Челси Ярбро - Дорога затмения

Он задохнулся от жаркой волны благодарности, взметнувшейся из глубин его существа. Порыв к жертвенности и непосредственно жертва — вещи сугубо разные. Первое можно отвергнуть, вторым пренебречь нельзя. Сен-Жермен очень медленно, но ничуть не таясь, двинулся к возвышению. Бывал ли кумир древнего и давно исчезнувшего народа столь же растроган, приближаясь к детишкам, доверчиво его ожидающим, он не знал да и не хотел этого знать. Теплые детские пальчики податливо дрогнули, и вместе с ними, казалось, содрогнулся весь мир.

Он принялся пить. Он втягивал в себя кровь, как животное воду, прислушиваясь к своим ощущениям. Но ничего не происходило. Чувство, пережитое им в детстве, не возвращалось: как видно, ему не дано было прорваться через напластования горестных переживаний, веками копившихся в душе вечного странника, исстрадавшейся от нескончаемой вереницы потерь. И все же мало-помалу скорлупа отчужденности, защищавшая его долгие годы, стала словно бы истончаться, ее размывали волны душевного просветления, все прибывавшие и понемногу заполнявшие оболочку, в которой он пребывал. Наконец оболочка распалась, и одинокий скиталец завис над пылающей бездной, но та почему-то уже не пугала его.

Он поднял голову и вновь опустил ее, покачиваясь на незримых волнах. Душа его отдыхала.

Обращение ламасерии Рдо-рье-браг к другим обителям ордена Желтых Одежд.

Изъявляя радость по поводу дня рождения нашего повелителя, совпадающего с празднествами весеннего равноденствия, сообщаем, что южные перевалы открыты, ибо трем путникам удалось без помех к нам пройти. Советуем всем, кто вознамерился посетить южные страны, не упустить благоприятное для того время, ибо позже благоухающие ныне долины зальет летний зной.

Мы же в ламасерии Рдо-рье-браг готовы снабдить всех паломников вьючными животными и проводниками. К тому же из Лхасы нам сообщили, что через месяц от нашего монастыря в земли Хинду отбудет десяток весьма уважаемых лам. Желающих присоединиться к этому каравану просим не мешкать и к указанному сроку прибыть в нашу обитель.

Наши молитвенные колеса постоянно вращаются, а наши помыслы непрестанно направлены к средоточию всего сущего. Да пребудет и ваша жизнь таковой.

В третьем внутреннем дворике некий лама в демонической маске тигра гонялся за взвизгивающим от страха монахом, очевидно изображавшим робкую душу. Колокольчики и барабаны вторили действу, входившему в церемонию, восславляющую приход новой весны.

Среди зрителей находились и два королевских отпрыска. Они прибыли на празднество в сопровождении большой свиты придворных, чем внесли в сонную жизнь обители нездоровую возбужденность.

— Однажды я заставил короля ждать, — сказал Сгий Жел-ри. — Теперь мне хотят дать понять, что такое непозволительно.

— Поэтому ты и забрался сюда? — лукаво спросил Сен-Жермен, укладывая в корзину кувшины.

Мальчик рассмеялся.

— Отчасти, да. Но в основном для того, чтобы попрощаться. И заодно выразить сожаление, что нашим путям суждено разойтись. — Он поерзал на стуле и, навалившись на стол, принялся перебирать пакетики и флаконы. — Их караван через три дня отправится в Лхасу. Я сговорюсь, чтобы они прихватили и вас. Там охрана и все такое. К инородцам, путешествующим вместе с особами королевского рода, никто не осмелится подступиться.

— Благодарю, — сказал Сен-Жермен, тронутый подобной заботой, хотя уже велел Руджиеро найти подходы к проводникам.

Взрыв шума за окнами достиг апогея. Тигр-демон взревел и завыл.

— Они так беснуются ежегодно, — сказал Сгий Жел-ри.

— Это тебя беспокоит?

— В какой-то степени — да, — пожал плечами мальчик. — Все эти действа по сути уход от истинного пути. В большинстве своем они связаны со сменой сезонов, а их корни подпитывает древняя религия Бон. Многие ламы не хотят это признать, но такова правда. Старые колдуны, не жалея усилий, пытаются подчинить себе силы природы, не понимая, что сила на самом деле одна.

Сен-Жермен поднял брови. Осторожно опустив на дно корзины стеклянный сосуд, он спросил:

— Ты прочел это где-нибудь или дошел до этого сам?

— Сам, как, наверно, и ты. Это единственная возможность хоть что-то понять. — Сгий Жел-ри постучал по небольшой деревянной шкатулке. — Что там?

— Рубины и алмазы, — сказал Сен-Жермен.

— Ты умеешь их делать? — Мальчик заглянул внутрь шкатулки и помешал камни рукой.

— Да. — Сен-Жермен поднял корзину, пытаясь определить ее вес. Сочтя его недостаточным, он принялся загружать в нее всякую мелочь. Пауза, возникшая в разговоре, казалось, не тяготила его.

— Как странно, что эта комната вновь опустеет, — нарушил молчание Сгий Жел-ри. — Не знаю, поймешь ли ты меня правильно, но все же скажу, что никто до тебя не смел обращаться со мной как с ровней. Еще скажу, что мне будет этого не хватать.

— Ты необыкновенный ребенок, — задумчиво сказал Сен-Жермен. — Немудрено, что все тут глядят тебе в рот. С этим нужно смириться.

— А одиночество? — возразил Сгий Жел-ри. — Ты ведь знаком с этим чувством, не так ли? Я могу говорить с тобой и о нем, ведь ты многое испытал в своей жизни. А здешние ламы? Что видели в жизни они? О чем я могу беседовать с ними? — Голос мальчика зазвенел от обиды, и, чтобы себя успокоить, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. — Я сознаю ответственность своего положения и делаю то, что должен. Но в то же время хочу, чтобы кто-то делил эту тяжесть со мной. Хотя бы в какой-то мере.

Сен-Жермен отложил в сторону тряпку.

— Сгий Жел-ри, — мягко произнес он, — я ничем не могу тут помочь, хотя и очень хотел бы. Ты обрел свой путь, ты идешь по нему, и справиться с тем, что мешает тебе, тебе же лишь и под силу.

Он умолк, прошелся по комнате, потом, повернувшись, сказал:

— Смотрящий на звезды рискует упасть, споткнувшись о камень, которого он не видит. Поговорим о конкретных вещах. Мне бы хотелось предостеречь тебя. На мой взгляд, настоятель Сньин Шез-раб — честолюбив и завистлив. Сомневаюсь, что он отдает себе в этом отчет, но тем не менее ты, Сгий Жел-ри, ценен для него лишь как средство, которое он будет пытаться, если уже не пытается, использовать в собственных целях.

— Я вижу его насквозь, Сен-Жермен, — отмахнулся Сгий Жел-ри. — Сньин Шез-раб стремится к неограниченной власти. Но пока это связано с усилением влияния нашего братства, я смотрю на его уловки сквозь пальцы и заострять на них внимание не хочу.

Ох, подумал вдруг Сен-Жермен, до чего ж эти дети самонадеянны! Где взять слова, способные пронять девятилетнего дурачка? Как убедить его, что жизнь гораздо сложней, чем он себе ее представляет, и что ни при каких обстоятельствах человек не должен доверяться тому, кто мечтает превратить его в послушную куклу? Он хотел было положить руку на плечо маленького упрямца, но не решился и ограничился тем, что пробормотал: