Хлоя Нейл - Вампиры города ветров

— Мерит, — представилась я и помахала в ответ.

— Они знают, кто ты, детка. С Коннором и Келли ты знакома, — добавила Линдси, когда я устроилась по–турецки, подложив под спину подушку, в двенадцати футах от сверкающей телереальности.

Коннор глянул на меня и ухмыльнулся:

— Какое счастье, что ты здесь. Последние пятьдесят лет, по меньшей мере, я был в этой комнате самым молодым человеком.

— Жаль разрушать твои иллюзии, сладкий зайчик, — заметила Линдси, — но ты больше не человек.

Она попросила пиццу, и нам подвинули коробку. Не отводя взгляда от телевизора, Линдси протянула мне кусок, и коробку вернули на место. Я вгрызлась в пиццу, проверив наличие мяса. Ура! Хотя она была почти холодной и испечена на отвратительный нью–йоркский манер [10] Главное отличие нью–йоркской пиццы от ее прочих американских разновидностей — тонкое хрустящее тесто, которое делается из муки с высоким содержанием глютена и имеет специфический привкус. , а теста, соуса и сыра вполне могли положить на два дюйма больше, это было лучше, чем ничего.

Малик наклонился ко мне:

— Ты слышала, что ее освободили?

С тех пор, как я стала вампиром Кадогана, это был мой первый разговор с Маликом. И кстати, я впервые увидела его в джинсах и рубашке–поло.

Я прожевала канадский бекон, сыр и тесто.

— Да, — прошептала я в ответ. — Этан мне вчера сказал.

Малик кивнул с непроницаемым выражением лица и повернулся к телевизору.

Недолго, однако, пообщались… Но я приняла его слова за участие и решила, что мне этого вполне достаточно.

Началась реклама, и комната взорвалась разговорами. Марго, Линдси, Коннор, Кэтрин и Келли обсуждали увиденное: кто «побеждает» и кто первый заплачет, когда объявят результаты. Я толком не поняла, в чем суть соревнования и какой приз, но, поскольку вампиров явно увлекали человеческие страсти, устроилась поудобнее и настроилась вникнуть.

— Мы болеем за ту, стервозную, — объяснила Линдси, обгрызая корочку с пиццы.

— Мне показалось, что они все такие, — заметила я.

Через несколько минут рекламы Малик начал вставать с кровати.

— Из–за меня? — весело спросила я. — Я могу пойти принять душ.

Он хмыкнул, поднимаясь на ноги, свет телеэкрана отразился от его медальона, свисающего с шеи, и от чего–то ещё — изящного серебряного крестика на тонкой серебряной цепочке. Это уже чересчур!

— Дело не в тебе, — ответил Малик. — Меня ждут.

Он стал пробираться между вампирами, совершенно не оценившими его попытки не наступить на них.

— Ты не стеклянный!

— Прочь с дороги, вампир, — сказала Марго, швырнув пригоршню попкорна. — Шевели булками.

Он добродушно помахал им рукой и скрылся за дверью.

— Кто его ждет? — спросила я у Линдси.

— А? — отсутствующе переспросила она.

— Малик. Он сказал, что его ждут. Кто?

— О! — ответила Линдси. — Жена. Она живет здесь с ним. У них квартира на твоем этаже.

Я моргнула:

— Малик женат? — Меня удивило не то, что женат именно Малик, а сам факт женитьбы. Странно видеть женатого вампира. Судя по тому, что я видела, вампирский образ жизни скорее напоминал общежитие, где жизнь не способствовала длительным отношениям.

— Он всегда был женат, — сказала Линдси. — Они были инициированы вместе. — Она взглянула на меня. — Ты живешь в конце того же коридора, что и они. Это не по–соседски — не здороваться.

— Не по–соседски, — согласилась я, вспоминая, что Малик — единственный вампир из тех, кого я знаю и кто живет на втором этаже. Об этом я узнала четыре секунды назад. — Надо устроить приветственную вечеринку, — решила я.

Линдси фыркнула:

— Мы что, второкурсники? Приветственные вечеринки — предлог, чтобы напиться и перепихнуться с малознакомыми людьми. — Она медленно опустила взгляд на затылок Коннора и похотливо улыбнулась. — С другой стороны…

— С другой стороны, ты разбиваешь сердце Люка. Наверное, все–таки обойдемся без вечеринки.

— Да, мамочка.

Я фыркнула:

— Могу заняться твоим воспитанием.

— Вряд ли, — протянула она. — Теперь заткнись и давай смотреть на стервозных людей.

Я оставалась, пока телешоу не закончилось, пиццу не съели, гости не встали с пола, не потянулись и не попрощались. Я была рада, что пришла сюда и провела время в обществе других вампиров Кадогана, не только их трехсотдевяносточетырехлетнего Мастера. Я многое упустила по части общения в колледже, сосредоточившись на чтении и учебе и полагая, что успею позже наладить дружеские связи. Учеба быстро закончилась, а я толком и не узнала однокурсников. Сейчас у меня появился второй шанс — изучить окружающих людей, вместо того чтобы тренировать интеллект на абстрактных материях.

Я свернула за угол, направляясь к лестнице, настолько погруженная в размышления, что совсем забыла, что Этан живет неподалеку.

Но он был тут. Стоял в дверях апартаментов, раньше принадлежавших Эмбер — бывшей фаворитке, предавшей его ради Селины. Он взглянул на меня, когда я приблизилась, но двое плотных мужчин, несших громоздкий комод, заслонили его, помешав нашему безмолвному контакту.

— Ещё пара ходок, — сказал один из них Этану с сильным чикагским акцентом, — и все.

— Благодарю, — ответил он, повернувшись вполоборота и наблюдая, как они борются с тяжелой мебелью.

Я удивилась. Вампирам управиться с мебелью намного легче, чем людям. И это не потребовало бы контроля Этана в пять утpa. Люди или нет, но Этан не выглядел счастливым, присматривая за ними. Удивилась я и еще одному обстоятельству: почему он не перепоручил это дело Элен?

Может, ему необходимо было сделать это самому. Вероятно, хотел очистить атмосферу и подготовить комнату к смене сладострастных охранниц.

Я хотела что–то сказать и дать понять: я чувствую его боль. Но не имела понятия, как правильно выразиться, какие слова подобрать, чтобы не оскорбить. Не слишком эмоциональные и не очень сентиментальные. Не откровенно человеческие. Я поймала взгляд Этана, выражавший недовольную покорность, прежде чем он отвел глаза и проскользнул обратно в комнату.

Я постояла секунду, разрываясь между желанием пойти следом и попытаться утешить и необходимостью отпустить его, подарить молчание. Если, конечно, молчание — это то, что ему требуется. Я пошла по ступенькам, приняв решение, и упала в постель точь–в–точь перед появлением гомеровской «розовоперстой Эос», когда начал светлеть горизонт. Было бы приятнее, подумала я, если бы эта заря не могла превратить тебя в пепел.

Пробуждение было внезапным — из–за громкого стука в дверь. Я попыталась сбросить оковы сна о лунном свете над темной водой… Едва протерла глаза, как стук повторился.