Дин Кунц - Блудный сын

Джек согласно кивнул.

— И он был силен. Слишком силен, чтобы обычный человек обездвижил его на мгновение, не говоря уж о пяти или десяти секундах, за которые мог подействовать хлороформ.

Впервые глянув на умиротворенное лицо Бобби Оллвайна, лежащего на полу библиотеки, Карсон подумала о том, что Бобби встретил смерть с радостью. И теперь только убедилась в правильности первоначального предположения.

Несколько минут спустя она и Майкл шли по практически пустой автостоянке к седану. Лунный свет с трудом пробивался через загустевший от влажности воздух.

Карсон вспомнила Элизабет Лавенцу с отрезанными кистями рук, плавающую лицом вниз в лагуне.

И внезапно почувствовала, что тонет среди фантомов этого дела, ей захотелось отчаянными взмахами рук выбраться на поверхность, оставив расследование другим.

Со стороны казалось, что Рэндол Шестой, рожденный в «Милосердии» и в «Милосердии» воспитанный, весь день пребывал в различных состояниях аутистического транса, но на самом деле в эти часы его мозг напряженно работал.

В прошлую ночь ему снился Арни О'Коннор, мальчик из газетной вырезки, улыбающийся аутист. Во сне Рэндол Шестой требовал поделиться с ним формулой счастья, но этот О'Коннор смеялся над ним и не желал расставаться со своим секретом.

Сейчас Рэндол Шестой сидит за столом, у компьютера, на котором иногда чередует кроссворды с играми в слова. Но в этот вечер игры в слова его совершенно не интересуют.

Он нашел сайт, на котором можно изучать карту Нового Орлеана. Поскольку этот сайт предлагает также справочник с фамилиями всех владельцев собственности, он смог найти адрес детектива Карсон О'Коннор, в доме которой проживает этот эгоист Арни.

Число кварталов, отделяющих Рэндола от их дома, пугающе огромно. Такое большое расстояние, так много людей, столько преград, еще больше беспорядка.

Более того, сайт предлагает трехмерные карты Французского квартала, Садового района и нескольких других исторических городских территорий. Всякий раз, когда Рэндол Шестой пытается воспользоваться этими, разработанными с учетом последних достижений компьютерной графики путеводителями, у него быстро начинается приступ агорафобии. [20] Агорафобия — боязнь открытых пространств.

Если он с таким ужасом реагирует на виртуальную реальность этих похожих на мультфильмы трехмерных карт, то просторы и хаос мира просто парализуют его, как только он выйдет за эти стены.

Однако он продолжает изучать трехмерные карты, потому что мотивация слишком уж сильна. И мотив этот — обрести счастье, которое, по его твердому убеждению, он увидел в улыбке Арни О'Коннора.

В виртуальной реальности Нового Орлеана на экране его компьютера одна улица переходит в другую. Любой перекресток предлагает выбор. В каждом квартале размечены фирмы и жилые дома. И снова надо выбирать, что тебе нужно. В реальном мире лабиринт улиц может вести его и сто, и тысячу миль. В этом путешествии ему придется делать выбор десятки, возможно, сотни тысяч раз.

Чудовищность стоящей перед ним задачи вновь сокрушает его, и он в панике ретируется в угол, где и встает спиной к комнате. Он не может продвинуться вперед. И ничего не видит перед собой, за исключением пересечения двух стен.

В такой ситуации выбор у него простой: смотреть в угол или повернуться лицом к комнате. Он не поворачивается, и страх потихоньку отпускает его. Здесь он в безопасности. Здесь порядок: простая геометрия двух стен-плоскостей, пересекающихся по прямой линии.

Со временем этот угол более-менее успокоит его, но для полного успокоения ему нужны кроссворды. Рэндол Шестой садится в кресло с еще одной книгой кроссвордов.

Он любит кроссворды, потому что для каждой клетки нет множества правильных выборов; только один выбор приводит к требуемому результату. Все предопределено.

От СОЧЕЛЬНИКА к РОЖДЕСТВУ, от РОЖДЕСТВА к НОВОМУ ГОДУ… Со временем будут заполнены все клеточки; все слова будут написаны правильно и пересекутся друг с другом, как должно. Предопределенное решение будет достигнуто. Порядок. Состояние покоя. Умиротворенность.

И когда Рэндол заполняет клеточки буквами, потрясающая мысль приходит ему в голову. Может быть, его встреча с эгоистичным Арни О'Коннором предопределена.

Если предопределено, что он, Рэндол Шестой, должен сойтись лицом к лицу с другим мальчиком и отнять у него секрет счастья, тогда это, казалось бы, долгое и полное опасностей путешествие к дому О'Коннора на деле будет таким же простым, как пересечение маленькой комнаты, в которой сам он живет.

Он не может оторваться от кроссворда, потому что отчаянно нуждается хотя бы во временном успокоении, которое принесет ему заполнение всех клеточек. Тем не менее, продолжая вписывать буквы в еще пустующие клеточки, он делает следующий шаг в своих умозаключениях: быть может, шанс обрести счастье, позаимствовав его у Арни О'Коннора, вовсе не мечта, а неизбежность.

Из патологоанатомической лаборатории они уехали в мир, который уже не мог быть прежним.

— Два сердца? — Карсон, похоже, задавала вопрос самой себе. — Странные новые органы? Чей-то замысел?

— Я вот думаю, возможно, прогулял в Академии какой-то курс?

— Тебе не показалось, что Джек выпил?

— К сожалению, нет. Может, он чокнутый.

— Он не чокнутый.

— Люди, у которых во вторник с головой все в порядке, иногда сходят с ума в среду.

— Какие люди? — полюбопытствовала она.

— Не знаю. Сталин.

— Сталин не был нормальным и во вторник. А потом, чокнутым его никак не назовешь. Он — воплощение зла.

— Но Джек Роджерс — никакое не зло, — резонно заметил Майкл. — Если он не чокнутый, не пьяный, не злой, полагаю, нам не остается ничего другого, как поверить ему.

— Ты думаешь, что Люк каким-то образом сумел подшутить над стариной Джеком?

— Люк, который с детства интересовался внутренними органами? Прежде всего, подстроить все это далеко не просто. Во-вторых, Джек умнее Люка. В-третьих, чувства юмора у Люка не больше, чем у кладбищенской крысы.

Облака трансформировали луну в полумесяц. Бледный свет уличных фонарей покрыл глянцевые листья магнолий иллюзией корочки льда, словно перенес Новый Орлеан в северные широты.

— Видимость обманчива, — вздохнула Карсон.

— Это всего лишь наблюдение или я должен тревожиться о том, что меня унесет философским потоком? — спросил Майкл.

— Мой отец не был продажным копом.

— Я тебе верю. Ты знала его лучше других.

— Он никогда не крал конфискованные наркотики из сейфа с вещественными уликами.

— Не поминай прошлого, — посоветовал Майкл.

Карсон нажал на педаль тормоза, останавливаясь на красный свет.