Владимир Колышкин - Атолл

Толстый говорил, давясь от смеха:

"Один еврей звонит другому еврею:

- Слушай, Абрам, как ты относишься к евреям?

- Я их ненавижу, когда они звонят мне по телефону в три часа ночи!!!"

Тонкий в знак солидарности едва не подавился от смеха. Откашлявшись, он в отместку рассказал свой анекдот:

"Вчера по ящику для идиотов показывали какое-то идиотское шоу, и я как идиот его смотрел".

Толстый прыснул коктейлем от смеха и тоже закашлял.

- А где наш Гоген? - спросил Кейн свою компанию, чтобы только не видеть тех двоих ублюдков.

- Годо на пленэре, - ответил директор гимназии месье Жалюзи. - Пишет с натуры вечерний прибой.

- И вот что интересно, - вклинился в разговор бригадир Охам Дженкинс (он съел свое мясо и теперь ему хотелось поговорить о высоком), - волны у него получаются всегда одни и те же. Как щепки. Как хотите, господа, но мне такое искусство не по нутру. Я целый день тружусь на причале, уж я-то знаю, какие бывают волны.

- Вода - самый трудный элемент изображения для художника, - взял слово доктор, крутя в руках полупустую, всю в слезах, банку "Гиннеса". - Не всякий её может написать. Мне нравится, например, Рокуэл Кент...

- Лучше всех писал воду русский художник Айвазовский, - высказал свое мнение Джон Кейн.

- Русский реализм устарел, - высокомерно отмахнулся пан Фунек.

- Абстракционизм еще более устарел, - ответил Кейн. - Все возвращается, и сейчас самое авангардное направление как раз реализм.

Джон не жаловал поляка. В свое время писатель несколько раз пытался поговорить с ним, как со славянином, о России, но пан Фунек только отфыркивался или презрительно отвечал, что для него, пана Фунека, сразу за восточной границей Польши начинается Аляска. На что доктор с чисто британским чувством юмора рассказал анекдот про Буша-младшего, рассматривающего глобус.

- Кстати, о воде, - сказал бригадир Охам. - Один местный житель строит ковчег.

- В каком смысле? - спросил доктор.

- В прямом. Говорят, самый настоящий ковчег, из дерева, футов сто длиной.

Доктор усмехнулся.

- Вот-вот, все над ним смеются, точно так же как смеялись над Ноем перед потопом, - сказал Дженкинс. - А теперь вот грядет глобальное потепление. Если океан поднимется, первым делом уйдут под воду эти острова...

"Нигде не скрыться, нигде не скрыться, - с тоской подумал Кейн. - Этот Охам, конечно, трепло, но тут он прав. Вот тебе и парадиз...", - но вслух сказал иное:

- Меня это не касается, У меня уже есть ковчег - моя яхта.

- Да, вам хорошо, - вздохнул Охам и заказал у бармена один "Джулепс". - А что делать нам, не миллионерам, простым смертным?

"Умирать", - подумал Кейн, но промолчал, дабы не нажить классового врага.

- Всемирный потоп - это выдумка журналистов, - сказал месье Жалюзи.

Бронислав, глядя на Охама, тоже заказал "Джулепс".

- С коньяком? виски? - спросил Жан-Люк у Бронислава.

- Виски со льдом, мятой - все как полагается, - раздражился поляк. - Почему вы ни у кого не спрашиваете, только у меня?

- Не психуйте, я только уточнил.

- Если начнется потоп, я возьму вас, Дженкинс, к себе на борт в качестве матроса, - предложил Джон, - обещаю.

- Вот спасибочки! - обрадовался Охам и заказал еще один "Джулепс".

- Если этот остров уйдет под воду, - сказал доктор, - я пожалею лишь о том, что потеряю наш корт для тенниса.

- Мое приглашение относится и к вам, доктор, - сказал Джон.

- О! Вы очень любезны.

