Джеймс Риз - Книга колдовства

— Любовь, — шептала моя возлюбленная, — держит крепко и использует любые способы. А иначе на кой ляд она нужна?

Очистив зольник камина от хлама, который мы туда засунули, чтобы при случае сжечь, Грания попросила Люка развести огонь, установила в нужное положение каминный кронштейн и повесила на него, прямо над огнем, свой котел. Тот самый, некогда принадлежавший самой Керридвен. А потом достала из корзин все — да, все до одной — «Книги теней».

На балюстраде «вороньего гнезда» на крыше дома Грания растянула бечевки с подвязанными к ним латунными колокольчиками. На краях самых больших колокольчиков она велела Леопольдине выцарапать имена семи планетарных духов. Дело в том, что в одной из «Книг теней» она прочла о некромантическом колокольчике Жирардуса и подумала: «А почему бы не попробовать применить его?» Правда, у нее не было всех необходимых компонентов — если отрез зеленой тафты еще можно было найти, если проявить настойчивость, то с необходимым для ритуала «старым кладбищем» Грании явно не повезло. Она взяла латунные корабельные рынды [264] Рында — судовой колокол. и написала на них имена Аратрона (для Сатурна), Бетора (для Юпитера), Фалега (для Марса), Оха (для Солнца), Хагит (для Венеры), Офиэля (для Меркурия) и Фуэля (для Луны), чтобы сидерические [265] Сидерические — то есть звездные, от лат. sidus, звезда; здесь : имеющие отношение к гаданию по звездам. таланты Леопольдины не пропадали даром. Когда все или почти все было готово, Грания призвала мою троицу и рассказала им подробности своего плана, призванного вырвать меня из объятий смерти. Услышав слова одобрения и восторженные возгласы, она попросила Каликсто и Люка раздобыть последнее из того, что требовалось для совершения обряда.

А именно — принести в дом парочку трупов, подыскав подходящие тела среди жертв недавнего урагана.

Лемюэль Корбейль немилосердно взвинтил цены на лед (Грания уберегла его от гнева Леопольдины, не то ему пришлось бы горько раскаяться), тем не менее ложа для мертвых вновь заняли отведенные им места в нашей комнате. На них водрузили тела двоих островитян, расставшихся с жизнью после урагана. Один труп я узнала: он принадлежал некой миссис Бернард, пожилой супруге здешнего обойщика. Точнее, его вдове: женщина умерла от разрыва сердца, услышав о том, что ее муж утонул в своей лавке, когда на него упали четыре штуки серебряного дамаста [266] Дамаст — узорчатые дамасские ткани. и он не сумел из-под них выбраться.

Второй труп принадлежал моряку, недавно появившемуся на острове. Люк припомнил, что он был родом из города Бедфорда в штате Массачусетс и приплыл на Ки-Уэст вместе с братом, причем обоим еще не исполнилось и двадцати пяти лет. Они прибыли на борту «Лафайета» в качестве членов команды, но по причинам, которых теперь никто уже не узнает, за день до урагана юноша остался на берегу. Вскоре до него дошли страшные вести: корабль пошел ко дну вместе со всеми моряками. Бедный мальчик обезумел от горя и наложил на себя руки; он проглотил содержимое нескольких бутылей с черной краской, изготовленной из ламповой сажи, и запил отраву ромом. Получился настоящий углеродистый коктейль. Видимо, благодаря этому тело и сохранилось так хорошо. Мертвый юноша выглядел настоящим красавцем — высокий, широкоплечий, черноволосый и загорелый. Грустно? Бесспорно. Но у меня нет нынче времени оплакивать этого le pauvre. Лучше я, с вашего позволения, вернусь к моей истории и расскажу о том, что поведала мне Грания. Она осталась очень довольна прибывшими телами, ибо просила Каликсто с Люком раздобыть по возможности свежие трупы, притом такие, которых бы никто не хватился. Эти соответствовали обоим требованиям. Дело оставалось за ней.

Сначала все пошло не так, как предполагалось. И немудрено — ведь план был состряпан удрученной ведьмой с разбитым сердцем на основании «Книг теней», по большей части написанных на незнакомых ей языках. Грания с трудом продиралась сквозь их дебри, иногда с помощью словарей, но в основном пользуясь услугами Лео, когда та ненадолго выходила из опиумного оцепенения. Сама Грания изучала те, что были написаны по-английски.

В них много места отводилось призыванию демонов, но возникал вопрос: демон ли я? И если да — стоит ли меня вызывать, а если нет — смогу ли я услышать ее зов и откликнуться? Разумеется, моя Грания была не первой из сестер, которые задумывались над этой темой; и египетская, и греческая, и римская теогонии так до конца и не решили, относятся ли духи вроде меня к числу ангелов или к числу демонов. «Книги теней», имевшиеся в ее распоряжении, тоже не помогли выяснить истину. Но все же она дерзнула вернуть меня из заоблачных высей на землю. Если же и ты, сестра, читающая эти строки, сомневаешься, ангел я или демон, сообщаю тебе: я и то и другое. Кстати, как и ты сама.

Вскоре выяснилось, что ключом к успеху является имя «Соломон» — недаром множество сестер пели ему хвалу в своих книгах. Сын царя Давида, известный на Востоке как Сулейман ибн Дауд, был не только богатейшим из монархов, но и мудрейшим: он обладал тайным знанием, сделавшим его повелителем всех существ из всех миров — небесного, земного и подземного. Грания переворошила наше собрание книг в поисках заветного Соломонова слова или заклинания, пока не нашла выписки, сделанные сестрами из его «Клавикулы», более известной как «Черная книга». Этот манускрипт издавна использовался для призывания духов — с тех самых пор, как появился в обращении в первом веке христианской эры. (Что нельзя, на мой взгляд, считать простым совпадением.) Когда именно эта книга проникла из Византии в католические страны Европы, трудно сказать, однако она все-таки просочилась туда и попала, помимо прочего, даже к римским папам — таким как Гонорий III, Лев III, Иоанн XXII и Сильвестр II. Не случайно все они слыли колдунами. Иннокентий VI решил наконец от нее избавиться и приказал сжечь все имевшиеся экземпляры. Но какая уважающая себя сестра, какой чародей разлучится с сокровищем, хотя бы и по приказу Папы? Подобные эдикты зачастую приводили к обратному результату. «Черную книгу» усердно переписывали на протяжении всех Средних веков, среди ее почитателей были царствующий гермафродит Генрих III и его августейшая мать-ведьма Екатерина Медичи. Наконец, в самом конце эпохи Ренессанса ее издал некто Петрус Мозелланус, но печатное издание, по отзывам, не имеет той силы, которой обладают манускрипты, переписанные опытной рукой специалиста в области магии. К счастью, Герцогиня в свое время завещала мне рукописный экземпляр «Ключа Соломона», вышедший из-под пера одной флорентийской сестры по имени Симаета. Под его переплетом из зеленого гросгрейна [267] Гросгрейн — плотная шелковая ткань с узким горизонтальным рубчиком. моя Грания нашла то, что искала.