Вольфганг Хольбайн - Колдун из Салема

— Я не хочу здесь оставаться, — снова сказала она. — Пожалуйста, Чарльз!

Чарльз вздохнул. Его взгляд скользнул обратно к входной двери и упал на мгновение на угол стены, постепенно исчезающий в быстро сгущающихся сумерках.

— Мы не можем идти дальше, — сказал он через некоторое время. В его голосе можно было почувствовать одновременно и решительность, и сожаление. — Они наверняка прочешут вдоль и поперек местность по обе стороны от главной дороги и, бьюсь об заклад, вдобавок проверят все постоялые дворы в радиусе пятидесяти миль, — он улыбнулся. — Мы не можем ночевать в лесу, это же понятно. И потом, мы остановимся здесь всего на одну ночь, — он покачал головой, громко вздохнул и посмотрел по сторонам. — Здесь где-то должна быть свеча. Раньше они тут валялись десятками.

— Чарльз, я…

— Пожалуйста, Дженни, — перебил ее Чарльз. — Завтра вечером в это время мы уже будем мужем и женой, и тогда никто и ничто в мире не сможет нас разлучить. Но пока мы официально не поженились, нам нужно быть осторожными.

Он подошел к ней, положил руки ей на плечи и легонько поцеловал ее в лоб.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что произойдет, если твои родители нас найдут, дорогая.

Дженни, все еще полная сомнений, кивнула. Конечно же, она это знала. И как раз потому, что она это знала, она решилась на эту авантюру в стиле Ромео и Джульетты — убежать вдвоем и обвенчаться в Гретна Грин. Ей было всего лишь восемнадцать, и она понимала, что ее родители сделают все возможное, чтобы разлучить ее с Чарльзом. Они уже не раз грозили отправить ее в закрытое учебное заведение на континент, если она будет продолжать встречаться с ним. А ее отец был не из тех, кто не осуществляет свои угрозы.

Чарльз, конечно же, абсолютно прав. Она, тем не менее, уже почти жалела о своем решении — с того самого момента, как вошла в этот жуткий дом.

Чарльз тихонько отстранился от нее, повернулся и осторожными шагами пошел в глубь здания. Дженни осталась стоять у двери, не решаясь покинуть единственный островок света во всем доме. Чарльз, повозившись в темноте некоторое время, периодически чертыхаясь себе под нос, вернулся обратно. Его одежда была вся в пыли, а на левой щеке появилась тонкая кровавая царапина. Но в руке он теперь держал свечу. С торжествующим видом он опустился на корточки рядом с Дженни, поставил свечу на пол и достал из кармана коробок со спичками. Через несколько секунд на фитиле свечки появился мерцающий огонек, отогнавший темноту на пару шагов.

Чарльз выпрямился, передал Дженни свечу и закрыл входную дверь. Тяжелая, метра три в высоту, дверь двигалась с большим трудом. Она была перекошенной и разбухшей, и Чарльзу пришлось потрудиться, чтобы ее затворить. Дверь закрылась с глухим стуком, отозвавшимся жутким эхом во всем доме.

— Пойдем наверх, — предложил Чарльз. — Несколько комнат должны быть еще в более-менее нормальном состоянии. Пошли.

Он взял у Дженни свечу, ободряюще кивнул и пошел к широкой лестнице, находившейся в глубине помещения.

Дженни пошла за ним с колотящимся от волнения сердцем. Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она даже при слабом свете свечи довольно хорошо могла рассмотреть окружающую обстановку. Зал, по которому они шли, был завален поломанной мебелью и мусором, накопившимся в течение десятилетий. Повсюду, словно серые занавески, висели клочья паутины, а от потолка до пола все было покрыто толстым слоем пыли. На ступеньках лестницы валялись крысиные испражнения, из одного темного угла доносился запах разлагающейся плоти. «Это не дом, а какая-то могила», — подумала Дженни.

Она шла по лестнице вслед за Чарльзом. Он поднимался быстрыми шагами, и Дженни приходилось поторапливаться, чтобы не отстать от него. Поднявшись наверх, они ступили на широкую, с одной стороны открытую галерею, по другую сторону которой виднелось множество дверей. Дженни показалось, что ей слышатся шорохи, шепот голосов, шарканье тяжелых шагов, чье-то дыхание и тихий, невероятно злобный смех.

На мгновение ее охватила паника, но она взяла себя в руки и сжала кулачки, причем так крепко, что ногти больно впились в ладони.

— Чарльз, — прошептала она. — Я хочу уйти отсюда.

Чарльз остановился и, медленно повернувшись, посмотрел на нее. Его лицо было серьезным, и Дженни показалось, что в глазах Чарльза мечутся искорки страха.

— Я хочу уйти отсюда, — сказала она еще раз, уже громче. — Пожалуйста, Чарльз. Лучше уж мы переночуем в лесу, чем в этом доме.

Шепот становился все громче. Кто-то тихонько засмеялся, словно в радостном предвкушении. Уголки рта у Чарльза вздрогнули, а свеча в его руке начала трястись, в результате чего на стенах замельтешили, словно борясь друг с другом, проворные тени и отбрасываемые пламенем свечи дрожащие световые блики. Казалось, что тени начали приближаться и окружать Чарльза и Дженни…

— Пожалуйста, — сказала она еще раз. — Я… я не останусь здесь.

Чарльз кивнул. Кивок получился слишком уж резким, на лбу у Чарльза блестел пот, хотя здесь было довольно прохладно. И тут Дженни поняла, что он тоже слышит то, что слышится ей. Голоса и шаги не были только плодом ее воображения.

— Ты… права, — сдержанно сказал он. — Может, нам удастся найти другое место, можно будет переноче…

Он так и не договорил. Шепот голосов утих, смех прекратился, а тени, отшатнувшись от Чарльза и Дженни, прекратили сновать туда-сюда и образовали одно большое непроницаемое кольцо вокруг них. Вдруг стало тихо, необычайно тихо.

Но только лишь на миг.

Затем тишину разорвал пронзительный скрипучий звук, словно открылась дверь на проржавевших петлях…

Дженни резко обернулась. Ее глаза расширились от ужаса: она увидела, что двери позади них начали открываться одна за другой.

Поначалу возле дверей она ничего не могла разглядеть — ничего, кроме теней и бестелесных призрачных видений, которые, казалось, прятались за дверьми и украдкой выглядывали из-за них. Затем они стали приближаться к ней, бесшумно, крадучись, но неудержимо.

И лишь когда Дженни разобрала, что безмолвно движется к ним по галерее, она закричала.

— Ты сказал «Салем»?

Говард не сразу отреагировал на мой вопрос. Последние два с половиной часа он сидел, чуть прикрыв глаза, на своем месте у окна, не издавая ни звука, кроме разве что редких вздохов, и, так же как я и Рольф, терпеливо ждал, когда же пассажиры, севшие в Карлайле, наконец-то доедут до своей станции и оставят их одних. Говард купил билеты на все места в этом купе, чтобы нам никто не мешал разговаривать в пути, но все вагоны оказались переполненными, и проводник на высказанные Говардом претензии заявил, равнодушно пожав плечами, что он не может везти пассажиров в угольном вагоне. В общем-то, он был прав.