Челси Ярбро - Дорога затмения

— Нужна или не нужна, — осторожно ответствовал Руджиеро, — на мой взгляд, это все-таки лучше, чем еще одна ночь на снегу.

— Достаточно справедливо.

Сен-Жермен кивнул и прокричал подпаску на местном наречии, несколько неуклюжих фраз, означавших: «веди нас».

Сворачивая с широкой дороги на тропу, обнесенную невысоким каменным ограждением, Стам широко улыбался.

— Видишь, даже в метель я не сбился с пути!

Частично его настроение передалось и Сен-Жермену.

— Должно быть, ты бывал здесь и прежде?

— Один только раз. Тогда мне разрешили дойти до наружных ворот, а теперь пустят внутрь, потому что я приведу вас. — Паренек был настолько доволен собой, что не заметил, как чужеземцы переглянулись.

— Что же в нас такого особенного? — вкрадчиво спросил Сен-Жермен, поддергивая поводья.

— Вы инородцы, а инородцы — желанные гости в монастыре, — пробормотал уклончиво Стам, сообразив, что сболтнул нечто лишнее.

Сохраняя благодушие в голосе, Сен-Жермен сказал на родной Руджиеро латыни:

— Похоже, мы лезем в ловушку. Стены монастыря высоки и, как мне сдается, двойные. Насколько я знаю, местные монахи весьма подозрительны и недолюбливают посторонних. — Он коротко рассмеялся. — Не давай мальчишке понять, что у нас возникли дурные предчувствия.

— Может, нам и впрямь не о чем беспокоиться? — заметил Руджиеро с улыбкой.

— И это говоришь ты? После того, что добрые братья проделали с землей Ранегунды? — вспылил Сен-Жермен, уже не пытаясь маскироваться. — Или ты позабыл, как франкские бенедиктинцы подбили лионцев сжечь заживо Гершамбо, Иветту и Иоланту?

— Нет, господин. Я этого не забыл. — Слуга помрачнел и не проронил больше ни слова.

Высокое наружное ограждение монастыря было сложено из грубого камня. Над головами путников пропел рог, и створки массивных ворот разошлись.

— Нас пропускают, — с важным видом объявил Стам и, спешившись, быстро пошел вперед — к небольшой группе людей в монашеских одеяниях.

— Впечатляет, — сухо сказал Сен-Жермен. — Если другие двери и стены походят на эти, отсюда трудненько бежать.

Вторая стена не превосходила наружную высотой, но имела вычурную отделку, в которой доминировали ярко раскрашенные изображения Будды. Шесть небольших врат, в нее встроенных, охраняли огромные статуи жутких чудовищ.

— Мимо них запрещается проезжать на пони и проводить женщин, — предупредил вернувшийся Стам.

— Вот как? — насмешливо уронил Сен-Жермен, покидая седло. Он осмотрел караван, мешки с драгоценной землей, затем взглянул на подпаска. — Второе условие выполнимо. Что же касается первого, то я должен иметь при себе весь мой груз. Без него мне будет плохо. — У него не было уверенности в правильном построении фраз, но паренек с готовностью закивал.

— Я скажу им. Эти мешки доставят в твои покои.

Подпасок опять пошел к ламам, слегка раскачиваясь и явно давая понять, что собирается сделать важное сообщение. Заговорил он намеренно громко, чтобы инородцы могли его слышать.

— Выдающийся гость требует, чтобы все, чем нагружен его караван, было доставлено туда, где его разместят, иначе с ним может произойти нечто дурное.

Монахи зашевелились, старец, отличавшийся от собратьев высотой и затейливостью головного убора, повернулся к гостям и подчеркнуто глубоко поклонился.

— Они все сделают, — крикнул Стам, возвращаясь. — С сияющим видом он глянул на привередливого инородца. — Хотя я не понимаю, что может случиться с тобой в месте, где каждый камень священен.

— Я могу впасть в безумие, — сказал Сен-Жермен, но мальчик его не понял, ибо чужак дал ответ на языке своей родины.

Руджиеро, также мало что разобравший, увидел в глазах хозяина боль и осторожно тронул его за плечо.

— Не отчаивайтесь. Как-нибудь все уладится.

Сен-Жермен благодарно кивнул.

Старый монах приблизился к путникам и вновь глубоко поклонился.

— Я хранитель внешних ворот Бсниен-ла Рас-гасал. Повинуясь велениям настоятеля и учителя, приветствую вас в ламасерии Бья-граб Ме-лонг — Старик, выпрямляясь, замысловато повел руками.

— Для начала неплохо, — заметил Сен-Жермен на латыни, а затем, сосредоточась и, видимо, жутко коверкая местный язык, заявил: — Это для нас великая честь. Моему товарищу, как и мне, чрезвычайно радостно слышать такое.

Уроки, которые Стам давал инородцу в пути, похоже, не прошли для последнего даром. Старик просиял и проводил чужаков до ворот, украшенных искусной резьбой.

— Входите и вкусите все, что возможно вкусить от нашего скудного гостеприимства. — Он слегка постучал по золоченому завитку, потом, когда ворота открылись, вновь поклонился и показал почтительным жестом, что гости могут войти. — Я сам не заслужил еще права пройти туда вместе с вами. — Пятясь и кланяясь, старик отступил и поспешил к ожидавшим его монахам.

— Надеюсь, у нас это право имеется. Как и право на выход, — тихо сказал Сен-Жермен, обращаясь только к слуге. Впрочем, сияющий от удовольствия Стам все равно ничего бы не понял.

Другой лама, в еще более вычурном головном уборе, встретил их за воротами и, когда утих повторный рев рога, приветливо улыбнулся.

— Мой приятный долг — провести вас в отведенные вам покои.

Он указал на широкую арку, за которой сверкал просторный зал, стены которого были обтянуты шелком, искусно расписанным изображениями чудовищ, с которыми храбро сражались герои в монашеских одеяниях. Каждая сценка тут явно имела какой-то аллегорический смысл. На центральной стене вскинувший руки лама усмирял зеленую летучую тварь, вооруженную двойными рядами рогов и клыков, извивы ее длинного тела были усеяны множеством глаз. Потолок гигантского вестибюля подпирали колонны, смыкавшиеся со сложным переплетением балок — в массе своей оранжевых, ярко-желтых и голубых.

В других залах, сквозь которые они шли, недвижно сидели монахи, в одном таковых набралось человек пятьдесят. Молящиеся глядели на золотую статую Будды и что-то бубнили, покручивая время от времени насаженные на оси цилиндры — молитвенные колеса, как позже узнал Сен-Жермен.

— Пройдем вверх по ступеням, — тихо сказал сопровождающий лама. — Не будем тревожить их.

Предназначенные гостям комнаты своей теснотой и крошечными окошками напоминали европейские кельи. В одной оставили Стама, в другой — Руджиеро. Сен-Жермену досталась клетушка побольше, весьма, правда, скудно обставленная, но состоящая из двух помещений. К великому его удивлению, там уже находился весь груз каравана — мешки с землей и римский сундук. Их даже, похоже, и не вскрывали.

Он склонился над сундуком, и тут воздух наполнился низким дрожащим гудением — где-то ударили в огромный храмовый гонг. Звук, кажется, более назначался не для ушей, а для тела, его щекочущие вибрации пробегали по коже, вызывая невольную дрожь.