Пауль Локамп - Охотник на ведьм

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Я выдирался из темноты забытья, сквозь непонятный разноголосый гул, повторяющий мое имя.

— Сашка, — Казис тряс меня за плечо, — твою богомать со всеми угодниками, ты жив?!

— Да, — я открыл глаза, — вроде жив…

— Слава Богу! — он перекрестился и посмотрел на меня. — Думал, уже не очнешься.

— Не дождетесь! — я поморщился и попытался встать. — Только ног не чувствую…

— Лежи, сейчас помогу, — он, кряхтя, поднял меня на руки и отнес в сторону, положив на теплую землю. Солнце стояло высоко, согревая землю, и мир будто пробуждался от сна — появились запахи лесных цветов и трав. От сосны, нагретой на солнце, донесся аромат смолы, наполняя воздух светом и жизнью.

— Неужели вырвались? — спросил Казимерас и вытер блестящее от пота лицо.

— Думаю да… — отозвался я. — Ты давно очнулся? Где мы вообще находимся?

— Нет, — он покачал головой, — минут десять назад в себя пришел. А где… Не знаю, но мне кажется, именно там, куда вчера так стремились.

— На том свете? — попытался улыбнуться я.

— Думаю, тот свет выглядит немного иначе, — он посмотрел на свои часы, потом потряс их и поднес к уху. — Идут.

— Сколько сейчас времени?

— Двенадцать. Полдень. Знаешь, а мне кажется, оно больше не появится, — он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Никогда?

— Надеюсь, — кивнул он и закашлялся, — это было страшно. Почему оно появлялось, как ты думаешь?

Я попытался сесть, но решил не мучить организм — ему и так вчера неплохо досталось. Привалившись к сосне, похлопал себя по карманам и, достав смятую пачку сигарет, грустно заглянул внутрь. Выудил одну чудом уцелевшую сигарету и с наслаждением закурил, глубоко затягиваясь крепким дымом. Смотри ты, не слабо мне досталось; затянулся — и голова закружилась.

— А Бог его знает… Может, там найдется ответ? — кивая на завернутые в свитер бумаги, сказал я. — Там много разных бумаг, может, что-нибудь и найдем.

— Посмотрим, — согласился ксендз.

— Слушай, Казимерас, если выберемся отсюда, свяжись со своим другом из Ватикана, — я даже поморщился. Такое ощущение, что последний рывок забрал последние силы, даже говорить трудно. — Напиши или позвони, не знаю, как вы там общаетесь. Пусть приезжает, будем вместе изучать. Что-то мне подсказывает, что они в этом быстрее разберутся, чем мы с тобой…

— Хорошо, позвоню, — Казимерас посмотрел на небо и вдруг усмехнулся. — А знаешь, все-таки здорово, мы их сделали! Будто в молодость вернулся! Там проще было — здесь свои, по ту сторону — чужие, наше дело правое и все такое…

— Да, наверное, так… Ты уже окончательно в себя пришел?

— Я ведь по фантому не лазил, — он поморщился. — Жаль, что не довелось внутри этого дома побывать. Интересно, как выглядит прибежище нечистой силы.

— Как? — руки подрагивали, словно я не сигарету, а штангу на весу держал. — Да никак не выглядел — дом как дом. Обычный, даже можно сказать, уютный. Зря я сразу за эти бумаги схватился; глядишь, было бы время все помещение осмотреть.

— Хорошо, что живым выбрался, — он смотрел на меня уставшими глазами и грустно улыбнулся, — я как увидел, что за тобой дом исчез и земля на дыбы встает, думаю — ну все, н-на, трындец Сашке, ща накроет — не откопаю.

— Как ты выражаешься, Казис, словно не духовное лицо, а боец после заварушки! «Трындец», «ща накроет»… Тебе по статусу положено быть смиренным и благостным. Ладно, отче, давай уже выбираться из этого леса, нам здесь делать нечего, — я попытался встать, но сморщился — что-то больно врезалось в тело.

Покопавшись в кармане, выудил несколько вещиц, которые сгреб со стола, не глядя. Несколько монет, судя по всему, золотых; маленький, величиной с ноготь большого пальца, кусочек мрамора; и, смотри ты мне — массивный золотой браслет, увенчанный красивым камнем темно-бордового цвета. Вокруг него расположились еще двенадцать камней, поменьше размером, и не красные, а черные. По всей длине обвивалась искусно сделанная змея, держащая в пасти маленький ключ. Я покрутил браслет, чтобы солнце не блестело на гранях, и заметил на внутренней стороне полустертую надпись. Буквы расплывались, даже смотреть было больно. Но я успел прочитать…

«Познав истину, примешь смерть, как благо»…

— Он был реален, монсеньор! Реален, если это определение применительно к призракам! — сказал Казимерас. — Первый фантом я чувствовал, он затрагивает этот мир не только визуально, но и материально!

— Не горячитесь, мой друг, — сказал гость, успокаивающе подняв руку. — Я понимаю, что вам довелось пережить нешуточное потрясение, столкнувшись с доселе неизведанными вещами. Будьте сдержаннее в своих эмоциях. Берите пример с господина Айдарова. Он, несмотря на полученные травмы, совершенно спокоен.

Да уж, получил Казимерас отповедь от начальства — даже пятнами пошел. Про то, что я спокоен, собеседник сильно преувеличил — меня до сих пор трясет, когда вспоминаю наше недавнее приключение. Из лесу мы еле выбрались. Меня ксендз, можно сказать, на себе вынес. Озеро? Пропало, словно его и не было никогда, оставив посреди чащобы небольшую проплешину, которая выглядела так, будто землю перепахали огромным плугом и оставили зарастать сорной травой.

Как говорят наши польские «друзья» — компания была «nevelka ale bardzo psijemna» — то есть «небольшая, но приятная». В доме ксендза, за круглым столом из красного дерева, сидели трое мужчин. Казимерас, гость из Ватикана и я, ваш покорный слуга — Александр Айдаров. На столе перед кардиналом лежали наши находки, которые он в данный момент внимательно изучал. Монсеньор почтил нас, своим присутствием так быстро, что у священника глаза на лоб полезли от изумления. Сами посудите — вернувшись из «экспедиции», мы сфотографировали несколько документов и переправили их в Ватикан. Реакция последовала незамедлительно — уже через несколько минут раздался телефонный звонок. О содержании разговора ничего не скажу — он велся на итальянском языке, знания которого не входит в чисто моих достоинств. Закончив разговор, Казимерас с ошеломленным видом повернулся ко мне и сообщил, что к нам едет ревизор… То есть не ревизор, а кардинал Винченцо Кастелли, собственной персоной. Признаюсь, общаться с кардиналами мне до сих пор не приходилось. Хотя мне-то что? Я светское лицо, в отличие от ксендза. Судя по реакции, для него этот визит — подарок свыше.