Дэниел Истерман - Ночь Седьмой тьмы

Он постарался отвести взгляд, но ее глаза удерживали его на месте.

– Я раздвинула ноги, ты на четвереньках вполз туда и подумал, что я должна быть тебе благодарна...

– Пожалуйста, Анжелина, давай не будем...

– Один-единственный перепихон ранним утром, и ты решил, что дело в шляпе. Потом выясняется, что я прожженная кокаинистка, вроде тех, о которых пишут в твоей воскресной газете, и ты вспомнил, сколько раз твоя мама предостерегала тебя против нас – плохих девочек, которых хорошие мальчики не приглашают на свидания, плохих черных девочек, с которыми еврейским мальчикам не следует появляться на людях, и в самой глубине своего сердца ты знал: все, что тебе когда-либо было нужно, это твоя драгоценная Девора...

– Прекрати, Йенсен, прекрати немедленно. Я не хочу, чтобы ты говорила о Деворе.

– Почему же нет? Она что, святая? Ты никогда не говорил о ней, у тебя даже не было ее фотографии в квартире. В чем дело? Она что, так сильно отличалась от нас всех?

Он поднял руку, словно хотел ударить ее, потом бессильно уронил ее. Он чувствовал ее злость, как открытое пламя у самого лица.

– Нет, – ответил он, и его собственный гнев стал отваливаться с кожи горячими черепками. – Она была точно такой же, как и все мы. За два дня до несчастного случая я узнал, что она встречается с другим мужчиной. – Он замолчал. Анжелина была первым человеком, которому он сказал об этом. Даже Дэнни не знал. – Я просто смотрел, как она тонула, – проговорил он. – Я не пытался спасти ее.

Внезапно самолет тяжело провалился. Впечатление было такое, что он падает на крыло. Свет в салоне замигал и погас. Казалось, целую вечность они стремительно пикировали во мраке. Наконец самолет выровнялся, сотрясаемый сердитым ветром. Лампы моргнули два раза, после чего ровный свет заполнил салон. Раздался знакомый скрежет в динамиках. Снова они услышали голос пилота, на этот раз менее четко:

– Дамы и господа, с сожалением довожу до вашего сведения, что плохие погодные условия, в которые мы попали, вынуждают нас совершить посадку в Жакмеле. Для переезда из Жакмеля в Порт-о-Пренс будет предоставлен транспорт или, по вашему желанию, гостиница, где можно будет переночевать. Ожидаемое время прибытия в Жакмель девять часов ноль ноль минут. Поскольку впереди нас еще могут ждать новые погодные неприятности, я бы просил всех вас оставаться на местах и застегнуть привязные ремни.

В Жакмеле было темно, сыро, дул пронизывающий ветер. Аэропорт опустел, не готовый принимать самолеты, откуда бы они ни прилетали, не говоря уже о международном рейсе. Вскоре после того как «Боинг-737» остановился, вырулив со взлетной полосы, к нему подъехал военный «джип» с четырьмя вооруженными солдатами и офицером. Солдаты заняли позиции вокруг самолета, их было едва видно из-за иллюминаторов. Офицер осмотрел все и вернулся на аэровокзал.

Всем было приказано оставаться в самолете, даже экипажу. В маленьком здании аэровокзала в двухстах шагах от них горел одинокий желтый свет – единственный признак жизни. Он казался невозможно далеким. Гроза прошла, и в салоне становилось слишком жарко. Никто не жаловался. Все уже бывали здесь раньше, если не в самом Жакмеле, то в местах, очень на него похожих.

Ожидание тянулось бесконечно, Анжелина задремала. Рубен накрыл ее своим пиджаком и оставил в неглубоком полусне. Ему хотелось выйти наружу, из душного салона в ждущую ночь. Внутри салона маленькие лужицы света проливались на группки пассажиров: некоторые беседовали о чем-то, другие просто пассивно сидели и ждали. Большинство, казалось, нервничали из-за того, что приземлились так далеко от столицы. По салону гуляли приглушенные слухи о произволе жакмельских таможенных чиновников, вызывая беспокойство.

Выйдя в проход, чтобы размять ноги, Рубен услышал, как его окликнул тот самый американец, который сидел через два ряда от него. Это был высокий мужчина с зачесанными назад волосами и маленькими имбирного цвета усиками, аккуратно подстриженными. Примерно сорока пяти лет, одет весьма сдержанно, с яркими глазами и кустистыми бровями. «Не военный, – подумал Рубен, – не то чтобы бизнесмен, определенно не турист». Широкое открытое лицо излучало что-то – не вполне чистоту помыслов, точно не наивность. Отчаяние, возможно.

– Привет! Меня зовут Дуг. Дуг Хопер. Это моя жена Джин.

Рубен взглянул на крошечную женщину, сидевшую у окна. Ее когда-то купили в универмаге «Вулворт» где-нибудь на Среднем Западе – в центре Каламазу или в торговом квартале в пригороде Индианаполиса.

Дуг, вероятно, приобрел ее на купоны, она была как раз тем, что ему было нужно, и каждый день он драил и начищал ее до блеска, отчего она была почти как новая. Рубен обратил внимание, что она носила платье в стиле Холли Хобби – оно, видимо, входило в комплект одежды, который она купила в начале семидесятых. Платье просто изумительно сохранилось.

– Ру... Мирон Фелпс. Очень приятно.

– Почему бы вам не присесть. Мирон? Похоже, мы здесь надолго застряли.

Мест было много: самолет был заполнен лишь наполовину. Рубен ничего не смог придумать, чтобы отказаться. Он с неохотой опустился в кресло рядом с ними.

– Вы летите с этой очаровательной черной женщиной вон там? – спросила Джин Хупер. У нее были большие глаза и густые короткие брови, которые поднимались и опускались сами по себе, когда она говорила. Ее голос звучал поразительно приятно.

– Я... Э, да, – пробормотал Рубен. – Конечно. Она со мной.

– Мы не могли не обратить на вас внимание. Вы такая красивая пара! – Голос Дуга звучал грубее, чем голос его жены, но он работал над этим. – Она ваша жена?

Рубен почувствовал, как слюна задвигалась во рту у самого горла. Он покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Она... она вдова. Ее муж недавно умер. Он был моим коллегой в Лонг-Айлендском университете. Мы едем на Гаити вместе, чтобы завершить здесь его работу.

Лица Хуперов одновременно сложились в мину, которую Рубен расшифровал как выражение утешения в минуту скорби.

– Мне было очень жаль услышать о смерти вашего друга, – произнес Дуг. – Вы должны передать его вдове, что мы будем молиться за нее. И за ее супруга. Души в Царстве Аба нуждаются в наших молитвах для своего совершенствования.

Рубен нахмурился:

– Где-где?

– В Царстве Аба, – вставила миссис Хупер. – По-арабски это Царство Высшей Славы, мир по ту сторону.

Рубен сделал глубокий вдох. Он должен был догадаться: миссионеры. Военная организация, деловая хватка и платья в стиле Холли Хобби. И даже не обычные миссионеры, а последователи какого-то темного культа.

Рубен приподнялся в кресле. Дуг мягко положил руку ему на предплечье:

– Не волнуйтесь. Мирон. Мы не пытаемся обратить вас. Наша вера запрещает обращение. Нам просто нравится делиться благой вестью с каждым, кого Бог ставит на нашем пути. Мы Баха'и, исповедуем веру Баха'и.