Челси Ярбро - Дорога затмения

— Она не веселит, а тревожит, — не отставал мусульманин.

— Можно сказать и так. — Инструмент пришлось отложить, ибо юноша не уходил.

— Вы ведь и сами не из этих краев?

— Это, я думаю, очевидно, — сказал Сен-Жермен. — О том недвусмысленно говорит мой франкский камзол.

Ирония сказанного не укрылась от собеседника.

— Да, разумеется, — кивнул он покладисто, — но согласитесь, что вежливей осведомиться о чем-то, пусть даже и очевидном, чем щеголять собственной проницательностью. — Юноша подобрал полы своего одеяния и уселся на подоконник. — Мне хотелось бы побеседовать с вами. Я — Джелаль-им-аль Закатим.

— Сен-Жермен. — Ответ прозвучал неохотно. Музыка предпочтительней пустой болтовни.

— Мне известно, что вы алхимик, — произнес с почтительным придыханием молодой мусульманин.

— Правда? И кто же вас известил?

Джелаль-им-аль рассмеялся.

— Местный поэт, Джаминуйя. Он пронырлив и словоохотлив.

То же можно сказать и о тебе, заметил мысленно Сен-Жермен.

— Он говорил, чем именно я занимаюсь?

— Нет, но я потолковал с торговцем Шола. И узнал, что некоторые ингредиенты для опытов вам доставляют из султаната. Это весьма любопытно. Весьма.

Юноша горделиво огладил свою ухоженную бородку, словно бы приглашая собеседника полюбоваться ее легкой курчавинкой и каштановым блеском.

— И что же? Боюсь, молодой человек, мне придется сразу же пояснить, что ни угрозами, ни чем-либо иным вам не удастся склонить меня к доносительству или к подобного рода услугам.

— Ах, нет-нет, вы меня совершенно не поняли, — замахал руками Джелаль-им-аль. — Уверяю, что у меня и в мыслях ничего подобного не было, ибо лучшие из шпионов — рабы. А вы — уважаемый человек и, будучи инородцем, не имеете доступа к сведениям, какими мне бы хотелось располагать. Так что шпионить в пользу султана я вам, и не надейтесь, не предложу. — Он сверкнул белозубой улыбкой, призванной очаровывать всех и вся.

— Если это так, тогда что же вам от меня надобно? — Сен-Жермен сузил глаза.

Белозубый красавец словно не замечал его неприязни.

— Две вещи. Во-первых, мне бы очень хотелось как-нибудь познакомиться со старшей сестрой раджи. Я наслышан об ее уме и учености, а такие женщины редки по нынешним временам. При дворе она не бывает, однако вы, как я знаю, проживаете у нее, и…

Он выжидательно глянул на собеседника.

— Вы говорили о двух вещах, — напомнил с деланым равнодушием Сен-Жермен.

— Вторая может вас более затруднить. — Юноша подался вперед. — Понимаете ли, все мужчины моей семьи традиционно призваны посвящать себя государственной службе. Участи этой не избежал, конечно, и я. Однако влечет меня все-таки не дипломатия, а алхимия. — Молодой мусульманин заторопился, на глазах теряя свой светский лоск. В его голосе зазвучали нотки искреннего волнения. — Не могли бы вы взять меня в ученики? Я не совсем профан, мне давали уроки в Алеппо, однако отцу это было не по душе. В конце концов занятия пришлось прекратить, но тяга к лабораторной работе осталась. — Он неуверенно улыбнулся. — Абшелам Эйдан строг, но, думаю, я сумею выкраивать время на то, чтобы хоть изредка к вам наезжать.

— А тот факт, что вы получите предлог бывать в доме, с хозяйкой которого вам не терпится познакомиться, следует, разумеется, отнести к случайному стечению обстоятельств? — предположил Сен-Жермен.

— Нет, не следует, — серьезно сказал молодой дипломат. — Я бы с большим удовольствием сосредоточился лишь на алхимии, однако еще существуют и служба, и долг. Подвернулась возможность убить двух зайцев — зачем же ее упускать?

— Тем самым у вас появляется шанс получить уже менее официальный доступ к радже, — продолжил свои размышления Сен-Жермен, поглаживая странную лютню.

— И такое может случиться, — сказал Джелаль-им-аль. — В конце концов, не к Падмири же устремлены все помыслы Дели. Тамазрайши — вот моя цель.

— Потому что она — наследница трона, — подсказал Сен-Жермен и взялся за инструмент. Очень тихо, почти неслышно он принялся наигрывать незатейливую мелодию, разученную им в Британии веков семь назад.

— Вы склонны к уединению, — заявил Джелаль-им-аль, нисколько не обижаясь на проявленную по отношению к нему неучтивость. — Это пиршество, как я понял, вас вовсе не занимает.

— Нет. — Мелодия сделалась громче.

— Возможно, вас что-то в нем раздражает, — беспечно продолжал дипломат. — Как человека воспитанного и повидавшего более цивилизованные края. Меня, например, коробит присутствие женщин, пусть даже из знатных семейств. Какая распущенность! Их ужимки и позы настраивают человека на низменный лад. — Юноша, впрочем, выражал свое возмущение с весьма одобрительным видом. — И сок тут, вы, наверно, заметили, подают слегка забродивший. Нет, в этих людях и впрямь гнездится порок.

— А вы курите гашиш, — спокойно откликнулся Сен-Жермен.

— Это другой вопрос. Вы ведь и сами не прочь им побаловаться, не так ли? — Джелаль-им-аль знал, что многим чужеземцам по нраву чуть горчащий, но навевающий сладкие грезы дымок.

— Нет. — Увлеченный игрой музыкант мог бы добавить, что никакие наркотики на него не влияют, но делать это он по вполне понятным причинам не стал.

— В таком случае вы должны пить вино, — дерзко заявил Джелаль-им-аль.

— Нет. Я не пью и вина.

Юноша сообразил, что взятый им тон неприемлем, однако не мог придумать, как выпутаться из сложного положения. Молчание затягивалось, и он пошел напролом.

— Так вы возьмете меня в обучение?

Ему не ответили.

— Если дело в деньгах…

— Нет, не в деньгах, — уронил Сен-Жермен.

— Значит, я принят?

— Я этого не сказал. — Сен-Жермен отложил в сторону инструмент и пристально оглядел дипломата. — Вы хотите повидаться с хозяйкой дома, где я проживаю? Ладно. Это я устроить могу. Приезжайте, встреча, думаю, состоится. Что же касается вашего интереса к алхимии, — в тоне его мелькнуло сомнение, — мне пока не очень-то ясно, сложится у нас что-нибудь или нет. Но, — тут его голос окреп и приобрел твердость стали, — предупреждаю вас, Джелаль-им-аль Закатим: если вы вознамеритесь впутать Падмири во что-то грязное или причинить ей какой-либо вред, это намерение будет причиной самых катастрофических в вашей жизни событий. Одно лишь намерение. Вы поняли, Закатим? — Убедившись, что слова его были услышаны, Сен-Жермен потянулся к лютне.

— Значит, наполовину мы все же договорились, — с деланой бодростью заключил молодой человек. Он спрыгнул на пол, но неудачно — прижав каблуком подол своего длинного одеяния, вследствие чего пошатнулся и чуть было не упал. — Что ж, я как-нибудь вас навещу.

— Как пожелаете, — кивнул Сен-Жермен, даже не потрудившись двинуться с места, чтобы отвесить смущенному мусульманину ответный поклон.