя, почему же ты не сказала, что ты ищешь, я видела, что ты была сама не своя, а ты просто искала любовь.

— Я не знаю, что это такое, но сегодня утром мне показалось, что я… Мне показалось…

— В последнее время на тебя столько навалилось, не удивительно, что ты не знаешь, чего хочешь. Мне кажется — душа человека похожа на подушечку для игл, без игл в ней нет смысла. А золотая игла души — это любовь, и когда она вколота в неё по самое ушко, то ты чувствуешь…

— Боль?

— Всегда. Иногда она сладостная, от которой хочется жить, иногда нестерпима, от которой хочется умереть, но она есть всегда. Если нет боли, то любовь призрачна.

Кристина глубоко вздохнула.

— А ты испытывала эту самую боль?

— Мне было пятнадцать, а ему семнадцать. — Эльвира посмотрела на стену, как будто видела там что-то, что напоминало ей прошлое. — У нас родился сын. Мальчик так был похож на него, те же глаза, — по её щеке потекла слеза, — мои родители… Они всё устроили. Меня отправили за границу к деду, он тогда работал в Польше на металлургическом заводе, а его… я не знаю, что произошло с ним. Сына я разыскала только через семнадцать лет. Как видишь, жива здорова. Всё проходит. — Эльвира вновь преобразилась и стала излучать уверенность в себе.

— Не знаю. Мне страшно, почему-то мне страшно. Я не хочу испытывать боль — тихо сказала Кристина.

— Сенека сказал: пользуйся жизнью, потому что плывет она быстротекущим течением. Если будешь бояться, Кристина, жизнь пройдет мимо.

— Ни когда бы не подумала, что ты такой рассудительный человек — настоящий философ.

— Ну да, я же закончила филологический, — с игривой гордостью сказала Эльвира, — а роль пустышки, которую я играю в обществе…, так легче. Уж очень наше общество не любит умных женщин.