Стивен Кинг - Мареновая роза

Доркас удовлетворенно пробормотала что-то неразборчивое и поднялась на ноги. Рози ощутила сложную гамму чувств, но преобладали понимание и предвкушение. Она положила руку на предплечье Билла и заглянула ему в глаза.

– Только не смотри на нее, хорошо?

– Это верно, – согласилась Доркас, – и не задавай вопросов, Билли, даже если она предложит тебе их задать.

Он недоуменно посмотрел на Доркас, затем на Рози, потом снова на Доркас.

– Но почему? И вообще, кто она такая? Майская королева?

– Она королева всего того, чего пожелает, – ответила Доркас, – и советую не забывать об этом ни на секунду. Не смотри на нее и не делай ничего, что могло бы рассердить ее. Больше мне нечего сказать, я просто не успею. Соедини руки на животе, мил человек, и смотри на них. Не своди с них глаз.

– Но...

– Если глянешь на нее, сойдешь с ума, – без обиняков пояснила Рози и увидела, как Доркас кивнула в знак подтверждения ее правоты.

– Так все-таки сон это или нет? – продолжал Билл. – Я хочу сказать... я еще жив? Потому что если это загробная жизнь, то я бы с удовольствием от нее отказался. – Он бросил взгляд в направлении приближающейся женщины и содрогнулся. – Слишком много шума. Слишком много крика.

– Это сон, – заверила его Рози. Мареновая Роза подошла совсем близко – стройная прямая фигура, движущаяся через пятна света и теней. Когда на ее лицо падала тень, оно превращалось в маску кошки или лисы. – Это сон, в котором ты должен выполнять все, что от тебя требуется. – По велению Рози и Доркас.

– Да. И Доркас велит тебе сложить руки на животе и глазеть на них, пока кто-нибудь из нас двоих не разрешит поднять голову.

– Могу я исполнить приказание? – спросил он, метнув в ее сторону притворно игривый взгляд исподлобья, в котором она угадала искреннее непонимание.

– Да, – в отчаянии прошептала Рози, – да, можешь, только ради Бога не смотри на нее !

Он сплел пальцы на животе и послушно опустил взгляд.

Теперь до Рози доносился шорох приближающихся шагов, шелковистый шепот травы, скользящей по коже. Она опустила голову и спустя мгновение увидела перед собой босые женские ноги, серебристые в лунном сиянии. Последовало продолжительное молчание, нарушаемое лишь тревожным криком ночной птицы вдали. Рози перевела взгляд чуть правее и заметила Билла, сидящего рядом с ней и пристально изучающего собственные руки, словно ученик гуру, которому позволили присоединиться к учителю во время утренней медитации.

Наконец она робко заговорила, не поднимая глаз: – Доркас дала мне то, о чем вы говорили. Оно у меня в кармане.

– Хорошо, – произнес сладостный, чуть хрипловатый голос. – Это хорошо, Рози Настоящая. – В поле зрения Рози появилась рука в пятнах, и что-то упало на колени. В слабеющем свете луны блеснул одиночный золотой лучик. – Для тебя, – сказала Мареновая Роза, – сувенир, если хочешь. Поступай с ним так, как считаешь нужным.

Рози подняла предмет и удивленно уставилась на него. Три слова– «Служба, верность, общество» – образовывали треугольник вокруг камня, маленького кружка обсидана. Камешек был помечен теперь яркой алой точкой, отчего напоминал неусыпно наблюдающий глаз.

Снова воцарилась тишина, в которой угадывалось скрытое ожидание. «Может, она ждет слов благодарности?» – подумала Рози. Этого она не дождется... но почему бы не высказать то, что у нее на душе?

– Я рада, что он мертв, – произнесла она тихо и невыразительно. – Туда ему и дорога.

– Конечно, ты рада, и ему досталось поделом, ты права. А теперь ты должна вернуться назад, в свой мир Рози Настоящей, вместе со своим зверем. Насколько я могу судить, он не так уж и плох. – В ее голосе улавливались новые нотки – Рози не позволила себе рассматривать их как похоть. – Хорошая холка. Хорошие бока. – Пауза.

– Хороший пах. – Новая пауза, после которой рука в пятнах поднялась к голове Билла и погладила его всклокоченные, влажные от пота волосы. При ее прикосновении он шумно втянул в себя воздух, но не поднял головы. – Хороший зверь. Береги его, и он будет беречь тебя.

И тогда Рози подняла голову. Она дрожала от страха перед тем, что может открыться ее взору, и тем не менее была не в силах совладать с собой.

– Не смей называть его зверем, – произнесла она вибрирующим от ярости голосом. – И убери от него свою зараженную руку.

Краешком глаза она увидела, как сжалась Доркас, но не это занимало ее. Все ее внимание сфокусировалось на Мареновой Розе. Что ожидала она увидеть в ее лице? Сейчас, рассматривая его в меркнущем лунном сиянии, она не давала себе отчета в собственных чувствах. Медуза? Медуза-Горгона? Стоящая перед ней женщина оказалась совсем иной. Когда-то (и не так давно, как показалось Рози) ее лицо было необыкновенно красивым, достойным соперничать с красотой Елены из Трои. Теперь же следы прежней красоты стерлись и поблекли. Зловещее черное пятно расползлось по левой щеке и надвигалось на лоб, словно солнечное затмение. Горящий глаз, взиравший на нее с левой стороны лица, казался одновременно яростным и равнодушным. Она понимала, что Норман, разумеется, увидел не это лицо, за которым угадывалось иное– как будто она надела живую маску специально для Рози, что-то вроде косметики, – и ей стало не по себе. Под маской таилось безумие... но не просто безумие.

«Это что-то вроде бешенства, – подумала Рози, – болезнь разъедает ее изнутри, все ее внешние черты, все волшебство, все величие дрожат на поверхности, готовые рассыпаться в прах в тот момент, когда она потеряет самообладание, вскоре все рухнет, и если я отведу взгляд, она, возможно, набросится на меня и сделает то же, что и с Норманом. Она пожалеет об этом позже, но мне-то легче не станет, верно?»

Мареновая Роза снова протянула руку, и в этот раз дотронулась до головы Рози – прикоснулась сначала ко лбу, затем провела по волосам; день выдался нелегкий, и коса здорово растрепалась, потеряв первоначальную форму.

– Ты смелая, Рози. Ты отважно сражалась ради своего... своего друга. Ты смелая, и у тебя доброе сердце. Но могу я дать тебе один совет прежде, чем отправить вас назад?

Она улыбнулась, наверное желая произвести приятное впечатление, но сердце Рози на секунду замерло, а потом пустилось в бешеный галоп. Когда губы Мареновой Розы раздвинулись, на лице разверзлась дыра, не имеющая ничего общего со ртом; в этот момент она даже отдаленно не напоминала человеческое существо. Ее рот превратился в пасть паука, которому предназначено судьбой поедать насекомых – не мертвых, а лишь впавших в бесчувствие после ядовитого укуса.

– Да, конечно, – ответила Рози, едва шевеля онемевшими, чужими губами.

Пальцы уродливой руки провели по гладкой коже на виске. Паучья пасть расползлась в усмешке. Глаза сверкнули в темноте.