- Не стоит благодарности. У меня к вам шкурный интерес. На борту должен быть доктор.

- Ага, - многозначительно сказал доктор.

Поляк насуплено сосал свой "Джулепс", зная, что на яхте миллионера он будет (как всегда) лишним.

- О чем разговор? О чем секретничаем? - вклинилась в мужскую компанию Алисия Ферэрра. - Мистер Кейн, где ваша прекрасная нимфа? Куда вы её спрятали от народа?

- Как раз с народом она и пошла общаться, - ответил Кейн. - Аниту ушла в деревню, навестить родственников.

Джон терпеть не мог рассказывать всем про свои проблемы и потому отвечал приблизительно.

- Мистер Кейн набирает команду, - дал объяснения Охам Алисии на её предыдущий вопрос.

- Для чего? - Латиноамериканка вновь обратила свой кошачий взор на миллионера, сексуально потягивая через соломинку черный, на основе кока-колы коктейль "какаду".

- Отправляемся в кругосветное плавание, - полушутя ответил Джон.

- О, Боже мой, вы просто сумасшедшие! Кругосветное! Это же шторма! Пираты!..

- Да, кстати, - сказал доктор, - пираты это не шутка. Сегодня по радио сообщили: опять пираты захватили судно в районе...

Кейн достал из кармана сигару, освободил её от целлофана. Он любил эту процедуру, все делал не спеша. Обязательно надо понюхать табак, потом обрезать кончик. Потом долго и тщательно раскуривать так, что металлический корпус зажигалки "зиппо" успевал разогреться до боли в пальцах. Периферическим зрением Джон заметил, что Тонкий исподтишка рассматривает его, Кейна. Толстый действовал более профессионально, но и от него тоже вдруг завоняло копом.

Джон повернулся спиной к залу. Окутавшись голубоватым ароматным дымом, через зеркало за барной стойкой Кейн тщательно просканировал американцев. "Может, я чего-то не понимаю, но если они сейчас при исполнении, то не стали бы пить спиртное. Значит, они не из ФБР".

"Пираты, - пришла шуточная мысль. Хотят угнать мою яхту и пиратствовать на ней. Черт, я совсем опьянел. На кой дьявол нужно пиратствовать этим пижонам. По всему видно, что такие не любят рисковать. Просто они угонят яхту в Австралию и там её продадут. Весьма распространенное преступление. В Австралии яхты стоят чуть ли не вдвое дороже, чем в Америке".

Джон понял вдруг, что моделирует ситуацию. Хотелось в конце концов проверить на себе свои же способности, подтвердить их или опровергнуть.

Но тут американцы ушли, и Джон вздохнул с облегчением. "Обычные туристы, а ты просто трус", - вынес он вердикт себе.

На радостях он заказал себе еще водки.

Джон почувствовал, как с каждым глотком этой огненной воды в нем просыпается русская часть его существа, в обычное время задавленная американизмом. Почувствовал настоящую русскую тоску. Еще пару рюмок, и он постигнет тайну русской души - отчего они так много пьют.

- Знаете, доктор, - сказал Джон, - я недавно обнаружил, что я на какую-то часть русский...

- Это интересно, - скептически ухмыльнулся доктор.

- Да... я тут на досуге покопался в корнях своего генеалогического древа...

- И нашел там пару трюфелей, - захохотал пан Фунек.

Джон с грохотом поставил тяжелый стакан на стойку, соскользнул с гладкого табурета, схватил Фунека за ворот рубашки, сдавил. Пан Фунек стал задыхаться, хребтом ложась на стойку. Упал чей-то стакан. Бразильская женщина взвизгнула. Доктор схватил писателя поперек живота и отодрал (как отдирают репейник) друга от язвительного Бронислава. Бронислав весь покрылся красными пятнами, вызванными целым комплексом причин: страхом, гневом, стыдом за унижение (писатель лежал на нем, а не он на писателе), а так же кислородным голоданием.