Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза

Начмед распределяет роли. Бабке ставят капельницу, явно старуха обезвожена и ослаблена, иначе бы к нам в таком виде не попала бы. Образец гноя идет на определение устойчивости к антибиотикам – довольно простой и надежный способ – по гною судя и по флегмоне – скорее всего кто-то из стафилококков тут прижился. Вот этот гной размажут по питательной среде в чашке Петри и бактерии от такого пиршества начнут бурно размножаться, давая видимые глазом даже колонии. Только не везде им будет праздник жизни – в чашке разложены сверху бумажки, видом как конфетти, пропитанные тем или иным антибиотиком (и подкрашенные, чтоб ясно было сразу, где какой). Вокруг таких круглых конфетти колонии не растут – дохнут бактерии от антибиотиков. И для лечения пациента берут тот антибиотик, вокруг которого большее пространство чисто от бактерий. Все просто.

Ну вот, медсестр Валерка прижимает почкообразный тазик к лицу пациентки.

Далее пинцетами начинаем удалять расшустрившихся опарышей. Им не нравится, что их потревожили, завозились. Я было, вспомнив давний разговор с Андреем, замечаю, что вроде как их пока можно и оставить, но начмед удивляет в очередной раз – оказывается принципы «опарышевой терапии» или как ее называют англичане «maggots therapy» давно уже опубликованы и дольше четырех дней опарышей не стоит держать в ране. К тому же эти – нестерильны и при хирургической обработке раны могут дополнительно навредить. Чистить же раны придется. Биохирургия, как деликатно называют европейцы метод чистки опарышами, здесь не справится – уже есть свищи, значит явно есть затеки-карманы с гноем, потому придется работать острым способом.

Кто-то выражает удивление этой информацией. Ну, как же – европейцы, такой цирлих-манирлих, цивилизация – и вдруг опарыши.

Начмед снисходительно уточняет, что Англия ведущий поставщик стерильных опарышей в Европу и другие страны. Отработанный солидный бизнес. Поставляют личинок в пакетиках, похожих на чайные – чтоб в ране не расползались, а может, чтоб порции учитывать было проще. Хорошие такие стерильные оголодавшие опарыши. Терапевт после этого покидает перевязочную держась за стеночку.

Минутку прикидываем – стоит ли бабку обезболивать. Она шевелит губами, бормочет что-то, но я уверен – бредит. Начмед связывается с анестезом, единственным сейчас на всю больницу спецом, консультируется, получает информацию, кивает головой. Бабке закачивают только новокаин. Мда, здравствуйте, способ послойной инфильтрации новокаином имени товарища Вишневского. Давненько не виделись. К резанию меня не допускают, есть пограмотнее коллеги. Старушке раскромсали поллица, гноя, густого мертвого желто-зеленого цвета оказалось неожиданно много. Промыли все, что возможно и фурациллином и перекисью водорода, отчего из бабкиных свищей поперла пена. Напихали тонкие полосочки резины от порезанных медперчаток, чтоб не схлопнулись входы в вскрытые карманы и чтобы гной мог отделяться свободно. Немного помыли лицо от старых потеков, йодом мазать не стали – старческая кожа сухая, уязвимая, обошлись зеленкой. Дальше старую передали медсестрам – для санобработки, а мы перевязочную покинули. Я впрочем, не успел слинять вовремя и вместо ускоренного улепетывания домой после трудового дня получил дополнительную головомойку от начмеда, поспел таки подлый хаммурапист со своим гнусным доносом.

– Кстати знаете, что ваш медсестр сказал? – спрашивает Бурш, когда мы расслабленно ползем на выход из больницы.

– Нет. Я как раз старался незаметно утечь.

– С такими опарышами бы – да на рыбалку!

– Мда. Толстокожая бесчуйственная молодежь.

Бурш толкает меня предостерегающе в бок локтем.

Оказывается, меня дожидаются два человека. Тот самый МЧСник и светловолосая девчонка с прозвищем в честь атомной бомбардировки. Ну, с парнем все ясно – из всего медперсонала клиники он только меня знает, потому настойчиво просит помочь в лечении матери. Я не очень представляю, что смогу сделать, случай-то тяжелейший. Да и женщина в возрасте, что еще больше понижает ее шансы. Проситель и сам не знает, что от меня просить, но, в общем, та самая ситуация, когда впору хоть кого умолять. Лишь бы мольба помогла. А еще парню надо выговориться. Долгонько он до матери ехал, долгонько, потому чувствует себя виноватым. Говорит, что его мать выкарабкается, она всегда была крепким человеком, она сможет. Бурш неожиданно спрашивает – кто новенький халат на больную надел. Оказывается – сама. С чего это Бурша заинтриговал халат, не пойму. Остается пообещать парню, что присмотрим за его мамой, но никаких гарантий естественно дать не можем. С трудом отделавшись от него уже полудохлым взглядом гляжу на девчонку. Та впрочем, напрягает по-другому – бодро оттарабанив, что завтра они получат очень свежую рыбу и рвутся научить меня как в любых условиях быстро закоптить все что угодно. Это все конечно замечательно, но я прекрасно помню, что приглашали-то меня не просто покушать рыбки. Придется еще кого-то из команды тащить, а будем ли мы свободны, и кто согласится – неведомо. Заодно приглашают и Бурша.

Он усмехается: «Одним махом семерых побивахом!»

Вот теперь, наконец все. Ноги уже и не держат, хоть пройти тут всего-ничего.

По дороге пытаюсь разобраться в ощущениях. Что-то сегодня удивило. Не пойму что. Бабка? Да нет вроде, все штатно – капельница для восполнения жидкости и глюкоза для поддержки, антибиотикотерапия массивная, вскрытие полостей с гноем, промывание и дренирование. Блюющая терапевт? Тоже не новость. Что-то мимолетно удивило. Что?

Потом доходит – отношение пациентов стало другим. Вот тот же МЧСник. Да, мне придется себя утеснять, тратить время на его мать и контроль за ее состоянием, бдить так сказать дополнительно. Но определенно – как-то я по-другому себя почувствовал.

Последнее время перед катастрофой вроде бы всем вдолбили, что всё продается и покупается. И все продаются и покупаются. Продажность намертво убила уважение к работающим. Любого вроде как можно купить с потрохами. Все в той или иной степени – проститутки получаются. Только одни – высокооплачиваемые, а все остальные – придорожные минетчицы. Но суть у всех одна стала. Это – было немалой потерей. Как ни верти, а работа раньше уважалась больше. Те же врачи скатились до состояния этаких придорожных авторемонтников – одно желание выдрать с пациента и его родных побольше бабла, ну и соответственно отношение к медикам – как к жестянщикам. Хотя наверное что-то я с устатку мудрю…

Утром докладаю о приглашении пионэров. К моему удивлению майор реагирует положительно. Спрашивает, кто из команды пойдет. Ильяс было отказывается. Но упоминание о свежей рыбе его переубеждает. Енот относится к приглашению со всей серьезностью. Вовка и Сергей решительно отказываются, остальные начинают думать думу.