Стивен Кинг - Исход (Том 2)

Затем Ральф Брентнер зачитал подготовленный Ником Андросом текст, который приводится дословно:

«Одной из наиболее важных проблем, стоящих перед Организационным комитетом, является следующая: согласен ли комитет уведомлять матушку Абигайль обо всем, что будет происходить на наших заседаниях, открытых и закрытых? Вопрос может быть поставлен и по-другому: облечет ли матушка Абигайль этот комитет, а также избранный впоследствии Постоянный комитет своим полным доверием и будет ли она осведомлять его членов обо всем, что происходит на ее заседаниях с Богом или Кем-бы-то-ни-было… в особенности на закрытых заседаниях?

Это может прозвучать бессмыслицей, но позвольте мне дать объяснения, так как на самом деле это прагматический вопрос. Мы должны раз и навсегда отвести матушке Абигайль определенное место в нашем сообществе, поскольку наша проблема не только в том, «чтобы снова стать на ноги». Если бы это было так, нам вовсе не нужно было бы отводить ей первую роль. Как мы знаем, существует другая проблема, проблема человека или, как мы его иногда называем, темного человека, или, как говорит Глен, Противника. Мое доказательство его существования — очень простое, и я думаю, что большинство людей в Боулдере согласятся с моими рассуждениями — если они вообще задумаются над этим.

Вот оно: «Мне снилась матушка Абигайль, и она существует; мне снился темный человек, и, следовательно, он должен быть, хотя я его ни разу не видел». Люди здесь любят матушку Абигайль, и я сам люблю ее. Но мы не достигнем многого — фактически ничего не достигаем, если не начнем с одобрения ею того, чем мы занимаемся.

Поэтому сегодня днем я навестил почтенную леди и прямо поставил перед ней вопрос с упором на следующее: «Вы будете с нами?» Она сказала, что будет, но с определенными условиями. Она была совершенно откровенной, сказав, что мы абсолютно свободны в «мирских делах» — ее выражение — по руководству сообществом. Расчистка улиц, распределение жилья, включение электроэнергии.

Но она также предельно четко дала понять о своем желании, чтобы с ней консультировались по всем вопросам, касающимся темного человека. Она твердо верит, что все мы — фигуры в шахматном поединке между Богом и Сатаной; что главным агентом Сатаны является Противник, которого, как она сказала, зовут Ренделл Флегг (насколько она понимает, «это то имя, которым он сейчас пользуется»); что по приметам, известным только Господу Богу, Он выбрал ее Своим доверенным лицом в этом деле. Она верит, что приближается борьба и будет так — либо мы его, либо он нас. Она считает, что нет ничего главнее этой борьбы, и она непреклонна в том, чтобы с ней консультировались, когда наши обсуждения будут касаться этого… и его.

Сейчас я не собираюсь вдаваться в религиозный смысл всего этого или спорить о том, права она или нет, но должно быть очевидно, что перед нами ситуация, с которой мы должны справиться. Поэтому у меня есть ряд предложений».

Последовало короткое обсуждение соображений Ника.

Ник выдвинул предложение: не могли бы мы в качестве комитета согласиться не обсуждать сейчас теологическое и сверхъестественное значение дела Противника?

Проголосовав 7: 0, комитет согласился прекратить обсуждение, по крайней мере в то время, пока мы «на сессии».

Затем Ник выдвинул еще одно предложение: согласимся ли мы, что главным секретным делом комитета является вопрос о том, как нам справиться с этой силой, известной под именем темного человека, Противника или Ренделла Флегга? Глен Бейтмен поддержал это предложение, добавив, что время от времени должны обсуждаться и другие дела — такие как действительно неотложная потребность создания Похоронного комитета, что мы должны быть ближе к делу. Предложение прошло единогласно.

Ник вернулся к своему первоначальному предложению о том, чтобы информировать матушку Абигайль о всех общественных и личных делах комитета. И это было одобрено единодушно.

Решив дело о матушке Абигайль, комитет по просьбе Ника перешел непосредственно к вопросу о темном человеке. Ник предложил отправить на Запад троих добровольцев, которые бы внедрились в окружение темного человека с целью получить информацию о том, что там происходит на самом деле.

Сьюзен Штерн вызвалась первой. После короткого, но бурного обсуждения этого Глен Бейтмен внес свое предложение: решено, что ни один из членов как оргкомитета, так и постоянного комитета не имеет права участвовать на добровольной основе в выполнении подобных задач. Сьюзен Штерн пожелала узнать почему.

Глен: Все с должным чувством уважения относятся к вашему честному стремлению помочь, Сьюзен, но дело в том, что мы просто не знаем, вернутся ли вообще эти люди назад, когда и в каком виде. Тем временем мы заняты не такой уж незначительной работой по налаживанию жизни в Боулдере. Если вы уйдете, нам придется заполнить ваше место кем-нибудь со стороны и вводить его в уже пройденный вами курс дела. Не думаю, что мы можем позволить себе терять столько времени.

Сьюзен: Полагаю, что вы правы… или, по крайней мере, чувствую это… но меня действительно иногда удивляет, неужели эти две вещи — одно и то же. Или даже обычно одно и то же. Вы говорите, что мы не можем послать кого-нибудь из комитета, потому что так чертовски незаменимы. Поэтому мы просто… просто… как бы это сказать…

Стью: Прячемся за чужими спинами?

Сьюзен: Спасибо. Именно это я и имела в виду. Мы, прячась за чужими спинами, отправим туда кого-то, может быть, даже обрекая его на распятие или и того хуже.

Ральф: Что может быть хуже этого?

Сьюзен: Не знаю. Если кто-то и знает, то это Флегг. Просто я ненавижу это.

Глен: Вы можете ненавидеть это, но вы очень сжато выразили нашу позицию. Мы здесь занимаемся политикой. Первые политики новой эры. Мы должны быть уверены, что наше дело — нечто большее, чем те дела, из-за которых политики до нас отправляли людей на смерть в ситуации «жизнь или смерть».

Сьюзен: Никогда не думала, что буду заниматься политикой.

Ларри: Добро пожаловать в клуб.

Предложение Глена о том, что ни один из членов комитета не может идти в разведку, было принято единогласно. Затем Франни Голдсмит спросила Ника, по каким качествам следует отбирать будущих тайных агентов и что они должны будут выяснить.

Ник: «Мы не знаем, что можно узнать, до тех пор, пока они не вернутся. Если они действительно вернутся. Дело в том, что мы не имеем ни малейшего понятия о том, что он там замышляет. Мы более или менее напоминаем рыболовов, которые используют человеческую наживку».

По мнению Стью, комитету следует выбрать людей, которым можно полностью доверять. Все проголосовали за то, чтобы большая часть дискуссии, начиная с этого пункта и далее, была дословно переписана с аудиокассет в протокол заседания. Нам представляется важным сохранить дословную запись нашей дискуссии по делу о разведчиках (или шпионах) в связи с его особой деликатностью.