Дж Уорд - Освобожденный любовник

Когда она, наконец, заговорила, ее голос звучал низко.

— Я хотела физически познать зачатие и рождение, и потому приняла форму, способную к сексуальному акту и пришла в Старый Свет в способном к зачатию состоянии. — Она остановилась перед стеклянными дверями напротив балкона. — Я выбрала мужчину, основываясь на своих представлениях о наиболее желательных для выживания расы мужских качествах: сила, хитрость, мощь и агрессия.

Ви вспомнил своего отца и попытался представить Деву-Летописицу, занимающуюся с ним сексом. Черт, должно быть, это был горький опыт.

— Был, — сказала она. — Я в полной мере получила то, к чему стремилась. Но когда началась жажда, уже не было пути назад, и он полностью соответствовал своей натуре. Но в конце, он отказался от меня. Каким-то образом он знал, кто я, и зачем пришла.

Да, его отец отлично выяснял и использовал мотивации других.

— Было глупо с моей стороны надеяться, что я сойду за того, кем не являлась, с таким мужчиной. Настоящий хитрец. — Она посмотрела через комнату на Ви. — Он сказал мне, что даст свое семя, только если мальчик останется с ним. У него никогда не рождался живой сын, и его воинские чресла хотели познать эту радость.

— Я же хотела своего сына для Избранных. Возможно, твой отец понял тактику, но не он один. Я тоже знала его слабости и могла гарантировать пол ребенка. Мы договорились, что он получит тебя на триста лет и три года после рождения, и сможет использовать для сражений на своей стороне. После этого ты послужишь моим замыслам.

Ее замыслам? Замыслам его отца? Ад и преисподняя, у него что, совсем нет голоса?

Голос Девы стал еще ниже.

— Достигнув согласия, он насиловал меня часами, пока форма, в которой я пребывала, чуть не погибла. Им овладело желание зачать, и я терпела его по той же причине.

Терпела — правильное слово. Ви, как и остальные мужчины в лагере, были вынуждены наблюдать, как его отец занимается сексом. Бладлеттер не проводил различий между сражением и сексом, не принимал во внимание размер женщин или их слабость.

Дева-Летописица снова начала перемещаться по комнате.

— Я доставила тебя в лагерь на твой третий день рождения.

Ви смутно услышал гул в своей голове, будто поезд ускорял ход. Благодаря маленькой сделке родителей, он прожил жизнь в руинах, до сих пор имея дело с последствиями жесткости своего отца и ужасными уроками военного лагеря.

Его голос перешел на рык.

— Ты знаешь, что он со мной сделал? Что они там со мной сделали?

— Да.

Выбросив все правила приличия в сортир, он сказал:

— Так какого же хрена ты позволила мне там остаться?

— Я дала слово.

Ви вскочил на ноги, рукой коснувшись половых органов.

— Рад, что твоя честь осталась нетронутой, в отличие от меня. Ага, справедливый, к дьяволу, обмен.

— Я могу понять твой гнев…

— Можешь, Мама ? От этого я чувствую себя настолько лучше. Я провел двадцать лет своей жизни сражаясь, пытаясь выжить в этой выгребной яме. И что я получил? Больную голову и конченое тело. И сейчас ты хочешь, чтобы я размножался для тебя? — Он холодно улыбнулся. — Что если я не смогу их оплодотворить? Зная, что они со мной сделали, ты когда-нибудь об этом думала?

— Ты способен.

— Откуда ты знаешь?

— Думаешь, что я могу что-то не знать о своем сыне?

— Ты… сука, — выдохнул он.

Волна жара вырвалась из ее тела, достаточно горячая, чтобы подпалить его брови, и ее голос громко раздался в пентхаусе.

— Не забывай, кто я такая, Воин. Я выбрала твоего отца неблагоразумно, и мы оба страдали за эту ошибку. Думаешь, я оставалась равнодушной, наблюдая за течением твоей жизни? Думаешь, я беспристрастно наблюдала издали? Я умирала каждый день за тебя.

