Дженнифер Рардин - Двум смертям не бывать

Сесть я смогла не без усилий. Ощущение стянутости на шее заставило меня поднять руку. Нащупав марлевый тампон, я опустила руку обратно на колени.

— Что случилось? — спросила я, стараясь не заплакать. Не знаю, что меня больше расстроило: что я потеряла сознание или что пропустила переживание, обещавшее быть незабываемым. — Я что-то сделала не так? Сказала что-то, чего говорить не надо было?

Что вообще, черт возьми, сейчас было?

Вайль покачал головой:

— Ты все сделала идеально. Лучше лучшего. Я никогда… никогда у меня такого еще не было.

— У меня тоже. — Мы улыбнулись друг другу. Тугой узел страха, завязывавшийся у меня в груди при каждой потере сознания, сразу ослабел. Вайль не знает, моя тайна не раскрыта. Теперь, имея возможность отвлечься, я поняла, что некоторые последствия от пережитого остались. — Хотя я малость все же окосела.

Он сел ровнее, прищурившись в тревоге обо мне.

— Что это значит?

— Ну, вроде как пьяная. Только не пьяная.

Я подумала, что сейчас Вайль сядет рядом со мной и немножко похлопочет, но он сидел как истукан — как уличный артист, изображающий истукана, только серой телесной краски достать не смог. Наконец он прошептал:

— Я знаю.

— Что знаешь?

— Ты как целый спектр, который вот только что стал мне видимым. Я… я слышу, как бьется твое сердце. Ощущаю твои голодные спазмы. Знаю, что ты испугана. И еще ты переживаешь восторг, усталость, тревогу и… — голос его резко сел, — …возбуждение.

— О нет! — выдохнула я. — Нет, нет, нет… — Прикусив губу, я этой струйкой крови заставила себя прекратить повторение. Вайль сдержал слово — крови он мне оставил достаточно. Она закапала на подбородок, и я попыталась встать, но поторопилась и потеряла равновесие. Вайль подхватил меня, не дав хлопнуться на пол. Как только я смогла стоять, я тут же буркнула ему:

— Убери!

Он убрал руки.

— Нет, ты свои ощущения — или что там у тебя — убери. Ты должен был дать мне сверхспособности. Научить меня летать. А не таскаться по моим мыслям, как лесоруб по джунглям!

— Жасмин, это же совсем не то! Не надо паниковать.

— Я вовсе не паникую! — На самом деле я паниковала, и это было никак не скрыть. — Я не хочу, чтобы ты лазил мне в голову, — сказала я, стараясь говорить как можно рассудительней, хотя на самом деле мне хотелось уткнуться лицом в подушку и заорать. — Это слишком интимно, слишком страшно. Я не готова!..

Поймав себя на том, что ору, я зажала рот рукой.

— Я тебя предупреждал. Я говорил…

Я подняла руку, чтобы он замолчал, пытаясь при этом подавить океанических масштабов страх.

— Я не могу, чтобы ты вот так меня изучал. Есть вещи, которых ты не знаешь. Которых я не могу объяснить. — Я замолчала, сделала глубокий вдох, чтобы заставить себя замолчать, пока он и вправду не узнал моей тайны.

У него губы чуть дернулись.

— Ты и в самом деле такая плохая?

— Ну… нет. Просто не такая хорошая.

— Может быть, именно поэтому ты мне так интересна.

— Ха!

Это был самый остроумный ответ, на который я оказалась способна.

Вайль кивнул в сторону дивана, побуждая меня сбросить обороты.

— Жасмин, перемена началась. Нельзя допустить, чтобы она тебя разрушила.

Я опустилась на диван, он сел рядом.

— Да, нельзя, — сказала я.

Нельзя, нельзя, нельзя, нельзя…

— Так что прошу тебя, успокойся. Я обещаю тебе, что не буду тебя зондировать. Не буду вторгаться. Твои мысли, твои воспоминания — по-прежнему твои.

— О'кей.

Сделав глубокий вдох, я откинулась на спинку. Он чуть повернулся ко мне, и глаза его излучали эмоции, которые мне никак было не определить. Тем более в таком состоянии, как сейчас.

— Я уже давно подумывал сделать одну вещь, — сказал он, — но наше соединение убедило меня окончательно. Ты должна взять вот это.

Он вытащил из-под рубашки золотую цепь, расстегнул ее, снял висевшее на ней кольцо, протянул мне, и я уставилась на его ладонь. Это кольцо было лентой, сплетенной из затейливо завязанных золотых узлов, и в центре каждого поблескивал безупречный маленький рубин. Мастерская работа придавала кольцу вид магического артефакта — что-то вроде залога любви, оставленного на дне Озера Снов какой-нибудь нимфой с разбитым сердцем.

— Ух ты!

Я тронула кольцо так осторожно, будто оно было стеклянным.

— Тебе нравится? — Вайль надел его мне на палец. Хотя палец был на правой руке, ощущение было тревожное — будто мы только что заключили какой-то не-совсем-брак.

— Оно великолепно, — сказала я, отставив руку, чтобы рассмотреть получше. Потом опустила ее на колени, вспомнив. — Но я не могу его взять.

— Что такое?

— Это слишком много, Вайль. Слишком дорогое, слишком красивое. Слишком личное. И вообще Пит меня убьет. Помнишь, как он говорил, что нельзя принимать подарки?

— От клиентов, а не друг от друга. Жасмин! — Досада, скрытая в нахмуренных бровях, чуть-чуть проникла и в интонации. — Ну почему тебе обязательно нужно, чтобы все было так трудно?

Первым побуждением было возразить, но для того не было оснований. Вайль сделал восхитительный жест — неужто я должна плюнуть ему в руку?

— Тут просто… ну, я не понимаю, почему ты мне решил его подарить, когда — ну, ты прав, со мной сплошной геморрой.

— Потому что это больше чем подарок. На тебе кольцо, которое сделал отец моего отца в день, когда я родился. Оно называется Кирилай — это слово означает «страж». Моя мать, умирая от родов, когда я появился на свет, провидела мою смерть. Она знала, что смерть будет насильственная, и знала, что моя душа подвергнется опасности. Кирилай содержит все древние силы, которые сумели призвать мои родные. Пока он существует на свете, я могу потерять жизнь, но не потеряю душу.

Черт побери, я слыхала предания о подобных артефактах, но чтобы вот такой был у меня на руке? Если честно, меня даже замутило слегка.

— И за каким же дьяволом ты даришь мне такую драгоценность?

Если бы я знала его много лет, может быть, я смогла бы прочесть ответ в этих янтарных глазах. Наверное, он целую минуту пытался ими сказать мне то, что слова не выразят. Однако слишком много между нами было незнания, чтобы я смогла перевести. Это я так себе сказала. Может быть, потому, что была слишком напугана, чтобы позволить себе понять. Наконец он сказал:

— Я дарю тебе Кирилай, потому что тебя это кольцо тоже защитит. И еще потому, что заметил в тебе ту же силу, что вложена в это кольцо. И ты, и оно — вы оба должны быть со мной.

Пусть это было вопросом двухлетнего ребенка, но я не могла не повторить:

— Но почему?

Что хорошо — что терпение Вайля в отличие от моего не похоже на зажженный фитиль. Он только сцепил пальцы на коленях.

— Ты и Кирилай мне напоминаете, что я, пусть больше уже не человек, все равно не лучше человека.