Dok - Ночная смена

— Да сейчас уже все рассекречено! Нет таких данных! — горяч конопатый водолаз.

Не могу удержаться и влезаю:

— Знакомые архивисты рассказали — в Англии в очередной раз засекречены все данные по хозяйственной деятельности армии.

— Так это нормально!

— Ну, если не считать, что это данные по армии в Крымской войне. 1854–1855 года, соответственно.

— Серьезно?

— Отвечаю!

— Да что там секретить-то?

— Ну а что секретного в миссии Гесса?

— Гесс был сумасшедший!

— Ага. Совершенно. Потому все засекретили — и хрен рассекретят. Это ж токо у нас злые архивисты с собаками, за рубежом-то все нараспашку…

Ну. Все! Спор покатился как лавина с горы. Ладно, мне-то за клиентом следить.

Спрашиваю у Надежды, которая все время смотрит за дыханием и пульсом — и заодно поглядывает на экран мониторчика, что по ее мнению происходит с организмом. Наплевать вообще-то нашей медсестричке на глупые мужские темы. Но вижу, что и Николаич и старший из саперов в дрязгах не участвуют, пеной не кипят и слюнями не брызгают — сидят вроде расслабленно, но вот спинным мозгом понимаю, что они контролируют нашего морфа и готовы начать стрельбу моментально. И Андрей — тоже готов. А вот Ильяс и Серега — уже в гуще словесной сечи.

— По-моему нормальный травматический шок.

— Признаки заражения не наблюдаете?

— Нет, точно нету.

— Уверены?

— А вы?

— Боюсь поверить — но тоже не вижу. Вроде бы удалось.

— Братца своего позовите, а? Для полного конвульсиума.

Подзываю братца.

Вылив еще масла в огонек, он подходит к нам.

— Откуда у тебя трубка-то?

— Подарили хорошие люди. И мешок отличного табака.

— Как говорила наша бабушка: "Надолго псу красное яйцо!" — ты ж ее сломаешь, у тебя же трубки живут месяц. (Свойство братца в том, что любая техника, да и вообще вещи в его руках гибнут быстро и бесславно, причем он сам вроде и не прикладывает к этому особых усилий, само ломается. Вот трубки он несколько раз себе заводил, ан и они долго не служили, хотя вроде б и не техника.)

— Ага. Мне подарили два десятка. Когда кончатся — обещали еще подбросить.

— Понимают толк. Ну а за что?

— За безукоризненную помощь следствию.

— Ясно. С чего ты про танки-то завел волынку?

— Вижу — людям скучно, грустно и даже — не побоюсь этого слова — тошно. Надо было поднять настроение хорошей сварой. И о чем прикажешь спорить? При наличии всего этого паскудства вокруг — о сиськах и девках говорить кощунственно, про зомби — твой этот рекрут смущает, про футбол — так это для мазохистов-извращенцев… Остаются танки. Любят мужики обсуждать большие и тяжелые игрушки. Но в тех же джипах понимают немногие, а в танках — ну просто все… Вона как разогрелись-то!

— Что скажешь насчет клиента?

— Еще минут 15 для гарантии подождать надо — охлаждает своим здравым смыслом нашу радость братец.

— Но по времени-то уже должен был бы обратиться?

— В большинстве случаев — да. Достаточно было бы. Но нам нужно что? Нам нужна гарантия. Принятые в медицине 95 % уверенности. А вы как малые дети обрадовались. Кстати — нашили вы тут омерзительно, вполне по результату можно присвоить медаль "рукожопые херурги 2 степени". Почему второй степени — разъяснить?

— Это не мы шили, мужики помогали — ляпаю я и, уже не договорив, понимаю как по — детски это звучит и вообще некрасиво — перед младшим братцем оправдываться.

Точно, вон и Надежда ухмыляется краешком рта — видимо думает, что я не увижу.

— Глупая отмазка. Сам ты не лучше шьешь — усмехается и братец.

— Это мерзкая злонамеренная лжа!

— Нет. Это профессиональная критика! Ты плохо шьешь, но много ешь.

— Критика несколько отличается от злонамеренной лжи в пользу третьих лиц.

Ну, типо заявить, что я многовато ем — это будет критика. А вопить о том, что я пожираю младенцев и любимое мое блюдо — сало, натопленное с девственниц — это уже будет лжой.

И твое заявление о мерзком шитье — именно лжа…

Надежда делает страшные глаза и указывает взглядом двум развеселившимся брательникам на Мутабора. Осекаемся, хотя морф явно не видит и не слышит окружающего — нависнув над лицом прооперированного смотрит и смотрит, неподвижно, неотрывно, жутко.

— Какие поручения дала Валентина? — как бы невзначай даю понять братцу, что понимаю цель его миссии.

— Никаких. А что — должна была?

Я теряюсь.

— Ну, я думал, что это она тебя послала.

— С какой стати? Сгребли всех, кто под руку попался для участия в спасательной операции, как стало известно, что тут много живых будет. Я только рад был сменить обстановку, меня уже задолбало на Малой Пискаревке работать — вот и воспользовался оказией. Теперь есть причина — почему не напечатал 68 актов о вскрытии, так сказать форсмажор. А тут посмотрел что к чему — лучше уж с вашей командой, там и без нас разберутся.

— Малая Пискаревка — это что такое?

— Братские могилы рядом со старым кладбищем на Котлине. Уже 17 с лишним тысяч человек захоронили и конца не видно. А я там как раз в новодельном морге и работаю. Те еще условия. Комп дали какой-то ублюдочный — глючит сурово — как тогда, когда я в бюро вирусов приволок кучу…

Это я помню — мужик свел счеты с жизнью и прыгнул с балкона. Ухитрился в полете побиться о всякие детали и гвоздануться о козырек подъезда, отчего его — мужика разумеется — порвало практически попалам. Часть полета бесстрастно зафиксировала камера наблюдения, и братец сгоряча попросил местную охрану скинуть ему на флешку этот эпизод записи — проще было разобраться, какие повреждения самоубийца получил в разных фазах полета.

Ну а вместе с записью на флешке оказалось куча вирусов.

Хорошо еще, что в тот момент не было вала писанины и хоть и с великим трудом и потением братцу удалось компы пролечить…

— А вон оно что! — братца явно осенило — То-то ты глаза вылупил, когда я сказал, что речь идет о продлении функционирования безнадежных больных! Ты подумал, что меня порученцем прислали! Ты что, сам об этом не подумал? Это же на поверхности лежит! Любому студенту сразу бы в голову пришло, какие тут перспективы открываются.

— Ну, я то не студент!

— Да. Я все время забываю делать соответствующую твоим умственным способностям скидку. Мне как сказали о… о твоем новом знакомстве — я об этом сразу подумал.

— Ну и удрал с трудового поста…

— Кто б говорил. Я последние дни работал как бирманский слон. Здесь — этим спасенным не лечение нужно, а уход. Самое то для меня — водичкой поить, с ложечки кормить, штанишки поменять и одеяльцем накрыть…

— Черствая скотина.

— А какой есть. Ты бы лучше написал ход проведения операции — и результат с выводами — вот эту бумажку очень неплохо прямо Змиеву на стол. К рапорту от вашего старшего группы в приложение.