— Ну, ты прямо, блин, Мать Тереза, — прокричал он, понимая, что его тело начало гореть. — Предполагалось, что ты всемогуща. Если тебе было не плевать, ты могла прийти…

— Судьбы нельзя выбирать, их даруют…

— Кто? Ты? Значит, именно тебя я должен ненавидеть за все дерьмо, что со мной сотворили? — Сейчас он сиял целиком и полностью, ему не нужно было смотреть на предплечья, чтобы знать, что то, что было в его руке, разнеслось по всему телу. Прямо. Как. У нее.

— Будь ты… проклята.

— Сын мой…

Он обнажил клыки.

— Не зови меня так. Никогда. Мать и сын… это не мы. Моя мать сделала бы что-нибудь. Когда я не мог себе помочь, моя мать была бы там…

— Я хотела быть…

— Когда я истекал кровью, страдал и был в ужасе, моя мать была бы рядом. Так что не вываливай на меня мусор вроде «мой сыночек».

Последовала долгая тишина. Затем ее голос прозвучал отчетливо и твердо.

— Ты предоставишь мне себя после моего секвестра, который начинается этой ночью. Ты будешь формально представлен своей супруге. Ты вернешься, когда она будет надлежаще подготовлена для твоего использования, и сделаешь то, ради чего был рожден. И ты сделаешь это по своему собственному выбору.

— Черта с два. И пошла ты.

— Вишес, сын Бладлеттера, ты сделаешь это, потому что в ином случае раса не выживет. Если есть надежда выдержать натиск Общества Лессинг, нужно больше Братьев. Вас в Братстве всего пятеро. В былые годы вас было двадцать или тридцать. Откуда, как не от селекционного выведения, возникнут новые воины?

— Ты позволила Бутчу вступит в Братство, а он не был…

— Особое разрешение дабы пророчество осуществилось. Совсем не то же самое, и ты прекрасно это знаешь. Его тело никогда не будет столь сильным, как твое. Если бы не врожденная сила, он никогда бы не стал Братом.

Ви отвел взгляд.

Выживание расы. Выживание Братства.

Дерьмо.

Он прошелся вокруг и остановился около кровати и стены с игрушками.

— Я — не парень для таких вещей. Я не герой. Я не интересуюсь спасением мира.

— Логика — в биологии, и ей невозможно возражать.

Вишес опустил свою сияющую руку, вспоминая сотни раз, когда испепелял ей вещи. Дома. Машины.

— Что насчет этого? Хочешь, чтобы целое поколение было проклято как я? Что, если я передам это своим потомкам?

— Это превосходное оружие.

— Как и кинжал, но он не поражает твоих друзей.

— Ты благословлен, а не проклят.

— Да ты что? Попытайся пожить с этим.

— Сила требует жертв.

Он резко рассмеялся.

— Хорошо, тогда я в момент откажусь от этой хрени, чтобы стать нормальным.

— Невзирая на это, у тебя есть обязательства перед расой.

— Да-да, точно. Ты тоже имела обязательства перед рожденным тобой сыном. Молись за мою сознательность к ответственности.

Он посмотрел на город, думая о гражданских, которых мучили, избивали, убивали лессеры Омеги. Целые века невинных жертв, а жизнь была так тяжела и без постоянной охоты на тебя. Он-то знает.

Черт, его бесил тот факт, что в ее рассуждениях было зерно логики. Сейчас в Братстве было всего пять членов, даже с учетом Бутча: Роф не мог сражаться по закону, потому что был королем. Тормент исчез. Дариус погиб прошлым летом. Так что всего пятеро против постоянно пополняющегося врага. Что еще хуже — у лессеров был бесконечный запас людей для вступления в ряды неживых. В то же время, Братьям нужно было родиться, вырасти и пережить превращение. Конечно, класс учеников, который тренируют на территории Братства, в конце концов, станет солдатами. Но этим парням никогда не достичь той силы, выносливости или способностей к исцелению, которые имеют мужчины из линии Братства.