Дылда Доминга - Erratum (Ошибка)

- Грерия, - окликнул девушку чей-то голос, и обернувшись, она узнала Абу. Страх так и не пришел, как это случилось бы с ней раньше, пришла лишь надежда, что, если он убьет ее, страдания закончатся, и она сможет соединиться со своим любимым.

- Пришел за мной? - спросила Грерия, подымаясь со ступенек набережной, где она теперь просиживала часами, вспоминая последнюю беседу с Самаэлем.

Он неторопливо приблизился к ней, и не обращая внимания на то, что она стоит, присел на ступени. Грерия какое-то время постояла в нерешительности, но затем снова опустилась рядом с ним. Если это была уловка, то она ее только приветствовала. Если ему хочется сбросить ее в воду и утопить - добро пожаловать: она сама принесет камень и не будет упираться.

- Мне очень жаль, - вдруг произнес он, и от неожиданности Грерия посмотрела на него, и увидев в глазах неподдельную искренность его слов, заплакала, безудержно, навзрыд. До этого момента ни один человек, который знал бы Самаэля, не сказал ему ничего не прощание. Вежливое утешение и сожаление посторонних не трогало ее сердце, но Ник знал, Аба знал его дольше и больше, чем она.

Его рука легла ей на плечо, и он приобнял ее, прижимая к своему телу. Она помнила, как они лежали в одной кровати, как неистово занимались любовью, но в этом простом его жесте было куда больше человечности, чем за все то время, что они были вместе.

- Что с тобой происходит? - удивление и тревога отразились на лице Грерии. В ее душе подымался совершенно иррациональный страх: она вдруг испугалась того, что и он меняется, и с ним случится то же, что и с Самаэлем.

- О чем ты? - Он посмотрел на нее с легкой издевкой, и Грерия сразу стала успокаиваться, отбросив дурацкие мысли, саму возможность такого изменения в нем.

- Ничего, - она помотала головой из стороны в сторону.

- Ты действительно любила его? - спросил он.

- Да, - просто ответила Грерия, глядя на рыболовные суда, заходящие в бухту.

- Почему?

- Почему что? Почему любила? - Грерия повернула к нему голову. - Это вопрос без ответа. Просто потому, что он был.

- А меня? - неожиданно спросил он.

Грерия взглянула в его разноцветные глаза и ответила честно:

- Я любила твою власть, силу, ненависть и хитрость.

- Как ты думаешь, меня можно любить просто потому, что это я?

Грерия всматривалась в него какое-то время, словно видела впервые.

- Ты сомневаешься, любит ли она тебя? Эта девушка из слоев?

- Я не сомневаюсь, - ответил он, - но не знаю, почему.

- Если у тебя нет ответа на этот вопрос, считай, что тебе повезло, - усмехнулась Грерия.

- Что будешь делать? - спросил он.

- Не знаю, - ответила Грерия, подбирая хвосты юбки и оборачивая их вокруг ног.

- Если хочешь, если чувствуешь себя здесь чужой, можешь вернуться. - Заметив то, как дрогнули ее губы в кривой усмешке, Ник поспешил добавить, - В нормальном облике, и свободной.

- Спасибо, - сказала она, вновь глядя куда-то в даль моря, - но если я вернусь, я предам его. Поэтому я откажусь.

- Как хочешь, - он поднялся и бросил на Грерию прощальный взгляд. - Мне пора. Удачи тебе, Грерия.

И едва он успел произнести свои последние слова, как их обоих залило белоснежным светом, и Ник ощутил себя абсолютно скованным и неспособным пошевелиться в этой уникальной световой ловушке. Должно быть, над нею потрудился не один десяток ангелов и херувимов. Он пытался собрать всю свою силу, но ее было недостаточно в той человеческой форме, в которой он явился на поверхность, чтобы быть незаметным и не привлекать к себе избыточного внимания. Лицо и фигура Грерии растворились в свету, и он понятия не имел, ни где она, ни что с ней. Но злость, подымающаяся изнутри, говорила, что его обвели вокруг пальца, и подлая старая ведьма не оставила своих старых замашек, и стала всего лишь приманкой в идеально спланированной игре. И Нитра - еще одно звено мозаики, Ник застонал от злости и разочарования, ему непозволительно было так глупо попасться, пусть даже они и воспользовались для этого одним из его самых уязвимых мест - его приближенным.

- Прости, - услышал он невдалеке голос Грерии, - но Самаэля больше нет, и виной тому ты, ты причинил мне и многим другим столько горя и бед. Я до последнего не верила в то, что ты придешь. Я говорила Нитре, что тебе плевать на Самаэля, и насчет этого мне действительно жаль, я не думала, что ты способен хоть кого-то любить.

- Достаточно, вы свободны, - произнес бесстрастный голос, и Ник не сомневался, что он принадлежит кому-то из судей. Но он уже едва ли вслушивался в суть сказанного, так как сосредоточился на обдумывании того, каким образом ему освободиться.

Грерия пошла прочь, предоставив светлым дальше разбираться с Абой. Она не очень хотела участвовать в предприятии Нитры, когда та впервые предложила ей устроить Нику западню. Но когда ведьма рассказала ей о том, кто был автором случившейся катастрофы, она согласилась без малейших колебаний. Это были не просто демоны, решившие подкормиться человеческими смертями, нет, это была его воля, его приказ, следуя которому они устроили аварию и тем самым уничтожили единственного, кого она любила.

Лили рассматривала обложки книг, стоящих на полках в кабинете Ника. Калеб пропускал ее без проблем даже в его отсутствие. Если бы хозяин и возражал, с этой проблемой он разбирался бы лично. Лили не видела его уже некоторое время, а это означало, что ей самой пришлось искать ответы на вопросы, зародившиеся в ее голове после визита херувима. Лили вытащила одну книгу с полки, но та оказалась куда более увесистой, чем она могла предположить, и книга едва не рухнула на пол. Она подхватила ее обеими руками и с трудом водрузила на место. Что она искала здесь? Она едва ли могла бы ответить. Очередная книга замерла у нее в руках, когда она присела за его стол, но глаза не вникали в раскрытый перед ними текст. Лили думала о словах херувима, о жерновах судьбы и о том, кем же она была на самом деле. Почему не прыгнула тогда вовремя, что ей помешало: может, чрезмерная трусость? Лили с раздражением захлопнула книгу и чихнула от поднявшейся в воздух пыли.

Что она делала в слоях, почему они говорили, что она создала брешь? Она помнила лица, месиво тел, иногда отдельные личности, чем-то запомнившиеся ей, а в основном, демонов и массы людей: руки, ноги, туловища. Но она никогда не презирала их и не ненавидела скорее оттого, что ей всегда казалось, что она не лучше их, и так или иначе могла бы оказаться на их месте. Она никогда не лезла по головам, чтобы за счет жизней других выбраться, нет, она добровольно шла на дно. Она словно говорила миру: ты хочешь, чтобы я убивала, чтобы выжить? Я не стану, я предпочту погибнуть. Тем она отличалась ото всех остальных, она словно не участвовала в их игре, не подчинялась правилам, и летела, летела дальше вниз, пока глубже лететь стало некуда. Именно так она добралась до дна, очень быстро, даже слишком. Но то недоумение, что она вызывала в слоях своим поведением, та аномалия, которую она рождала вокруг себя, позволяла свету проникнуть в толщи ада. Лили тяжело вздохнула, потому что она вдруг задумалась о том, не стала ли бы она такой же аномалией для света, взойди она на небеса.