Фейт Хантер - Одержимая

Запах Большой кошки отличался, таил в себе опасность для рыжей рыси — для ви са. Для меня. Но Большая кошка исчезла. Я спрятала ее добычу. Проползла по снегу, часто останавливаясь, припадая к земле и прислушиваясь. Понюхала ветер. Она исчезла. Большая кошка оросила добычу.

Запах крови, замерзшей под снегом, усиливался. Голод когтями впивался в мою плоть, будто зверь, и требовал: съешь, съешь, съешь. Добыча была спрятана под выступом бело-желтой скалы, кварцево-белой, как снег, с прожилками золота белого человека. Запах крови пробивался сквозь снег. Выпустив когти, я с силой разгребала его, высветленные луной комья летели в черную ночь.

Показалась замерзшая оленья туша, я разорвала ее копями и острыми зубами. Отчаянно и безрассудно поглощала кусок за куском. Кровь таяла и оставляла пятна на моей выстуженной шкуре, лапах и челюстях. Утолила голод. Он больше не терзал меня. Но я все равно продолжала набивать брюхо. С жадностью.

Что-то тяжелое вдавило меня в тушу. Когти впились в лопатки. Большая кошка. Я попыталась бежать. Она подрала мне шкуру, и теперь пряный запах крови paзлился в ночи. Тлвдатси взвизгнула. Перевернула меня ударом лапы, обнажив живот. Я подняла лапы, выпустила когти, вонзила их в ее морду. От нее сильно пахло детенышами, преждевременно появившимися на свет. Kaпли ее крови попали на меня. Клыки вонзились в мой живот. Разрывали его. Я полоснула ее когтями. Кровь перемешалась и теперь струилась вместе. Змея, похороненная в крови тлвдатси, открылась мне. Боль пронзила сердце. Дыхание остановилось. Я умираю.

Нырнула в змею тлвдатси. Глубоко. Глубоко. Увидела, в чем мы были похожи. А в чем нет. Я не могла быть Большой кошкой. Слишком мала. Погрузилась во тьму. Умирала. Последний раз сжала когти. Безнадежно. Неистово.

Лихорадочно вздрогнув, я попала внутрь змеи. Украла тело тлвдатси. Не просто змею, жившую под ее шкурой. Я не только стала похожа на нее внешне, а покорила ее. Украла тело. Украла душу.

Свет, холод и кровь взрывной волной пронеслись сквозь мое нутро. Тлвдатси завопила от ярости, сражаясь со мной. Внутри меня. Нет-нет-нет-нет-нет-нет нет-нет-нет-нет.

Я поработила тлвдатси. Сделала ее своей. Впихнула свою память в ее шкуру. Вместе с ней.

Я-мы катались по снегу. Тяжело дыша. Мир переменился, содрогнулся, затрещал. Я боролась за возможность приручить ее. Голод заставил меня-ее подняться. Я-мы ели ее добычу. Мою добычу. Тлвдатси выла и неистовствовала. «Ешь, ешь». Живот болит от голода. Затем — «котята, котята, котята».

Набив брюхо, я остановилась. Насытилась. И стала большой. Пантера сжалась внутри тлвдатси со мной. Наблюдала. «Котята», — потребовала она. Показала мне тропинку к ее-нашему логову. Запахи, ориентиры, помеченные места — наши-ее, ее-наши. Прошла рядом со следом, отпечатками волчьих лап, скрывая свои слезы за его отпечатками. Скоро придется убить волка. Опасно для детенышей.

Котята кричали от голода, присвистывали и вопили. Сипло пищали. Звериный запах привел меня-ее в логово, низкую пещеру в скале с расширяющимся проходом, достаточным для того, чтобы проползти внутрь, в тьму земли, в пещеру. Ветер нанес целую кучу листьев. Хорошее логово. Я-мы погладили, облизали и обнюхали Котят. Очень маленькие. Из маленьких открытых пастей пахнет молоком. Я-мы устроились с ними рядом, чистили лапы. Детеныши дергали меня-нас, их беспокоили молочные зубы. Но во время кормления неприятные ощущения отступали. Язык, история и память исчезли. Похоронены. Так родился Зверь.

Вздрогнув, я проснулась. Вся в поту, сердце колотилось скачкообразно, как падающий молот. «Черт! Что это было?» Но я знала. Я знала. Это воспоминание о моем собственном прошлом. Это воспоминание о том, как Пантера и я оказались вместе внутри меня. Я украла ее тело и очутилась с ее душой в собственном теле.

Глубоко внутри я слышала тяжелое дыхание Зверя. Я познала ее злость, похожую на застаревшую и дочистa обглоданную кость без мозга, без сердцевины. Ничего, кроме памяти.

— Боже мой, — прошептала я, — что я наделала?

Но ни Бог, ни Пантера мне не ответили. Это произошло по ту сторону жизни скинуокера. Я знала это, не зная, откуда я это знаю. Я сотворила наистрашнейшее зло. Украла тело живого существа. Пантера назвала меня пожирателем печени.

Я вылезла из постели с мокрыми скомканными простынями, сняла их, застлала новое белье, а мокрое бросила в угол. Чтобы избавиться от резкого запаха пота, приняла душ: долго стояла под водой, как будто она могла очистить меня. Измученная, снова забралась в кровать, натянула сверху простыню и покрывало. Черная магия. Я использовала черную магию.

В чем мать родила

Я проснулась от пронзительных криков. Крик за криком. Это женщины. В ужасе. Девочки Кейти.

Я еще не проснулась как следует, но уже подскочила и побежала. На ходу вытаскивала из шкафа оружие и кресты. Сняла с крючка висевший на ремне дробовик. Нулей пронеслась по дому, выскочила наружу в предрассветное утро. Накинула кресты на шею, воткнула колышки в волосы. Не сбавляя шага, перемахнула через стену, оцарапав ноги о кирпич.

— Черт! — пробормотала я. По-прежнему в чем мать родила. Беспокоиться об этом буду позже. Если останусь в живых.

Задняя дверь дома Кейти была открыта нараспашку и сорвана с петель. Я остановилась и осмотрела дверь: на дереве остались следы когтей. Сложный запах окутал ее густым слоем, отвратительнейшая вонь разлагающегося тела перебивала все другие составляющие. Если то, что я поняла длинной прошлой ночью, — правда, ему нужно было заправиться. Безумец. Пожиратель печени. Пантера рассвирепела и зарычала.

Я только что проверила магазин, но руки сами стали ощупывать механизмы. Убедившись, что все в порядке, прижала приклад к плечу и двинулась в дом, осторожно ставя каждую ногу на пол, прежде чем перенести на нее вес тела. При каждом шаге волосы легко ласкали спину. Легкие болели. После бешеного забега я старалась дышать тихо, не могла вдохнуть полной грудью; сердце, пытаясь прийти в норму, не могло восстановить правильный ритм.

Лампы в канделябрах отбрасывали приглушенный свет: яркость специально убавили на ночь. Я чувствовала запах крови и слышала крики. Кто-то при каждом вздохе надавал булькающие звуки, как будто дышал под водой или через пережатые дыхательные пути. Запах крови и бульканье доносились справа. Вероятно, из столовой.

Услышав оборвавшийся вопль, я дернулась в другую сторону. Тяжело вздохнула в попытке успокоиться. Нашла дуло ружья, приклад плотно прижат к плечу. Пошла влево по коридору. Осторожно вошла в офис Кейти. Мгновение длилось вечность. Я осмотрела комнату.