Хлоя Нейл - Вампиры города ветров

— Конечно, — ответила я, предупреждающе глянув на Линдси.

Она сжала губы, будто старалась не ляпнуть лишнего.

Я вернула папку на место и с бумагой в руке последовала за Этаном на первый этаж. Он направился по коридору к главной лестнице, повернул за угол и поднялся еще на этаж выше. Остановился перед дверями, которые, как я знала, ведут в библиотеку. Ее я еще не успела изучить. Я встала рядом с ним. Он бросил на меня косой взгляд:

— Ты не была здесь?

Я отрицательно покачала головой.

Казалось, он обрадовался моему ответу, улыбнувшись со странным удовлетворением, и взялся за дверную ручку обеими руками.

— Страж, твоя библиотека!

Невероятно!

Открыв рот от изумления, я вошла внутрь и медленно повернулась вокруг себя, чтобы оглядеться. Библиотека была квадратной и занимала третий и четвертый этажи Три высоких сводчатых окна освещали помещение. Прихотливые перила из кованого красного железа окаймляли верхний этаж, куда можно было подняться по витой лестнице из такого же металла. На столах стояли медные лампы с зелеными абажурами.

Стены — от пола до потолка — закрыты книжными полками. Большими и маленькими, в кожаных переплетах И мягких обложках, разделенными на секции: история, справочники, физиология вампиров, даже маленький отдел художественной литературы.

— О. Мой. Бог!

Этан хихикнул позади меня:

— Сейчас мы квиты даже по вопросу о превращении без согласия.

Я бы согласилась с чем угодно, лишь бы прикоснуться к этому сокровищу, поэтому бросила отсутствующим голосом «конечно», подошла к одной из полок и провела кончиками пальцев по корешкам. Эта секция была посвящена западной классике. Дойл стоял между Диккенсом и Дюма, Кэрролл над ним и Элиот внизу.

Я сняла с полки переплетенный в синюю кожу экземпляр «Холодного дома» Диккенса. Открыла, перевернула фронтиспис из веленевой бумаги и посмотрела на первую истрепанную страницу. Шрифт мелкий и так глубоко впечатан в бумагу, что чувствуется на ощупь. Я счастливо всхлипнула, закрыла книгу и убрала ее на место.

— Ты — рабыня книг, — захихикал Этан. — Если бы я знал, что тебя так легко подкупить, привел бы тебя в библиотеку несколько недель назад.

Я издала согласный звук и вытащила тонкий томик поэзии Эмили Дикинсон. Провела большим пальцем по страницам в поисках нужного стихотворения и прочитала вслух:

Я принял смерть, чтоб жила Красота.

Но едва я был погребен,

Как в соседнем покое лег Воин другой —

Во имя истины умер он.

«За что, — спросил он, — ты отдал жизнь?» —

«За торжество Красоты».

«Но Красота и Правда — одно.

Мы братья — я и ты» [13] Перевод В. Марковой. .

Я с нежностью закрыла книгу и вернула ее на полку, затем перевела взгляд на Этана, стоявшего рядом со мной с задумчивым видом.

— Ты умер во имя истины или правды?

— Я был солдатом, — ответил он.

Его слова поставили меня в тупик. Мысль о воюющем, а не плетущем тайные интриги Этане была удивительной. Но представить Этана в центре боя — нормально.

— Где? — тихо спросила я.

Повисло тягостное молчание, в наклоне его подбородка ясно читалось напряжение. Потом он изобразил явно фальшивую легкую улыбку:

— В Швеции. Давным–давно.

Он вампир уже триста девяносто четыре года. Я сделала кое–какие исторические подсчеты.

— Тридцатилетняя война?

Он кивнул:

— Именно. Мне было семнадцать, когда я первый раз сражался. Дожил до тридцати, когда меня превратили.

— Тебя превратили в бою?

Еще один кивок, без уточнения. Я уловила намек.

— Полагаю, и меня превратили в бою, фигурально выражаясь.

Этан взял книгу с ближайшей полки и рассеянно листал ее.

— Ты имеешь в виду битву Селины за контроль над Домами?

— Вроде того. — Я прислонилась к книжным полкам, скрестив руки. — Как ты думаешь, чего она добивается, Этан? Чтобы вампиры контролировали весь мир?

Он покачал головой, захлопнул книгу и поставил ее на место.

— Она мечтает о том, чтобы новый мировой порядок отдал власть в ее руки. Не важно, вампирский это мир, человеческий или оба.

Он прислонился к стеллажу, оперся локтем на полку рядом со мной и опустил голову на руку, проведя длинными пальцами по волосам. Другая рука опиралась о бедро. Внезапно он показался мне очень уставшим.

Мое сердце сочувственно сжалось.

— А чего хочешь ты, Мерит?

Он смотрел в пол, но вдруг поднял на меня своп зеленые глаза. Вопрос странный… В его глазах промелькнула ожесточенность.

Я мягко спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты это не планировала, но ты — член уважаемого Дома, в уникальном положении, на серьезной должности. Ты сильна и обладаешь связями. Оказавшись на месте Селины, чего бы ты захотела?

Я уставилась на него. Испытывает меня? Хочет узнать мне цену и понять, насколько сильна во мне жажда власти и завладевшая Селиной? Или все проще?

— Ты полагаешь, что она стала плохой, — сказала я, — что в своей человеческой жизни она была уравновешенной, но отчасти утратила контроль после превращения? Я не уверена. Может, Селина всегда была плохой и отличается от меня и от тебя.

Его губы приоткрылись.

— Мы разные, Селина и я?

Я глянула вниз и нервно потрогала подол своего шелкового платья.

— Разве нет?

Когда я снова посмотрела вверх, его взгляд интимно и требовательно впился в меня. Вероятно, он размышлял над своим вопросом, взвешивал собственную долгую жизнь и её уроки.

— Стараешься понять, не предам ли я тебя? — спросила я.

На лице Этана отразилось желание. Не думаю, что он хотел поцеловать меня, хотя мысль об этом — жажда или, наоборот, боязнь — ускорила мой пульс.

Sottо voce [14] Вполголоса (ит.). он произнес:

— Я хочу рассказать тебе кое–что — о Кадогане, Доме и политике. — Он сглотнул. Я никогда не видела его таким неловким. — Я должен это сделать.

Я подняла брови, побуждая его говорить.

Он открыл рот, затем снова закрыл.

— Ты молода, Мерит. И я не говорю о возрасте — сам был едва старше тебя, когда меня превратили. Ты — вампир–неофит, к тому же недавний. И тем не менее не прошло двух месяцев после твоего посвящения, а ты увидела на какое насилие и коварство мы способны.

Он взглянул на книги и тоскливо улыбнулся:

— В этом отношении мы не так уж отличаемся от людей.

В просторном помещении царила тишина, пока он мрачно смотрел на меня.

— Решения принимаются… — Он помолчал, словно собираясь с мыслями, и начал опять: — Решения принимаются с оглядкой на историю, защиту наших вампиров и обеспечение безопасности наших Домов.

Этан кивнул в сторону полок с книгами у противоположной стены, ряды пожелтевших томов с красными цифрами на корешках.