Джим Браун - Точка разрыва

– Все дело в том… – он покачал головой. – Боже, ты подумаешь, что он спятил. Но слушай, ради Бога, он мой двоюродный брат.

Дин отодвинул стул и сел.

– Теперь меня уже ничто не удивляет.

Джон поднял голову, чтобы встретиться взглядом с другом:

– Ладно! Как насчет этого: Мейсон абсолютно уверен, что его дочь встречается с… – он перевел дыхание. Имея дело с кем-то другим, Дин подумал бы, что это для усиления эффекта, но у Джона подобная пауза свидетельствовала о том, как тяжело ему сказать то, что он собирается. – Он определенно утверждает, что его дочь встречается с Уайти Доббсом.

Доббс.

При этом имени разряд страха пронзил нервные окончания Дина.

– Это… – он готов был произнести «невозможное, но поправился, – невероятно. Его дочь зовут Тина, так? Ей сколько? Восемнадцать? А Доббсу должно было сейчас быть по меньшей мере тридцать девять.

Джон почесал подбородок и вздохнул. Кофеварка заворчала. «Кенмур» загудел.

– Вот здесь и начинается чертовщина.

«Вот здесь и начинается чертовщина?» – подумал Дин.

– Он говорит, что она встречается с семнадцатилетним Уайти Доббсом. С тем же самым Уайти Доббсом, которого мы похоронили двадцать два года назад на холме Хокинса. Нестареющий и неизменный. Уверяет, что у него есть фотография как доказательство.

– Семнадцатилетний? Абсурд.

– В точку.

Дин потер виски, пытаясь прогнать начинающуюся головную боль, пока еще концентрировавшуюся под кожей. Слово «спятил» частенько проскальзывало в их шутках, но если Джон верно оценивал ситуацию, с состоянием Мейсона Эванса нельзя было Шутить.

– Теперь ты понимаешь, почему я позвонил, – сказал Джон.

Его голос звучал устало, яркие красные стрелки сосудов расходились по белкам глаз.

– Все, что мне удалось установить: Тина уехала с каким-то парнем по имени… – он достал записную книжку из нагрудного кармана и пролистал несколько страниц, – Дэвид Левин, двадцати четырех лет, с последнего курса. Из обеспеченной семьи. У его родителей дом на озере Крид. Мегги сейчас пытается раздобыть адрес.

Как клеится, Джимми Дин?

Воспоминание о надписи на доске мелькнуло у Дина в голове. Он еще не успел рассказать Джону о последнем хулиганстве. Сам не знал почему.

– Ты видел снимок?

– Да, быстрый «полароид«, но видно, что у парня темные волосы и смуглое лицо. Он даже не напоминает Доббса.

Прошло, наверное, больше года с тех пор, как Дин Трумэн последний раз видел Мейсона Эванса, и еще дольше они не разговаривали. Между ними возникло непримиримое противоречие после погребения Уайти Доббса, которое с годами все углублялось. Мейсон следил за собой. Он был в прекрасной форме – упругий и атлетично сложенный. Но сейчас его лицо приняло мучнистый оттенок, а глаза были расширены от страха.

– Привет, Мейсон, – Дин протянул руку.

Мейсон даже не взглянул на нее, но вместо этого крепко и мощно обнял Дина.

– Дин, слава Богу, слава Богу. Если кто-нибудь и может разобраться, так это ты. Ты же поможешь мне? Помоги Тине.

– Пойду, прослежу за ходом дела, – сказал Джон, оставляя их наедине в кабинете.

Дин присел на краешек стола. Он жестом пригласил Мейсона сесть на один из мягких стульев.

– Джон рассказал тебе? – спросил Мейсон. – Он рассказал тебе, кто вернулся? – Он не ждал ответа: – Уайти Доббс, вот кто, чертов Уайти Доббс. Он забрал мою дочь. У него моя Тина.

Мейсон уронил голову на руки. Жалобный стон вырвался у него. Плечи заходили ходуном.

– Я знаю, что это ненормально, – сказал Мейсон, не отнимая рук от лица, не вскинув глаз, как будто все заботы мира сосредоточились у него в голове, и от тяжести он не мог поднять ее. – Я и не делаю вид, будто понимаю что-то. Но это правда. Этот недоносок, беловолосый ублюдок вернулся. Он вернулся и забрал мою дочь.

Мейсон застонал в настоящей агонии с такой неприкрытой, такой страшной животной болью, что Дин почувствовал, как его глаза увлажнились.

Оставив на мгновение сострадание, доктор Трумэн вынужден был спросить себя: «Как кто-нибудь мог поверить, что Уайти Доббс вернулся, да еще в семнадцатилетнем возрасте?».

Как клеится, Джимми Дин?

Дина охватила дрожь.

Потом они долго мирно и успокоительно разговаривали. Уверив Мейсона, что его дочь объявится, что шериф Джон Эванс не прекратит поисков, пока не найдет ее, Дин переменил тему.

Они поговорили о компании Мейсона, о его двух неудачных браках, о тоске, одиночестве, детях и, наконец, о чувстве вины. После этого Мейсон сжал руки Дина и заплакал. Потом он выслушал объяснение Дина о том, что мальчика на снимке зовут Дэвид Левин, что его родители жили в Салеме, но теперь у них дом на озере Крид. И что Джон как раз связывается с ними, чтобы узнать месторасположение дома.

– Но снимок!., это Уайти Доббс!

Фотография лежала вверх изображением на столе Джона. Мейсон смотрел на нее, как турист на змею под ногами.

– Нет, – сказал Дин, повернувшись назад и внимательно изучая фото.

У молодого человека рядом с Тиной Эванс были темные волосы и загорелая кожа на женственном лице – он ничем не походил на Уайти Доббса.

– На снимке Дэвид Левин. Но ты, ты видел Уайти Доббса? Мейсон взглянул на своего старого приятеля вопрошающими глазами:

– Значит, ты веришь мне?

– Я верю: ты что-то видел, но не на этом снимке, а у себя в подсознании…

Мейсон затрясся.

– …Это вызвано чувством вины, и стрессом, и тысячей других мелких причин, которые накапливаются, пока не выплескиваются наружу, как горячая лава при извержении вулкана.

– Но все было так реально, – запротестовал Мейсон.

Большие электрические часы на западной стене гудели в нависшей тишине. За спиной Мейсона обитая деревом стена пестрела плакатами, сертификатами и наградными значками. В их медных планках виднелось смутное и рассеянное отражение Дина.

– Я знаю, как это бывает реально. И поэтому становится еще более пугающим, – Дин потянулся и подтолкнул фотографию к краю стола.

Мейсон отшатнулся, отъехав назад на своем стуле, развернувшись так, чтобы не видеть снимок даже боковым зрением. Дин показал на фото:

– Взгляни на него.

Мейсон сцепил руки на широкой груди. Его губы сжались в тонкую линию, глаза прищурились. Дин улыбнулся. Это был прежний Мейсон – упрямый, недалекий, бескомпромиссный.

– Взгляни на него, – повторил Дин более настойчиво и потом добавил: – Несмотря на свой страх.

В темных глазах Мейсона вспыхнула злость. Этот массивный человек придвинулся обратно к столу, осторожно вдохнул. Потом с опаской, как будто щупал ногой ледяную воду в озере, наклонился и посмотрел на снимок.

Мгновение повисло в воздухе, как одинокая серебристая паутинная нить. Часы гудели. В коридоре были видны снующие люди. Но в этом кабинете, где Мейсон изучал фотографию, время замерло.