Ольга Крючкова - Слуга Люцифера

– Кто ты? Ведь ты не музыкант из немецкой труппы, ты… – Ирина оборвала фразу, ответ пришёл сам собой.

– Да, да, именно. Но тот, кого ты хотела назвать – мой шеф, я всего лишь – его скромный помощник, а если быть точным – слуга Люцифера, падшего ангела. Мы можем заключить сделку, я верну тебе мужа и твою прежнюю обеспеченную жизнь, но при одном условии.

Ирина не верила своим глазам и ушам – перед ней слуга Люцифера. Это противоречило здравому смыслу и учению диалектического материализма, который она усердно изучала в институте. «Господи, за какие грехи!» – Подумала она.

– Поздно Господа поминать, не поможет! – Нагло заметил Асмодей.

– Не поздно, Господа просить о помощи никогда не поздно! Я раскаиваюсь в том, что сделала! Я не боюсь тебя и никаких сделок заключать не буду! Тебя нет и быть не может! Ирина схватила плащ и выбежала из номера.

– Склочная бабёнка попалась. Ещё в церковь пойдёт грехи замаливать, – пробурчал Асмодей. – А как всё хорошо начиналось в Брюгенвальде, в сорок пятом! Да и потом неплохо было. И вот: финита ля комедия! Кто бы мог подумать, что у неё такая сила воли! Я бы тогда, пожалуй, женил Малышева на другой девице, попроще и посговорчивей. Но, увы, с такими способностями, как у неё – ещё поискать! Все карты мне спутала, – он был явно разочарован.

Ирина действительно пошла в ближайшую церковь, нашла батюшку и рассказала о своих подозрениях. Он посмотрел на рабу божию, как на душевно больную, прочитал молитву, поинтересовался крещёная ли. Узнав, что крещёная, одел на шею Ирины образок со спасителем и сказал:

– Человек волен верить в Господа, ища у него защиты и поддержки, или в Дьявола, погрязая в грехе. Вы сами должны выбрать, каким путём пойдёте и кому душу свою вверите. Я могу сказать только одно: божьим заповедям следовать трудно, грешить легче и слаще.

– Спасибо, за наставление, – поблагодарила Ирина и направилась домой.

Когда она открыла ключом дверь, перед ней стояла в коридоре заплаканная дочь с немым укором. Ирина, ничего не говоря, приняла ванную, зачесала волосы в пучок, надела самое простое платье и тогда уже спросила Зинаиду:

– Лидия Петровна уже в больнице, у папы?

Зина округлила глаза.

– Откуда ты знаешь?

– Я теперь слишком много знаю. Собирайся, поедем вместе. В какую больницу увезли папу?

– Ну, как обычно, в министерскую.

Дмитрий поправился, но из министерства ушёл под предлогом здоровья. С приходом Леонида Ильича Брежнева начались постоянные перетрубации в министерстве, шерстили всех подряд. Дмитрий был уже не в состоянии расплетать постоянные интриги и попросил перевести на другую работу, поспокойней.

Его направили в Институт Связи. Бывший ректор как раз достиг возраста полного маразма и с почётом отбыл на давно заслуженную пенсию. Малышев (в сорок пять лет) приступил к исполнению новых обязанностей.

Ирина также работала в Моспроекте, руководила отделом, по выходным посещала церковь, Дмитрий знал о новом пристрастии жены, но делал вид, что не догадывается, да и потом в Советском Союзе свобода совести и вероисповедания прописаны в Конституции.

Дмитрий стал замечать, что после посещения женой церкви, ему становится плохо, он не может её обнимать, ожог под левым соском начинает саднить, сердце колоть. Дмитрий ничего не говорил Ирине о своих ощущениях, она, не понимая, что происходит, старалась, как можно меньше контактировать с мужем. Так они и жили по разным комнатам.

Дмитрий ушёл с головой в новую работу, надо было принять кучу дел, да ещё в них разобраться. Зинуля еле-еле закончила десять классов, Дмитрий устроил её к себе в институт на модный экономический факультет. В институте всё пошло по накатанной программе: раз Малышева Зинаида – вот тебе зачет по предмету, или хотя бы «удовлетворительно» на экзамене. Училась Зинуля, не напрягалась, со второго курса пребывала в любви, а на третьем – плоды сей любви стали заметны.

Жених Зинули был иногородним, без жилплощади, в Ярославле у него имелся частный дом и мама преклонного возраста. Так что жених, Серёга, был самого что ни на есть пролетарского происхождения – почти без средств к существованию.

От чего супруги Малышевы бежали всю жизнь без оглядки, настигло их через двадцать три года семейной жизни. Зинуля пребывала в полной прострации, она, похоже, до конца не соображала, что беременна и ждёт ребёнка со всеми вытекающими из этого последствиями. Она привыкла жить за родителями, которые решали все её проблемы: обеспечивали, одевали, обували, отец возил в институт на служебной машине. Поэтому ей, казалось, что беременность – шутка юмора, а мама за неё сама родит и воспитает ребёнка. Впоследствии так и получилось…

Родила Зинуля благополучно, Дмитрий напряг все свои связи, дочь положили в один из лучших роддомов Москвы. И вот летом 1970 года, в июле месяце, на свет появилась Вероника Малышева-Назарова, по фамилии молодого беспечного папаши. Папа Назаров сразу сдулся, бросил институт и укатил строить гидроэлектростанцию в Сибири, правда, что он мог построить с отсутствием строительной специальности, не столь важно.

Дмитрий, конечно, мог применить административные меры, по отношению к молодому ловеласу, но не захотел: сами, мол, воспитаем, на кой нам сдался «этот голомуд».

Вероничка росла под пристальным оком прабабушки Лидии Петровны. Зинуля оканчивала институт с горем пополам и вновь пребывала в очередной любви, которая также стала заметной, спустя некоторое время. На этот раз всё оказалось проще, она собрала вещи и на пятом месяце беременности, укатила с женихом, после защиты дипломного проекта, по распределению в небольшой городок Семиреченск, где остро нуждались в экономистах.

Писала Зинуля редко, единственное, что узнали Малышевы – у них родился внук Константин. Дмитрий посылал дочери денег переводами, старался поддержать молодую семью. Молодая чета Васильевых деньги получала исправно, но в ответ – «ноль эмоций».

Ирина уделяла внимание любимой внучке: окрестила её украдкой от мужа со свекровью, постоянно следила за ней и интересовалась её успехами, дарила подарки, по выходным водила на прогулки и в зоопарк, в общем, была образцово-показательной бабулей.

Однажды, посещая с внучкой зоопарк, она обратила внимание на некоего кавказца, перстень на его руке показался ей знакомым. Мужчина привёл своего юного отпрыска полюбоваться на наших далёких предков обезьян. Но кавказцы так хохотали над макаками, что все сомнения у Ирины развеялись, она ещё раз посмотрела на перстень и решила, что камень похож, но меньше по размерам и не такой насыщенно красный.

Вероничка любила бегемотиков, они плевались водой из своего бассейна – дети визжали от восторга. Вероничка увлеклась созерцанием животных, сидя в прогулочной складной коляске, очень удобной при переездах в транспорте.