Олег Северный - 2012. Танго для Кали

— Интересно, почему?

— Может, своё дело сделал?

— Вот это не факт. Ладно.

— Состояние невыразимое!

На этих словах Антону почему-то представилась Матрёна с ореолом вокруг головы, он тихонько хихикнул.

— А что будет с остальными, кто в книге засвечен?

— Раз уж заговорили о друзьях-знакомых, можно попробовать разузнать побольше.

— Всё зависит от них. Если известно, что ждёт необычная судьба, у них есть шанс иметь необычную судьбу. Вопрос, захотят ли они в связи с этими войнами, точнее, войной? Кто-то испугается, кто-то поймёт, что и так жить неплохо, как Миша, например.

— Не думаю, что испугаются, они не знают, чего бояться.

— Они же чувствуют.

— Это как мы: пока не знаем — нам не страшно.

— Отсюда, кстати, получается и недопонимание тебя. Они чувствуют и осознают, что что-то не то, и лучше не соваться: как узнаем — в штаны наложим. Только одно надо знать.

— Штаны — ерунда, главное, чтобы от перенапряжения сердце не разорвалось.

— Те, кто сунулись, в любом случае либо помрут (но это вряд ли), либо выйдут на другой уровень, более высший. А те, кто не пошли, останутся на том же. Игра ва-банк, либо нас убьют (а Брюс сказал, что нет), либо мы будем очень круты, понимаешь?

— Мы что, можем остановиться? — Вопрос был риторическим.

— Не думаю. Антоша, мне как-то совсем странно становится. Что это со мной сейчас? Это действительно просветление? Мне этого никто не говорит.

— Да нормально всё, в порядке, — быстро отстучал Антон.

Вот только ей и не хватало сейчас испугаться! Как жаль, что такой разговор приходится вести по Сети.

— Фуф, это хорошо.

— Это и есть тот кайф, о котором я говорил. Кайф контакта.

Он передавал ей свою уверенность, что всё идёт так, как должно быть. Матрёша поверила.

— А-а! Я кайфую!

— Вот ради этого и стоит жить.

— Я тут подумала про канал. Может, если они молчат, значит, всё идёт как надо? Как думаешь?

— Я не знаю, это же твой канал.

— Слушай, сейчас такая странная вещь произошла. Ты скажи, такое может быть или нет? Я почувствовала, что голос мне сейчас должен что-то сказать, но такое чувство, что я неосознанно ставлю преграду. Возможно такое?

— Смотря, кто говорит.

Конечно, у них сейчас идёт такой разговор, что послушать сбежится весь космос. Хорошо, если у Матрёны срабатывает внутренняя защита.

— Странно как-то. Да свои. Те же. Я всегда за несколько секунд чувствую, что вот-вот. И сейчас так было, но я также чувствую этот барьер. И это что-то, что нам может помочь. Не знаю, с чего я так решила, я чувствую, что вот-вот должны сказать. Потом — этот барьер, и что-то мне подсказывает, может интуиция, что они должны сказать что-то важное. И сейчас у меня такая слабость-усталость. Как будто я сейчас не готова. А может, и не мой барьер, так как я-то хочу это узнать. Тогда чей? Такого раньше не было, и это не они барьер ставят. Вот до сих пор оно так.

— Может, кто канал перекрывает?

— Я чего боюсь: а вдруг и дальше так? Я знаешь, что вспомнила? Про то, что контакт по обоюдному согласию идёт.

— Попробуй пробить барьер.

— Пробовала, сразу же не выходит — ощущение, что сейчас (именно сейчас) сил не хватает. Может, это преждевременная информация? Хотя нет, не должно. Ну вот, теперь проблемы с этим барьером, только я тоже начала думать, что всё образовывается. Соображения есть?

— Пока нет.

Чёрный не понимал, откуда взялось препятствие.

— Короче, я тебе честно говорю, у меня полное ощущение, что я сейчас здесь слетела с ума. Хоть и понимаю, что это не так. Ещё глаза слезятся и горят, как будто плакала. У тебя нет слабости? Я лежу, но чувство такое, как будто болею, слёзы текут, глаза слезятся, и состояние совсем овощное. Вот.

Н-да, и это после кайфа-то. Хорошо же её швыряет. И ничего с этим не сделаешь, придётся просто терпеть. Антон скрипнул зубами и взялся за ноутбук.

— Ты просто сильно устала. Длительный контакт выматывает.

— А! Голос! «Мы его к операции готовим. Поэтому идёт большой забор энергии. Восстанавливайся пока сама».

— Ну вот, прояснилось.

— Да, а мне сейчас ну очень хреново. Температура подпрыгнула, голова болит, всё тело ломит. Физически и морально отвратительно.

— Что с каналом было?

— Канал был чистый, мне намекнули словами: «Разбирайся со своими мыслями», — дело было в этом. Точнее, во мне, это всё же был мой барьер.

— Тогда не страшно.

— Ещё я знаешь, что поняла? Что вот оно начинается «на грани», скоро будет критическая точка. Но если это только начало, а мне так плохо, что тогда будет дальше? Антон, я боюсь! Я реально умру!

— Матрёш, слушай меня внимательно! Я верю Властелинам Времени, ты веришь мне, мы оба верим Брюсу. Заучить как «Отче наш»! Это должно помочь в трудный момент.

— Ага, перед сном повторять? Да я-то всё понимаю, а вот разум… сам знаешь.

— Без вариантов.

— Ну да. Ты не поверишь, но опять голос: «Мысли, мысли приводи в порядок. Иначе нас это тормозит. Тобой займёмся, как только его спасём…» На вопрос, было ли что-то из твоих фантазий правдой, в ответ я получила: «Как у вас говорят, много будешь знать…» Вот так.

— Узнаю фирменный стиль.

Антон хмыкнул. Это действительно походило на манеру разговора Седого.

— А ещё я нашла! Нашла аргумент, что это всё есть! Когда я это слышу, я понимаю, что я ОБЯЗАНА всё это тебе передать, кроме тех случаев, когда мне разрешают не говорить.

— Разве это аргумент? Аргумент — это «Точка перехода»! И как следствие — твой контакт и дальнейшие события!

— Для меня это да, в смысле аргумент. Чтобы осознать, что я не совсем псих.

— Мы конкретно всё тормозим своим неверием, отсюда и психика больше едет.

— Я постоянно ищу аргументы. А как поверить?

— Я нашёл для тебя аргумент. Твои видения будущего — это исконно твоё. Это хорошие факты, короче, твои видения никто подделать не может.

— Да, это точно.

Поутру Матрёна едва смогла встать с кровати. Мать посмотрела на её покрасневшие, лихорадочно блестящие глаза, на тёмные круги под ними, бледный вид и нетвёрдую походку и, не говоря ни слова, вызвала врача. Участковая нашла повышенную температуру, пониженное давление, общую слабость и замедленный ритм сердца. Диагноз поставить она не смогла, посоветовала попить горячего чаю с мёдом и хорошо выспаться.

Матрёна лежала на диване и тупо смотрела в потолок. Она не слышала голосов, не имела чувств и не испытывала эмоций, даже умереть уже не боялась. Мать через каждые два часа приносила ей новый стакан чая с отличным башкирским мёдом, девушка равнодушно его выпивала и укладывалась обратно. За целый день она так и не включила компьютер — это было уже серьёзно.

Вечером слегка полегчало, помог исправно поедаемый мёд. Она только собралась всё же выйти на связь, как Чёрный позвонил сам.